Взгляд. Заметить Христа в творении - Владимир Зелинский
ПОСЛУШАНИЕ ПЕРВОЙ ЗАПОВЕДИ
Чадородие (Жена… спасется через чадородие – 1 Тим. 2:14–15), кроме того, что оно есть послушание заповеди Божией, первой и райской, есть еще и исполнение веры, пусть даже и не исповеданной, иносказание благости в комочке человеческой плоти.
Спасение подразумевается здесь и в более глубоком царственном смысле. Женщина, рождая, принимает дитя от Творца, поклоняется Ему в Его творении и, даже не подозревая об этом, становится «малой церковью», ковчегом спасения самой себя в ребенке.
ОТВЕТ ЗА ДИТЯ
Планетарная цивилизация-семья, если когда-нибудь появятся ее ростки, должна будет начать с реальных гарантий глобальной охраны детей: от эгоизма взрослости, от восприятия мира как проекции своего «я». И за всякое обиженное дитя пусть отвечает перед миром вся держава, и соперничает за сверхдержавство с другими только по этой части. Это, как говорится, из области «I have a dream».
НАВСЕГДА. СВИДЕТЕЛЬСТВО
«Я появился на свет пятьдесят лет назад. От меня отказалась мать. Написала, что не может меня воспитывать, получила тридцать рублей денег и навсегда ушла. Я лежал в доме ребенка, плотно укутанный в застиранное верблюжье одеяло, видимо чтобы не сбежал. Мне было нельзя шевелить руками, ко мне никто не подходил, бутылочку со смесью клали рядом, на какие-то тряпки. Не поел – мои проблемы. И старались не брать на руки. Очень старались не брать на руки. Когда это долго происходит, ребенок перестает орать. Навсегда. Он никому не верит, потом в детском доме или приемной семье. Навсегда. И вот спустя много лет я получаю кадры из одной московской больницы, где штабелями в специальных боксах лежат отказные дети. Они лежат поодиночке. К ним никто не подходит, лишь иногда меняют памперсы (очень иногда), которых на них не хватает, и дают „сбоку“ бутылочку со смесью.
Дети лежат одни. Мамочки, которые находятся рядом, пытаются как-то помочь детям. Но персонал (иногда с матами) отгоняет их от этих странных „кроваток“. Мне пишет мама (которую много лет назад устроил в семью), которая находится рядом, она спрашивает – как же так, почему так, что делать? И я ей цинично отвечаю – ничего. Потому что система не умеет и не хочет по-человечески относиться к детям без родителей. Они бесправны. Они ничьи. Собирать средства на памперсы и прочее не имеет смысла. Звать добровольцев, которые, конечно, походят, потискают, но не решат главной проблемы.
Важно одно – чтобы дети сразу после отказа оказались в семье. Сразу. Сразу. Навсегда. Насылать туда проверку бесполезно, это страшный системный сбой. Который будет стоить жизни этим детям. Их разбросают по другим больницам, рассеют как просо. Система обращается с ними эксклюзивно, в закрытом режиме. Как хочет.
Я обращаюсь уже к самой власти, Минздраву, Минобру, самому Богу. Давайте уже остановим этот геноцид. Давайте уже сделаем так, чтобы не было отказов, а если он состоялся – немедленно передавать ребенка в семью. Немедленно. Навсегда.
Что делать?
Я долго думал, что делать? Писать заявление в надзорные органы, взывать к СМИ? Нет, надо взывать к власти, их государственной и человеческой совести. Это не истерика, это циничный и расчетливый текст. С пониманием, как решать системный сбой. Навсегда… Прошу ваших перепостов и комментариев. Конкретную больницу не пишу, это происходит во всех больницах России. Потому что хорошо знаю, как умеет защищаться система. Сам там очень долго был…
И пожалуйста – не молчите» (Александр Гезалов, эксперт Фонда поддержки детей и многих подобных инициатив).
Правило веры и образ горести
Душа моя была во мне, как дитя, отнятое от груди
(Пс. 130:2).
БЛИЗ ЕСТЬ, ПРИ ДВЕРЯХ
…Как написано: «не видел того глаз, не слышало ухо, не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2:9). Пророчество Исайи апостол переносит из земного в иное, радикально иное, огражденное от всего нашего «сторожевою тишиною» (С. Аверинцев). Человек живущий несет в себе поток образов, ручей речи, напор мыслей, оклики или уколы памяти, скачки воображения, приливы снов, струение крови, желания плоти… И все это состоит из каких-то звучаний, толчков жизни. Мы не можем выйти за их стену, обнесенную вокруг нас. Но можем прислушаться к тому, что за ней.
…КАК ГРОЗА В ЗАСУХУ
О Царстве Небесном говорят, что оно станет страной прощенных грешников. Сметет оно их или очистит? И, может быть, примет их – кто знает? – не как беженцев и погорельцев, едва спасшихся из мира сего, но как благословенных Отца, ибо с самого начала Отец не захотел оставаться в Своем уделе один, без детей. Тогда оно станет столь близким, что в тот день, когда оно вдруг навсегда распахнется, все, изменившись, будет – кому это ведомо? – таким же, как и в остальные дни. И непредставимо иным. Мы будем думать, что власть тьмы еще в полной власти, но едва ее покрывало будет сдернуто, Царство Божие прольется, как гроза в засуху. Словно оно кружило над нами, стояло в облаке. Преображение должно коснуться всего, даже и того времени, которого уже не будет (Откр. 10:6). Но не будет в нем и нас, какими мы были здесь.
ОТЫСКАТЬ ВХОД
Оно здесь, но и всегда – по ту сторону. Век за веком, жизнь за жизнью мы обходим его ограду, чтобы отыскать вход, который скрыт как будто неподалеку, стоит руку протянуть. Царство Божие пронизывает какими-то световыми волокнами даже повседневный наш опыт, но до этих волокон не дотронешься, а вот тьма, которую мы ощущаем в себе и вокруг, всегда грубо вещественна, напориста, сыра, тяжела. И все же в течение всей истории мы так до конца и не привыкли к ней. Словно на глазном дне у нас остался какой-то отсвет первых дней творения. А в памяти запечатлен покой седьмого или обещание дня пока неведомого. Мы угадываем его в заповедных уголках своей жизни, у притоков правды, милости, красоты, детства, там, где они сливаются воедино. Но Царство – всегда по ту сторону их.
НЕДОСТУПНО И БЛИЖЕ ВСЕГО
Каждому существу дается от начала его даровая доля того, что в мире было и есть хорошо весьма. Бытие Бога открывается в «лесах символов» (Бодлер), в частных садах, не отгороженных один от другого, от взаимопроникновения других опытов, прозрений, открытий, предваряя время, когда Бог будет всяческая во всем. Царство в кристаллах, в почках, в
