Вариации на тему любви и милости - Жан-Клод Ларше

Во-вторых, Слово Божие воплотилось, то есть восприняло всю человеческую природу, и именно во Христе люди обретают единство.

В-третьих, Сын Божий, по Своему спасительному Промыслу, даровал людям возможность стать чадами Отца по усыновлению, и они обретают единство в этом общем духовном отцовстве и усыновлении.

Хотя три указанных основания единства людей объективны, воспринимаются они исключительно через смирение, любовь и молитву. Воля Христа, выраженная словами: Да будут все едино (Ин. 17, 21), означает, что единство, которое объективно присуще человеческой природе, должно быть достигнуто посредством духовного осознания и образа жизни.

Чувство единства, которое есть у человека духовного, не имеет ничего общего с тем, что может ощущать индус или буддист, для которых «все во всем и взаимно», а индивидуальность и личность – плоды иллюзии, мешающей воспринять, что все существа растворяются в Едином, в Я или в Небытии. Духоносные подвижники ощущали фундаментальное единство всех людей в Боге и при этом не отрицали различий между ними.

Помимо трех указанных оснований единства, в словах отца Порфирия есть ссылка на четвертое основание, которое тесно связано с предыдущими, – это чувство духовной ответственности человека за других людей. Слова «ты и я – это одно» означают, что наша духовная участь сопряжена с этим единством и существующей между нами объективной общностью. Если ты совершаешь грех, то я вместе с тобой чувствую себя грешником и должен покаяться за себя и за тебя. Если я молюсь о своем спасении, то должен молиться о том, чтобы и ты спасся, потому что смогу смириться с тем, что спасся и наслаждаюсь Божественными благами, только в том случае, если ближние спаслись и вместе со мной стали наследниками Царства Небесного. Поэтому старец Порфирий может молиться «помилуй меня», только добавляя «помилуй его».

Старец, обращаясь к Богу, больше не может говорить «помилуй его», если прежде не добавит: «Помилуй меня», поскольку, как говорит он, Бог не может помиловать ближнего, если сначала не помилует меня. Это значит, что я не могу надеяться на то, что по моей молитве Бог помилует другого человека, если я не имею необходимого духовного расположения (сильной веры, внутренней чистоты, покаяния и смирения), чтобы просить Господа о себе. Таким образом, отец Порфирий в своих наставлениях близок к другим современным православным старцам, в частности к святому Силуану Афонскому, преподобному Иосифу Исихасту и преподобному Паисию, которые не отделяли спасения всех людей от собственного спасения.

Преподобный Максим Исповедник: Ничто так не приближает к Богу, как сострадание

Ничто так легко не ведет к праведности, ничто так не способствует обожению и приближению к Богу, как сострадание, оказываемое тем, кто нуждается в нем, от души, с удовольствием и радостью. Ибо, если Слово [Божие] показало, что Бог нуждается в благодеянии: Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40), тогда тем более Бог, сказавший это, подлинно явит могущего благотворить и благотворящего богом по благодати и сопричастию, поскольку такой человек благоподражательно воспринял свойство и действие Его благодеяния. И если Бог обнищал, снисшедши ради нас, и сострадательно воспринял в Себя скорби каждого, и до скончания века [сего] по благости [Своей] всегда таинственным образом состраждет, соразмерно скорбям каждого, то ясно, что тем более будет богом тот, кто, подражая Богу, своим человеколюбием боголепно врачует скорби скорбящих и, согласно спасительному Промыслу, являет в своей любви [к ближнему] такую же силу, какая свойственна Богу.[594]

Преподобный Максим Исповедник, равно как и все греческие отцы, считает, что цель нашей жизни заключается в обожении. Именно уподобляясь Богу, человек может стать богом и по благодати получить те блага, что принадлежат Богу по существу. Поскольку Бог есть любовь, достигнуть такого подобия возможно через любовь, при этом она не исключает прочие добродетели, но, напротив, подразумевает их все, так как, по мнению святого Максима, любовь есть вершина и сумма всех добродетелей.

Любовь имеет различные проявления. В приведенном отрывке преподобный Максим отмечает сострадание, подчеркивая, что Своим воплощением и спасительным Промыслом Бог Слово прежде всего явил нам сострадание.

Во-первых, это сострадание выражается в кенозисе Слова: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Флп. 2, 6-7). Другими словами, Господь принял на Себя всю ограниченную человеческую природу, кроме греха, отвергнул подобающие Ему по Божеству свойства (бесстрастие, нетленность и бессмертие) и добровольно принял тленность и смерть, а до этого – естественные страсти, общие для всех людей, унаследовавших последствия Адамова греха, первое из которых – страдание в различных проявлениях.

Святой Максим Исповедник утверждает, что Христос не принял страданий ни в общем, ни тех, что были уготованы Ему, но Он принял страдания всех людей, не обобщенно и абстрактно (страдания человечества), а лично, то есть страдания каждого отдельного человека в прошлом, настоящем и будущем. Преподобный также отмечает, что Христос принял на Себя страдания во всей их временной протяженности. Сказать, что «Христос принес Себя в жертву», пострадал и умер «однажды» (см.: Рим. 6, 10; Евр. 7, 27; 9, 12, 26), не означает, что эта жертва ограничивается тем моментом Его земной жизни, когда она была совершена, эти слова значат, что Христова жертва всеобъемлюща и вечна. Аналогично с Божественной литургией: она есть не просто воспоминание жертвы, принесенной Христом в прошлом, но актуализация Его вечной жертвы: на каждой литургии Христос страдает и умирает. Поэтому святой Максим Исповедник говорит, что Христос «до скончания века [сего] по благости [Своей] всегда таинственным образом состраждет». Это подразумевает, что Христос действительно берет на Себя страдания каждого страдающего в данный момент человека, и берет Он на Себя эти страдания в их полной мере.

Такое сострадание свидетельствует о постоянном снисхождении Бога к каждому Своему созданию. Оно является непрестанным выражением Его благости и совершенной