АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник
2115
Gr. Naz., or. 28.9: PG 36, 36C. В другом переводе и в более полном контексте: «Из этого видно, что Бог не есть тело. Да этого не говорил и не допускал никто из мужей богодухновенных, такое учение не нашего двора. А потому остается предположить, что Бог не телесен. Но если не телесен, то это не изображает и не объемлет сущности (οὐδὲ τοῦτο τῆς οὐσίας παραστατικόν τε καὶ περιεκτικόν), равно как не объемлют сущности слова: нерожден, безначален, неизменяем, нетленен, и что еще говорится о Боге и о принадлежащем Богу. Ибо в Нем – Сущем выражает ли естество и самостоятельность то, что Он не имеет начала, не изменяется, не ограничивается?» (пер. по Григорий Богослов 1994, Т. 1, с. 396).
2116
Речь о ереси аномеев или евномиан.
2117
Букв.: «через лишающее исключение». Подробнее об «отрицании» и «лишении» см. ниже в этой же трудности и примечаниях.
2118
Уже неоднократно повторив в Трудностях, что Бог беспределен (см., например, amb. 10: PG 91, 1184B) и, вместе с тем, сказав в amb. 15, что Бог превыше беспредельности, в amb. 16 прп. Максим, отправляясь от места из Слова 28 свт. Григория, обращается к другим понятиям апофатического богословия, прилагаемым к Богу. Формальной трудностью в понимании отрывка свт. Григория является то, что нечто сказывается о Боге утвердительным образом (хотя и в терминах апофатики), как о присущем Ему, и, тем не менее, не является определением Его сущности. Проблема была решена свт. Василием Великим применительно к слову «нерожденный» в 1-й книге трактата Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия, но прп. Максим в данном абзаце amb. 16, похоже, в большей степени следует Слову 29 свт. Григория Богослова: «Ужели и бессмертие, и непорочность, и неизменяемость составляют сущность Божию? Но если так, то в Боге сущностей много, а не одна, или Божество сложено из них; потому что не без сложения они в Боге, если только составляют сущности Его» (PG 87, 88B, цит. по изд.: Григорий Богослов 1994. Т. 1, с. 420). Свт. Василий в своем трактате проводит сходное рассуждение применительно к катафатическим определениям (см. пер. в изд.: Василий Великий 1845-1848. Ч. III, с. 26).
2119
«Лишенность» и «отрицание» – логические термины, восходящие к Аристотелю и стоикам; применение термина «лишенность» Евномием в его Апологии (а до него – его учителем Аэцием в Синтагматионе (19-20 [Wickham])) привело к широкому обсуждению проблематики логического и синтаксического отрицания в полемике против Евномия православных церковных писателей. Приведем это место из Евномия: «Бог... был и есть нерожденный. Но не в смысле лишения, если только под лишениями понимать лишения каких-либо естественных [свойств] и притом вторичных по отношению к обладанию. [Ведь] и по природе у Бога не было происхождения, не было и такого, что Он, сначала имея происхождение, впоследствии, по лишении его, стал нерожденным, поскольку это было бы весьма нечестиво и пагубно для истинного понятия о Боге и Его совершенстве, а более же всего, для изобретателей таких мнений – то есть говорить, что Бог вообще может чего-либо лишиться – того, что принадлежит Ему по природе, ибо ни один здравомыслящий человек не скажет, что кто-либо лишился чего-то из с самого начала не свойственного ему. Итак, если [Он] – нерожденный ни по примышлению, ни по лишению, как это показало только что сказанное слово, ни какой-то частью (потому что неделим), ни как что-нибудь иное в Нем самом (потому что прост и не состоит из частей), ни как что-нибудь иное наряду с Ним (потому что нерожденный один и единственен) – то это и будет нерожденная сущность» (Eun., apol. 8: 42 (Vaggione)). Свт. Василий Великий ответил на аргументацию Евномия в Еиn. 1 (см. пер. в изд.: Василий Великий 1845-1848. Ч. III, c. 28-33), отмечая, что Евномий позаимствовал понятие «лишения» из Категорий Аристотеля (см. Там же, с. 29). В самом деле, определение категории лишения как отсутствия каких-либо природных обладаний (Аристотель приводит пример слепоты), а не того, что можно назвать «сущностью», ясно выражено в cat. 10, 12а20-25, ср.: «Лишенным какого-либо обладания мы называем все способное его принимать, когда оно совершенно не наличествует в том, в чем от природы должно наличествовать» (12а29-31); то, что лишение вторично по сравнению с обладанием, логически подразумевается.
Однако, скорее всего, Евномий, утверждая, что «нерожденность» не есть лишение, следовал аргументации Хрисиппа, согласно которому слова с отрицающей частицей не обязательно обозначают некоторое лишение. Стоики, так же как и Аристотель, определяли лишение как отсутствие того, что является обладанием по природе (SVF II, 177), но в отличие от последнего различали логическое и синтаксическое в отношении лишения. Свт. Василий, в свою очередь, допускает использование термина «лишенность» применительно к «нерожденности» (беря его не в техническом философском значении), но в то же время отмечает, что это не единственное, что сказывается о Боге в «отрицательном» (апофатическом) смысле, и вопрошает: «Почему более прилично так умствовать о нерожденности, нежели о нетленности, и вообще о каждом слове, произносимом тем же образом?» (Еиn. 1: PG 29b, 533B, цит. по изд.: Василий Великий 1845-1848. Ч. III, с. 31), и далее он говорит, что ни одно имя – утвердительное или отрицающее – не может вполне выразить сущности Бога. «Нерожденность» наряду с другими подобными характеристиками показывает, что Богу несвойственно, а не то, чего Ему недостает (т. е. чего Он лишен). При таком понимании свт. Василий считает допустимым (в отличие от Евномия) называть то, что Богу несвойственно, – рождение, тление, смерть и тому подобное – «лишением или запретительным или отрицательным или чем подобным» (PG 29b, 536B, цит. по изд.: Там же, с. 32),
