Алексей Ксендзюк - Видение Нагуаля
Скорость и интенсивность нового тела должна настолько отличаться от всего доступного нашему восприятию в первом внимании, что успех этого действия для оставшихся будет означать полное и бесповоротное исчезновение толтека в "огне изнутри".
Придерживаясь трезвого взгляда на вещи, нельзя не заметить, что не всякое человеческое существо способно достичь этих "запредельных высот". Нагуализм — это ведь не религия, которая обещает Спасение всем, кто будет обращен в веру. Любая практика, а тем более настолько сложная и специфичная, имеет свои ограничения.
Так, среди занимающихся толтекской практикой встречаются люди, категорически не способные достичь в этой области высших реализаций. Как вы помните, дон Хуан называл их "треснутыми горшками". И проблема заключена вовсе не в том, что они — «добровольцы» в мире дон-хуановской магии, и не в том, есть ли у них дети. Как правило, речь идет об индивидуальной конституции тоналя, не позволяющей практику накопить необходимый объем энергии. С психоэнергетической точки зрения, это действительно напоминает «трещину» или «прореху».
Насколько мне известно, это специфическое нарушение равновесия кокона, которое возникло в раннем детстве (а может, даже в пренатальный период пребывания в утробе матери). Как правило, этот дефект неустраним и заключается в наличии психоэнергетического «комплекса», забирающего любой, даже малейший избыток энергии и направляющего его на бессмысленное излучение во внешнее поле.
Как это проявляется психологически? Как правило, подобные люди любое действие, любую методику, рекомендуемую дисциплиной, обращают себе во вред. Любое измененное состояние сознания становится поводом для деструктивных эмоций, которые обычно истолковываются как достижение и культивируются, хотя на самом деле должны быть устранены.
Промежуточные состояния, возникающие при всякой попытке войти в состояние безупречности, немедленно и обязательно становятся поводом для потакания себе. Отстранение от страха смерти провоцирует эксцентричное и рискованное поведение, в котором заключена неизменная бравада, смешанная с высокомерием в адрес "жалких людишек", путающихся всего опасного и стремящихся найти убежище. Работа с чувством собственной важности приводит к различным формам шутовства и юродствования, которые неизвестно почему именуются «сталкингом». При этом "треснутые горшки" совершенно не замечают, что их страстное самоуничижение есть не что иное, как превращенная форма выпячивания себя, привлечения к себе всяческого внимания. Таким образом, чувство собственной важности просто выворачивается наизнанку и продолжает выполнять свою функцию "пожирателя энергии".
Отстранение от жалости к себе может привести к самоизнурению, к различным формам бессмысленного аскетизма, реальное содержание которого заключается в тщательно скрываемом мазохистском комплексе. Этих людей прельщают, например, такие формы достижения сдвига точки сборки, как лишение себя сна, использование сомнительных токсинов, сексуальное воздержание, превращенное в манию, и многое другое.
Психоэнергетический «комплекс», от которого они не в состоянии избавиться, лишает этих людей возможности достичь безупречности и, соответственно, второго внимания. Их попытки могут быть обнадеживающими, но в конце концов ни к чему не приводят.
Точка сборки у "треснутых горшков" может «плыть», то и дело сползать со своей позиции (ибо люди этого склада, как ни странно, бывают довольно усердными). Время от времени они входят в осознанные сновидения, но не по центру "человеческой полосы", а по краю, в результате чего их восприятие искажено, переполнено иллюзиями, отражающими их собственные идеи и представления. В итоге осознанное сновидение, как и любая иная практика, становится для них не способом накопления энергии, а наоборот — способом ее беспорядочного излучения.
Эти неудачливые «толтеки» бессознательно ищут в сновидениях повод для новой мании, новой идеи-фикс, новых предрассудков и фантасмагорий. Из них выходят «контактеры» и псевдоэкстрасенсы, поскольку, встретившись в сновидении с яркой проекцией своего перегруженного бессознательного или реальным неорганическим существом, они начинают искренне верить в свою уникальность, в то, что им даровано некое откровение. Они обожают «голоса» и внимательно прислушиваются к тому, что эти голоса вещают. Они повсюду "видят знаки" и живут в непрерывном ожидании воображаемых чудес.
К несчастью, такие люди могут переусердствовать в своих занятиях и заболеть. Их "магический мир" слишком хрупок, каждый миг он готов перерасти в паранойю и даже в специфический психоз. Раскачивая режим своего восприятия, они не ищут новой стабильности, — скорее, наоборот, их больше устраивает таинственная неопределенность, калейдоскопичность образов, из которых всегда можно извлечь то, что более всего мило их сердцу. В результате кокон, вместо того чтобы вступить в широкий и полноценный энергообмен с новыми перцептивными полями, все более истощается.
Не надо забывать, что точка сборки смещается не только благодаря наличию избытка энергии эманаций кокона, но и в результате ее явного недостатка. Как правило, это сдвиг вниз и вправо — в область мрачную и тревожную, где обитают монстры, пригрезившиеся нам в ночных кошмарах.
Люди, имеющие неустранимый дефект энергетического тела, не могут достичь второго внимания. Они попадают в этот режим восприятия лишь на секунды и это не приносит практической пользы. Их тональ всегда переполнен фантазиями и не может быть упорядочен до необходимой степени. По качеству тоналя мы и можем определить, каковы шансы данного искателя в толтекской дисциплине.
Ибо все начинается с тоналя.
Тональ — явление структурное, манифестация порядка, созданного нами для удобства функционирования в данном мире восприятия. Мы вынуждены смириться с этими требованиями тоналя к себе и данному перцептивному полю. Любопытно, что тональ требует некоего порядка даже для выхода за пределы этого порядка — то есть в нагуаль.
Эту простую мысль мне хочется напомнить вам, завершая данную книгу. Все, что здесь написано, предназначается тоналю, хоть и названа она "Видение нагуаля". Здесь я исхожу из личного опыта и опыта людей, которых хорошо знаю. Порядок на "острове тональ" не только освобождает место, но и организует энергетический запас тела и психики таким образом, чтобы он был направлен на достижение областей, к самому тоналю не принадлежащих. Каким еще образом мы можем вычленить явно неинтерпретируемые поля? Для этого необходимо провести черту между явлениями, впечатлениями и процессами, подлежащими интерпретации (значит, в той или иной степени "тональными"), и тем неясным нечто, которое служит подлинной причиной, фундаментальным импульсом для всего, что мы с удовольствием раскладываем по полочкам.
Чтобы провести такую черту, мне пришлось поступиться желанием описать те феномены восприятия, которые окружает ореол ничем не проясняемой таинственности. Видение практически полностью состоит из таких ощущений и явлений. Чем чаще и глубже погружаешься в восприятие недифференцируемых энергий, Бытия-как-оно-есть-помимоЧеловека, тем труднее делиться опытом, тем сильнее искушение прибегнуть к метафорам, поэтическим аллюзиям и намекам.
Большинство мистиков так и поступает. Их философско-мистические «поэмы» могут вдохновлять, а порой даже способствовать сдвигу точки сборки — как, например, некоторые сцены, написанные Кастанедой в состоянии подлинного вдохновения. Недаром часто говорят, что его книги "пронизаны Силой". И это одно из его многих, совершенно бесспорных достоинств.
Однако эффект кастанедовского влияния не вечен. В конце концов наш тональ адаптируется даже к самым изысканным литературным приемам. И тогда (после третьего или десятого прочтения великой эпопеи Мастера) поневоле приходится начинать все сначала. И теперь уже без всякой внешней стимуляции. Самому находить способы смещать точку сборки, самому находить настроение, с помощью которого можно «прикоснуться» к намерению, снова искать в себе ресурсы, способные поддержать необходимую безупречность. На этом этапе часто выясняется, что тональ наш запутался и пребывает в смятении, что обычные впечатления, реакции, воспоминания пребывают практически в первозданном хаосе, побуждая нас к малоэффективным действиям. В результате толтек, не имеющий возле себя живого наставника, годами "топчется на месте", перебирая известные ему методики и полагаясь на счастливую случайность. В конце концов его спасает лишь искренность и глубинное понимание неизбежности движения по избранному Пути.
Но книги, способные помочь ему в ускорении процесса приведения в порядок "острова тональ", в этот период важны и могут иногда сэкономить несколько лет блуждания "на ощупь". Если говорить о нагуализме, то подобных книг все еще слишком мало. Мне за семь лет литературной работы удалось осветить лишь несколько моментов, и далеко не во всем я доволен результатами.
