Вариации на тему любви и милости - Жан-Клод Ларше

Люби Бога и людей. Ты видишь, что́ здесь творит любовь Христова? Не задавайся вопросом: «А другие меня любят?» Если ты первой полюбишь их, то знай, что и они тоже полюбят тебя.[577]

Истинная духовная любовь одновременно свободна, бескорыстна и нелицеприятна. Христианин не должен ожидать в ответ на свою любовь такой же любви, потому что любовь свободна, к ней нельзя принудить, она – одно из важнейших проявлений свободы личности. Не ожидать взаимной любви – значит любить человека бескорыстно, полностью уважая его свободу.

Христианин не должен любить в надежде получить что-либо взамен, включая благосклонное расположение того, кого он любит. В противном случае любовь будет носить следы страсти, эгоизма, в каком-то смысле напоминать сделку. Всякая любовь, требующая чего-либо взамен, включая ту же любовь или просто внимание, – это псевдолюбовь, это, как пишет старец Порфирий, любовь, которая терпит неудачу.

Христианин должен любить не только непредвзято и бескорыстно, но и не думая о собственной выгоде или о возможном ущербе. Кроме того, он должен быть способен любить, не ожидая, пока полюбят его, любить просто так, зная, что его не любят или, возможно, даже ненавидят. По этой причине святые отцы называют любовь к врагам наиболее совершенной формой любви – она, безусловно, непредвзята.

Любить – значит быть способным полностью отдавать себя другому человеку. Христианская любовь подразумевает полное отвержение себя. Она связана со смирением. Нельзя истинно любить другого человека, не забывая о себе и не ставя себя на последнее место.

Помнить и думать о себе, по мнению старца, следует только в нескольких случаях: чтобы задавать себе вопрос, любим ли мы прежде всего Христа и ближних, и чтобы каяться, если этого не делаем, стараться больше наблюдать за собой.

Наша душа извлекает больше духовной пользы не когда ее любят, а когда любит сама; удивительно, но такое отвержение себя, добровольное обнищание представляет собой богатство. Любовь становится более естественной, когда непредвзята, потому что ничего не подсчитывает; более непосредственной, потому что ничего не ждет; она развивается и усиливается, потому что черпает энергию не у того, кем желает обладать, а у самой себя.

Поразительно, но, желая любви ближнего, мы ее не обретаем, потому другой чувствует, что наша любовь исполнена корысти, мы ее ищем, хотим в определенном смысле от него получить то, что нам нужно. В этом случае ближний чувствует, что мы стараемся его заставить полюбить, он закрывается, чтобы сохранить свою свободу. Совершенно иначе получается, когда мы не ищем любви ближнего, – и тогда бываем любимы: другой человек чувствует, что наша любовь чиста, она желает ему добра, ни к чему его не принуждает, но полностью уважает его свободу.

Старец Порфирий напоминает, что образец и пример той любви, к которой нужно стремиться, мы видим в Христовой любви. Отвергнув богатство Своего Божества, получив взамен только нищету человечества, Господь любит всех людей и при этом знает, что не все будут любить Его в ответ – более того, ни один из тех, кто возлюбит Его, не сможет любить Его в той же мере, в какой Он любит нас.

Преподобный Максим Исповедник: Любовь объединяет людей, разделенных и разобщенных грехом

Лишь она [любовь] одна, по правде говоря, показывает, что человек создан по образу Творца, мудро подчиняя нашу волю разуму, а не склоняя разум к ней, и увещевает волю следовать природе, ничуть не восставая против нее, – именно так можем мы обрести с Богом и другими людьми одну волю и одно желание, как имеем уже одну природу, и никакого с Богом и друг другом не иметь разлучения <...>. Ведь обманувший человека диавол, зловредной хитростью прельстив его через себялюбие и наслаждение, сначала разлучил его волю с Богом и с другими людьми и извращением прямоты расчленил и рассек природу на множество мнений и фантазий, а со временем возвел в закон искание и нахождение всяческих видов зла, направляя на это и наши силы; и для постоянства зла дал ему опору в несогласии стремлений всех людей, после чего сразу склонил человека обратить природное движение и устремиться вместо разрешенного к недозволенному; он коварно заманил его в три главные начальные виды зла, порождающие, попросту говоря, все пороки, а именно – неведение, себялюбие и властолюбие, сцепленные друг с другом и взаимно друг друга поддерживающие. Ибо из неведения Бога возникает себялюбие, из него – стремление к власти над сродными (на это и возразить нечего), причем человек создает в себе эти пороки злоупотреблением собственными силами – умом, страстным желанием и яростью; а должно разумом, вместо неведения, стремиться единственно к Богу по исканию воли; желанием – очистившись от страсти себялюбия, поспешать с охотою к одному Богу; яростью же, отделенной от желания властвовать, бороться ради достижения одного Бога; и так сотворить себе Божественную и блаженную любовь, из этого всего происходящую и все это осуществляющую, которая боголюбивого соединяет с Богом и делает богом.

Раз по собственному желанию человека и по диавольскому обману случилось такое зло с человеком, Бог, и создавший нашу природу, и мудро исцеляющий ее, если она страдает от порока, по Своей любви к нам уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп. 2, 7), и без изменения соединил с Собой по ипостаси нашу природу, <...> возобновив силу любви и соединения людей с Собой и друг с другом, эту противницу себялюбия, которая и есть мать и первого греха, и первого сотворения диавольского, и проистекающих из нее страстей, и таковой познаётся; кто, соделав себя достойным Бога, уничтожил ее любовью, тот с нею вместе погубил и все разнообразие грехов, не имеющих кроме нее ни иного основания, ни причины бытия. Ведь такой человек не ведает превозношения, порока составного и странного, свидетельствующего о богопротивном самодовольстве, не знает он и любви к неустойчивой славе, которая ею кичащихся увлекает в своем падении, добровольным же благожелательством и сочувствием к сродным истощает в себе зависть, которая сначала по справедливости истощает предающихся ей, а гнев, кровожадность, злобную раздражительность, коварство, притворство, насмешничество, злобу и жадность, да и все пороки, которыми единый человек