Отзвуки времени - Ирина Анатольевна Богданова
Рита слушала ошеломлённо. Слова долетали сквозь плотный воздух.
— Но у меня на руках осталось двое детей. Им надо одеваться, учиться. Им нужны витамины.
Она говорила, а внутри нарастал протест: «Зачем я оправдываюсь? Надо встать и выгнать её прочь».
— Я так и знала, что ты будешь прикрываться детьми. Кроме детей, моя милая, у Виктора был долг перед родителями, которым теперь приходится жить на пенсию. А на детей государство платит тебе пособие по потере кормильца. Я наводила справки.
Чтобы не закричать, Рита поднесла ко рту большой палец и крепко прикусила его. Пенсия по потере кормильца составляла девять тысяч на обоих детей. От нервного напряжения зрение расслаивалось, расцвечивая лицо свекрови цветовыми бликами.
Оставшиеся в резерве деньги были отложены на чёрный день.
«Хотя теперь почти каждый день чёрный», — подумалось вдруг с безмерной усталостью. В поисках точки опоры она посмотрела в окно на низкие серые облака, таранящие крышу соседнего дома, на оголённые ветви деревьев в парке, на скромную икону Ксении Блаженной размером с ладонь — красная юбка, истрёпанная кофта и посох странницы, коим отмеряны многие километры на дороге к Небу. И облака, и деревья, и взгляд святой принадлежали вечности, где деньги имеют столь малую цену, что нет смысла печалиться об их утрате.
— Я посчитала, какую сумму ты мне должна, — настырно бубнила свекровь. — Витюша купил машину, когда ты сидела в декрете. Я ему коврик в салон подарила — резиновый, импортный. И ароматизатор под лобовое стекло.
Жалкая, неряшливая свекровь елозила ладонями по юбке, растирая колени. Рита встала и пошла к письменному столу:
— Инна Олеговна, я отдам вам то, что осталось. Больше у меня ничего нет.
Недоверчиво взглянув, свекровь замолчала на полуслове, и её взгляд заметался по комнате.
— Ты что, хранишь деньги дома?
— Да, — коротко сказала Рита, мечтая лишь о том, чтобы эта женщина, которая по иронии судьбы оказалась бабушкой Ромы и Гали, как можно скорее убралась из её дома и из её жизни.
Вечером, уложив детей спать, Рита завернулась в плед и прилегла на диван. Настольная лампа рисовала светом круги на потолке. На душе было тихо и грустно, словно бы свекровь своим появлением загасила огонёк свечи, который только-только начал разгораться. Но в спальне сопели дети, на столе в кухне лежал хлеб, в холодильнике стоял пакет молока, а значит, в доме вопреки всему жило счастье.
* * *
— Нет, ты дура! Ты наивная дура, что отдала ей деньги! — надрывалась в трубку подруга Таня. — У тебя на руках дети, которых надо поить и кормить. Думаешь, что твоей зарплаты почтальона хватит на оплату кружков и экскурсий? А одежда? Они ведь растут как грибы, эти дети. Посмотри, Галка почти невеста. Попросит у тебя какие-нибудь кроссовки «Ванс», как у всех, и что ей скажешь? Что своими собственными руками подарила деньги ненасытной старухе? С таким же успехом могла бы отнести их на помойку или раздать бомжам. Больше пользы бы было. Разве свекровь помогала вам детей растить или денег подкидывала?
Захлебнувшись возмущением, Таня замолчала, дав Рите возможность натянуть на лоб шапочку. Она только что вышла на разноску и уже успела замёрзнуть от ледяного ветра. Надо было одеться потеплее. Перехватив телефон в другую руку, она поспешила укрыться между домами.
— Рита, ты слышишь меня? Отвечай! — потребовала Таня. — Давай подадим на твою свекруху в суд. У меня есть знакомый юрист.
С Таней они познакомились, когда гуляли с колясками. Мать-одиночка Таня обладала весёлым нравом и оптимизмом, который помогал ей в поисках спутника жизни, несмотря на сокрушительные разочарования. Первый мужчина оставил ей в наследство рыженького Сашку, второй отобрал половину родительской квартиры, но Таня не сдавалась и сейчас позвонила, чтобы сообщить, как идут поиски очередной большой любви.
— Танюша, никуда и ни на кого я не буду подавать в суд. И скажу тебе больше: когда я отдала деньги, то мне на душе стало легче. Не знаю, поймёшь ли, но я словно от балласта избавилась. Вот, как если бы барахталась в тине, а потом вдруг выплыла на чистую воду и вижу берег.
— Это тебе деньги мешали увидеть берега? — с едкой интонацией спросила Таня. — Я всегда знала, что ты блаженненькая, ещё когда ты над своим Виктором хлопотала. Нет, я не спорю, с мужем тебе повезло: и добытчик, и мужик настоящий, а главное — верный, не то что мои. — Танин монолог прервала многозначительная пауза. — Но даже ради самого золотого мужа нельзя себя растаптывать. Вот кто ты теперь? — сурово вопросила она Риту. И сама же ответила, как гвоздь забила: — Почтальон. А могла бы быть директором… — она запнулась.
— Цирка, — подсказала Рита.
— Да хоть бы и цирка! Там зарплата получше, чем у тебя, и клоунов хоть отбавляй, — парировала Таня и засмеялась. — Знаю, знаю, сейчас ты скажешь, что тебе нравится разносить почту.
— Вообрази, это правда. Кстати, пока мы болтали, я уже дошла до нужного дома. Так что до связи!
— Постой! — выкрикнула Таня. — Обещай подумать насчёт суда, а я пока поищу юриста.
— Я знаю юриста, но он мне не нужен, — сказала Рита.
— Что за юрист? Молодой, старый?
— Нотариус со страусиной фермы. Молодой, интересный, вроде бы неженатый.
— Ты шутишь! Откуда нотариус? Повтори ещё раз, я не расслышала.
Рита улыбнулась:
— Со страусиной фермы.
Распахнув дверь, она вошла в подъезд и сразу посмотрела на почтовый ящик Никиты Волчегорского. По неизвестной причине он постоянно притягивал к себе её взгляд. Рита сердилась, ругала себя, но как только переступала порог, сразу смотрела на ящик с длинной царапиной около замочка.
— Надеюсь, сегодня сюрпризов не будет, — сказала она сама себе, хотя получилось вроде как Тане.
Та взвизгнула:
— Ритка! Ты о чём бормочешь? Слышишь, Ритка, познакомь меня с нотариусом! Я и на страусов согласна. За мной тортик.
— Потом, Танюша, потом. Мне надо работать. Целую.
* * *
— Мам! Скоро пироги?
— Скоро, Ромочка.
Рита отряхнула от муки руки и положила на противень последний рулетик, посыпанный сахаром и корицей.
— Мы с Огурцом сейчас в обморок упадём от голода, — сообщил Рома, намекая на повышенный паёк для собаки.
Расставив руки по сторонам, он обхватил маму за талию и прижался щекой к её спине.
Вытянулся ростом почти с неё, а ласковый, как котёнок. Надолго ли? На пороге переходный возраст, когда мальчики становятся колючими, как ёжики.
Рита протяжно вздохнула, потому что подумала о том, как отдаляется от неё Галя. При виде её
