Внутренний Замок или Обители - Тереза Авильская
4. Вы скажете, что все это невозможно и лучше не вводить в соблазн слабых. Но будет меньше вреда, если они нам не поверят, лишь бы те, кому Бог такие милости дарует, сумели воспользоваться ими и порадовались и побудили других больше любить всемогущего и великого Бога; тем паче, что, поистине, я говорю с теми, кому опасность эта не грозит, ибо они знают и верят, что Бог являет и большую любовь. Уверена я и в том, что не верящий в это ничего сам и не узнает, ибо Господь благоволит к тем, кто не кладет Ему предела, а потому, сестрицы, да не случится этого с теми, кого Он не поведет этим путем.
5. Вернемся же к прекрасному и усладительному Замку, и посмотрим, как в него войти.
Так и кажется, что я говорю несуразное, ибо если замок — наша душа, незачем в него и входить, это мы и есть — ведь нелепо сказать, чтобы вошел в комнату тот, кто уже в ней. Но поймите, что пребывать можно по-разному. Многие души — в ограде замка, там, где стража, — совсем не хотят войти в него и не знают, что внутри, кто обитает в столь дивном доме, мало того — какие в нем комнаты. Наверное, вы читали, в книгах о молитве, что надо войти внутрь, в свою душу; это — одно и то же.
6. Недавно один ученый человек говорил мне, что душа без молитвы — как тело расслабленного или недвижного, у которого есть руки и ноги, но он не может ими двигать. Бывают такие больные, обращенные лишь к внешнему, что помочь им нельзя, войти в себя они не могут. Душа так привыкла общаться со зверями и гадами, живущими в ограде замка, что почти уподобилась им, и хотя от природы она столь богата, что могла бы беседовать с Самим Богом, помочь ей уже нельзя. Если такие души не постараются, оглянувшись, понять и исцелить свою великую немощь, они обратятся в соляной столп, подобно оглянувшейся жене Лота[6].
7. Насколько я могу понять, ворота в замок — молитва и размышление. Я не говорю «умная молитва», а не «устная», ибо молитвы нет без размышления: если не думать, с Кем говоришь и чего просишь, и у Кого, и кто такой ты сам, это уже не молитва, даже если мы часто шевелим губами. Правда, иногда усилий нет, ибо есть молитвенный навык. Если же кто обращается к Богу как к рабу, не заботясь о том, как молится, и говорит что попало, повторяя, что затвердил, это, по-моему, не молитва, и не дай Бог так молиться никому из христиан! Что же до вас, сестры, уповаю, что Господь такого не попустит, ибо вы приучены к молитвенному деланию, а это поможет избежать подобного скотства[7].
8. Итак, мы обращаемся не к расслабленным душам — если Сам Господь не повелит им встать, как пролежавшему тридцать лет в купальне[8], их ожидают беды и опасности — а к тем, кто рано или поздно войдет в замок. Они погружены в мирскую суету, но намерения их добры; иногда они предают себя Господу и размышляют о том, кто они такие, хотя и без особого усердия. Разок-другой в месяц они молятся, но думают о несчетных заботах, они всегда о них думают, они к ним привязаны, а где сокровище, там и сердце[9]; однако время от времени они пытаются отрешиться от суеты, а уже очень много увидеть себя и понять, что идешь по неверному пути. В конце концов, они входят в первые комнаты, внизу, но вместе с ними туда вползает столько гадов, что они не могут ни узреть красоту Замка, ни обрести покой: вошли — и на том спасибо.
9. Вам может показаться, доченьки, что все это не к месту, ибо, по милости Божией, вы не из таких. Но потерпите — ведь иначе мне не объяснить то, что поняла я о молитве. Я молю Бога, чтобы Он помог мне сказать хоть что-то — очень трудно объяснить это все, если у вас нет опыта; если же он есть, вы поймете, что приходится коснуться того, от чего, по милости Своей, Господь нас избавил.
ГЛАВА II
где говорится о том, как безобразна душа в смертном грехе, и о том, как Господь соизволил показать это одному лицу. Говорится здесь и о том, как познать себя. Глава полезна, ибо в ней есть вещи, достойные внимания. Говорит она и о том, как понимать эти обители.
1. Прежде чем идти дальше, я скажу вам: подумайте о том, как опасно видеть сверкающий, прекрасный замок, эту жемчужину Востока, это древо жизни, посаженное у вод живых, если ты — в смертном грехе. Самая кромешная тьма, самый черный мрак не темнее этого[10]. Знайте одно — в сердцевине души все еще светит солнце, придававшее ей столько блеска и красоты, но его как бы и нет, душа ему как бы не причастна, хотя может воспринимать Его величие, как кристалл, отражающий солнечный свет. Ничто не идет ей впрок, а отсюда следует, что какие бы добрые дела ни совершала она в смертном грехе, они никак не помогут обрести небесную славу, ибо не проистекают из того Начала (то есть — из Бога), чрез Которое добродетель наша блага, и, отделяя нас от Него, не могут быть угодными в Его очах. Собственно говоря, человек, совершающий смертный грех, стремится угодить не Богу, а диаволу; поскольку же он — сама тьма, то и бедная душа становится тьмою.
2. Я знаю человека[11], которому Господь наш пожелал показать, какова душа, совершающая
