Круг перемен - Ирина Анатольевна Богданова
— Ой, ой, испугала. — Парень нагло оттопырил нижнюю губу и улыбнулся. — Лучше расскажи, где у вас можно пожрать.
— Сам найдёшь. — Инна развернулась и пошла в свою комнату. Как же всё надоело! Всё, всё, всё, кроме Лёньки.
Село Загоруево, 1903 год
Рыжий малец, посланный батюшкой в провожатые, провёл Куделина по извилистой улице и молча указал пальцем на убогую избёнку на берегу реки. Из подслеповатого слюдяного оконца на Куделина взглянула неприкрытая бедность, и он сразу обрадовался. Бедность хозяев упрощала его задачу.
Куделин дал мальцу пару грошиков за труды, и тот исчез с быстротой ветра. «Наверняка рванул в лавку за пряниками или калёными орехами, угощать девок», — со смешком подумал Куделин, вспоминая собственное босоногое детство в рабочей слободе при заводе господ Строгановых.
Удивительно, как быстро молва разносится по селу. Ветром её, что ли, раздувает?
Не успел Куделин подойти к невзрачному домику со слюдяным окошком, как позади него образовалась толпа любопытных мальчишек. У плетня застыли несколько баб с коромыслами и пустыми вёдрами, поодаль перешёптывалась стайка простоволосых девушек, кто босиком, кто в лаптях.
Уже смеркалось, но темнота ещё не поглотила остатки дня, поэтому он смог разглядеть чисто выметенный двор, старую бочку под застрехой и пёструю кошку, при приближении людей прыснувшую в дровяник.
Сделав вид, что не замечает посторонних, Куделин пересёк двор и стукнул в дверь.
— Хозяева, есть кто дома? Здесь живут Беловодовы?
Навстречу выскочила женщина в чёрном вдовьем платке — молодая ли, старая, не разобрать.
— Мы, барин, Беловодовы.
Её глаза смотрели тревожно и вопрошающе.
Куделин нагнул голову:
— А Матвей Беловодов здесь кто?
Женщина сжалась в комок:
— Сын мой, Матвейка.
Приглашения в дом не последовало.
— Можно войти? — спросил Куделин.
Она молча посторонилась, пропуская его в избу с низким потолком. Куделин перекрестился на красный угол:
— Мир дому сему.
Если бы не горящая лучина в железном светце[8], в комнате было бы совсем темно. Пахло засушенными травами и ладаном. У печи раздался шорох, словно зашуршали мыши. Но вместо мышей рядом с женщиной оказался белоголовый подпасок. Куделин признал мальчишку, что гнал стадо вместе с пастухом. В полосе света и тени он казался совсем худеньким — одни косточки. Переместившись боком, отрок встал так, чтобы закрыть собой мать. Она положила руки на его плечи и прижала к себе. Тишину в избе разбивало потрескивание остывающих угольков в печи да поскрипывание распахнутой ставни.
— Важное дело у меня к вам, хозяева, — первым начал Куделин. — И разговор будет долгим. — Не ожидая разрешения, он присел на лавку и посмотрел на мать с сыном, застывших посреди избы.
— Не поеду. Никуда не поеду, — упрямо сказал Матвейка, когда Куделин обстоятельно разъяснил, что он, Матвей Степанович Беловодов, является единственным родственником Марфе Афиногеновне Беловодовой, купчихе первой гильдии, что доподлинно подтверждается метрическими записями в церковной книге.
Набычившись, он взглянул на мать и дёрнул её за подол.
— Правда, маманя, нам с тобой и вдвоём хорошо? А в городе поди знай что будет. Да и неровня мы купцам. Лучше уж в своей избе останемся. Глядишь, перезимуем как-нибудь. Правда, маманя? Ведь правда? Скажи хоть словечко.
— Мы поедем, — подала голос Лукерья и посмотрела на горящий огонёк лучины. — Только если козёнку с собой разрешишь взять.
— Козёнку? — Куделин был озадачен. — Зачем козёнку?
— Ну как же, — удивилась его непонятливости Лукерья. — Хорошая козёнка, удойная.
По кувшину молока в день даёт. Что ж её теперь, на мясо пустить?
— Н-н-да… — протянул Куделин, подыскивая в уме решение задачки. С козёнками ему не приходилось сталкиваться. И вдруг его осенило: — Лукерья, скажи, есть ли поблизости какая-нибудь бедная семья с детьми?
— Как не бывать? Знамо дело. Взять хоть Марью-солдатку. Ейный мужик прошлой зимой ушёл на промысел в город, да так и не вернулся. А у неё трое мальцов. Правда, старшой уже в женихах — скоро четырнадцать сравняется.
— Беднее нас бабка Наташкина, — буркнул Матвейка и отвернулся, показывая, что недоволен ходом разговора.
— И точно! Сомиха беднее нас. У неё все перемерли, и они с внучкой вдвоём остались. Только я, барин, не пойму, к чему ты клонишь.
Куделин достал бумажник и выложил на стол банкноту в двадцать пять рублей.
— Вот, возьми за козёнку. Я её у тебя выкупаю. А чтоб животину в дороге не мучить, отведи её к Сомихе и подари.
Лукерья покосилась на деньги и спрятала руки за спину.
— Я таких деньжищ отродясь не видывала. Не возьму, барин, шибко много даёшь. Твоих денег на корову хватит, а не на козу.
— Сама же говоришь, коза молодая, удойная. Да потом ещё козлят принесёт, — поторговался Куделин. — А на эти деньги вы с Матвеем приоденетесь. — Он чуть подумал и привёл главный аргумент: — Парнишка-то твой небось всю свою одёжку перерос. — Напряжённое молчание Куделин счёл знаком согласия и подбил итог: — Собирайтесь, отводите козу, а завтра чуть свет двинемся в путь. Да много вещей не набирайте. — Хотел было добавить, что их тряпьё слова доброго не стоит, но в последний момент опомнился и объяснил наказ по-другому: — Налегке поедем, а там уж как Бог сулит.
Близ районного центра Успенск,
2019 год
Утро Анфиса провела за обработкой снимков и сумела выехать из города лишь к полудню. Каждый раз, выходя из дома, она испытывала мимолётное ощущение чуда от того, что у неё есть маленькая квартира, пусть ипотечная, пусть в области на границе с городом, но своя; плюс машина — недорогая, с изрядным пробегом, но тоже своя, родная и послушная, заработанная собственными руками.
День, когда она получила ключи от квартиры, до сих пор греет душу приятным волнением. Наверное, оно понятно лишь тому, кто, недоедая и недосыпая, долго горбатился за свои заветные метры. Спасибо незнакомке, подарившей фотокамеру.
Оставленных с камерой денег хватило заплатить за учёбу: если кто-то думает, что достаточно приобрести фотоаппарат и пройти курс в интернете, то он ошибается. Скорее всего, интернет-курсы научат ставить свет под углом сорок пять градусов и назовут это «рембрандтовским освещением», но почему именно рембрандтовским, придётся осмысливать самостоятельно или шагать на следующую ступень обучения, явственно ощущая отчаянную нехватку знаний. Кроме того, есть разные специализации фотографов: есть свадебные фотографы, семейные, фотографы-предметники и стрим-фотографы, которые снимают сценки на улице, есть папарацци, рекламные фотографы, фотожурналисты…
Анфиса выбрала одну из самых редких и трудных специальностей — профессию промышленного
