Избранник Божией Матери. Преподобный Иосиф Оптинский: житие и наставления - В. Н. Карагодин
По учению св. отцев, послушание рождает смирение. И это вполне оправдалось на о. Иосифе. Он через своё беспрекословное послушание достиг такого смирения, которое вознесло его впоследствии на высоту духовную.
Старец, видя духовное преуспевание своего ученика и провидя каких дарований сподобится он со временем, как мудрый руководитель, ограждал и воспитывал его чистую, восприимчивую душу. Батюшка о. Амвросий, зная, как св. Иоанн Лествичник упрекает тех наставников, которые не испытывают братий, имеющих крепкую душу и тем лишают их венцов за терпение и смирение, не раз предлагал своему мужественному сердцем, присному чаду духовному случаи показать собой пример монашеского безгневия.
Так однажды, когда старец занимался с одним иноком, ему понадобилось отыскать в книге какой-то текст. Старец позвонил о. Иосифу и велел отыскать нужный стих. О. Иосиф хорошо знакомый с священным Писанием быстро отыскал указанные слова и молча показал старцу. Тогда старец, видя как он сведущ в Писании и желая оградить его от пагубного высокоумия, смирил его, сказав: «Дурень, ничего не понимаешь, совсем не то», — и, слегка ударив по щеке, велел уйти. Через несколько времени снова раздаётся звонок, на который снова является о. Иосиф, такой же спокойный, благодушный, как будто ничего с ним не случилось. Старец повторяет приказание отыскать тот же текст, и о. Иосиф, не сделав ни малейшего возражения, не показав никакого нетерпения, так же молча взял книгу, снова отыскал то же самое место и подал старцу. Инок-посетитель был поражен внутренней выработкой этого истинного делателя послушания и смирения Христова, а старец, зорко взглянув на него, осенил его крестным знамением.
И это не было исключительным случаем в жизни о. Иосифа, — это было постоянное и неизменное его настроение. Однако это вовсе не означало, что он от природы был равнодушный и нечувствительный, — нет, это была победа духа над страстями. Батюшка сам рассказывал своим духовным детям, как поначалу и он не умел себя держать по монашески, и как его учил и пробирал за это старец.
«Раз приехал к батюшке о. Амвросию из Сергиевой Лавры известный подвижник, иеросхимонах Александр, — рассказывал батюшка Иосиф, — я подавал чай, и слышу он рассказывает про монаха, который раньше жил у нас в Оптиной, и не особенно хорошо об нём отзывается; а я и сказал вслух: «Да он и здесь такой же был». Тогда о. Александр обернулся ко мне и резко сказал: «А ты почём знаешь, — ты сам хуже всех!». Мне так стало стыдно, что я поскорее ушел из кельи; а после батюшка Амвросий строго меня пробрал. «Что — говорит — проучил тебя схимник, — и поделом; сколько раз я тебе говорил, что бы ты не лез вперёд». Ну уж с тех пор я, как огня, боялся вступать в разговор при старших», — смиренно добавил батюшка о. Иосиф.
В 1884 году на праздник Покрова Божией Матери было совершено торжественное открытие устроенной старцем Амвросием Шамординской обители, что в двенадцати верстах от Оптиной Пустыни. К этому торжеству в новую общину приезжал Калужский архипастырь Владимир. За литургией было несколько посвящений, и в том числе был посвящён в сан иеромонаха о. Иосиф — будущий попечитель и руководитель этой обители, по кончине основателя старца Амвросия. Как бы для того и пришлось ему именно там принять благодать рукоположения, чтобы впоследствии сугубо изливать её на насельниц обители. С тех пор Шамординские сёстры стали о. Иосифа считать «своим», и связь духовная понемногу устанавливалась между ними.
С первого же дня он начал своё священнослужение твёрдо, внятно, без ошибок и смущения. Служение его всегда было неторопливое, благоговейное; и сам он в дни служения делался каким-то особенно радостным. Как известно, старец о. Амвросий, по болезненному состоянию, в церковь не выходил и по воскресным и праздничным дням у него в кельи совершались всенощные бдения. Теперь эту обязанность нёс новый иеросхимонах Иосиф, который также по благословению старца через каждые две недели приносил ему святые тайны.
Незадолго перед посвящением в иеросхимонаха о. Иосиф, который более 20 лет не имел своего отдельного угла, был помещен в келье о. Михаила, который, будучи уже иеромонахом, поселился в скиту. Теперь о. Иосиф сделался старшим келейником. Главною своею обязанностью он считал — заботу о старце, его здоровье и самочувстии. Он во всём любил порядок и аккуратность. Зная как много бывает недовольных и равнодушных посетителей, которые, не попадая долго к старцу, винили в этом и самого старца и его келейников, о. Иосиф старался всех успокоить. Для этого он часто выходил к ожидавшим, выслушивал, кому что нужно и, при удобном случае, передавал отцу.
Все, как монахи, так и приезжие очень полюбили этого тихого и серьёзного о. Иосифа и с доверием обращались к нему. Кажется, не было человека, который бы был им недоволен. В нём не было и тени лицеприятия — со всеми он был ровен и приветлив. Раз одного старого монаха спросили: «Почему вы все так любите о. Иосифа?» Он отвечал: «Потому что он истинный монах; слова даром не теряет и слушать его хочется». И младшие, и келейники тоже любили и уважали его и охотно слушались и дорожили его справедливыми замечаниями.
Когда о. Иосиф выходил к посетителям, то он внимательно их выслушивал; но от себя никогда ничего не говорил, а поклонится и скажет: «Я спрошу, или передам старцу». И когда выносил ответ батюшки о. Амвросия, то передавал его в точности, не прибавляя и не изменяя ничего. Слух о нём стал расходиться, так что приехавшие к о. Амвросию в первый раз прежде вызывали о. Иосифа, как близкого и верного его ученика.
Один молодой человек приехал к старцу Амвросию исповедываться и, ожидая в приёмной, когда его позовут, находился в большом волнении и недоразумении, как должно исповедывать свои грехи. В это время в приёмную входит о. Иосиф и, подавая ему книгу
