Станислав Гроф - Психология будущего. Уроки современных исследований сознания
Возвратные переживания, относящиеся к первой клинической стадии рождения (БПМ-2), во время которой матка периодически сокращается, а шейка матки ещё не раскрыта, представляет собой диаметрально противоположную картину. Они рисуют угнетающие и жестокие тоталитарные общества с закрытыми границами, приносящие в жертву своё население и «удушающие» личную свободу, такие, как царская или коммунистическая Россия, гитлеровский Третий рейх, южноамериканские диктатуры и южноафриканский апартеид, или дают конкретные образы обитателей нацистских концентрационных лагерей и сталинского Архипелага ГУЛага. И если мы переживаем эти картины ада для живых, то отождествляем себя исключительно с жертвами и проникаемся глубоким сочувствием к угнетённым и обездоленным.
Переживания, сопровождающие проживание второй клинической стадии родов (БПМ-3), когда шейка матки расширяется и продолжающиеся сокращения проталкивают плод по узкому проходу родовых путей, показывают яркое блистание картин неистовства: кровавых войн и революций, резни людей или забоя скота, изувечивания, сексуального насилия или убийств. Зачастую эти сцены содержат демонические составляющие и отвратительные скотологические мотивы. Зачастую дополнительным сопровождением БПМ-3 являются видения горящих городов, запускаемых ракет и взрывов ядерных бомб. И здесь мы не ограничиваемся ролью жертв, но соучаствуем во всех трёх ролях: жертвы, насильника и эмоционально вовлечённого наблюдателя.
События, характеризующие третью клиническую стадию родов (БПМ-4), действительный момент рождения и отделения от матери, как правило, связаны с образами победы в войнах и революциях, освобождения заключённых и успеха таких коллективных усилий, как патриотические или националистические движения. В этот момент мы можем также переживать видения победного ликования и парадов либо удивительно быстрого послевоенного восстановления.
В 1975 году я описал эти наблюдения, связывающие общественно-политические перевороты со стадиями биологического рождения, в «Областях человеческого бессознательного» (Grof, 1975). Вскоре после этой публикации я получил письмо от Ллойда де Моза, нью-йоркского журналиста и психоаналитика. Де Моз является одним из основателей психоистории — дисциплины, которая прилагает открытия глубинной психологии к истории и политической науке. Психоисторики изучают такие вопросы, как взаимосвязь между историей детства политических лидеров, их системой ценностей и ходом принятия решений или влияние обычаев воспитания детей на характер революций в отдельные исторические периоды. Ллойд де Моз очень интересовался моими открытиями, касающимися травмы рождения и её возможных политических последствий, из-за того, что они давали независимое подтверждение его собственным исследованиям.
В течение некоторого времени де Моз занимался изучением психологических особенностей периодов, предшествующих войнам и революциям. Его интересовало, как военным вождям удавалось мобилизовывать массы мирных граждан и практически за одну ночь превращать их в убивающие машины. Его подход к этому вопросу был необычайно оригинальным и творческим. В дополнение к анализу традиционных исторических источников он черпал данные большой психологической значимости из карикатур, шуток, сновидений, личной манеры речи, оговорок, побочных пояснений выступающих и даже мазни или каракулей на полях черновиков политических документов. К тому времени, как он связался со мной, он проанализировал таким образом семнадцать исторических положений, предшествующих началу войн и революционных переворотов, охватывающих многие столетия, начиная с античности и до самого последнего времени (de Mause, 1975).
Он был поражён тому необычайному обилию оборотов речи, метафор и образов, относящихся к биологическому рождению, которое обнаружил в этом материале. Военные вожди и политики всех эпох описывали критическое положение или объявляли войну, как правило используя слова, которые в не меньшей степени приложимы к напряжению и боли, связанной с рождением. Они обвиняют врага в том, что тот душит и притесняет их народ, выдавливает последнее дыхание из его лёгких или сжимает его и не даёт ему пространства, достаточного для жизни (гитлеровское «лебенсраум»).
Не менее часто встречаются намёки на тёмные пещеры, туннели, путаные лабиринты, опасную пучину, куда могут вытеснить, и на угрозу поглощения зыбучими песками или ужасным водоворотом. Точно так же предлагаемое разрешение кризиса приходит в виде околородовых образов. Вождь обещает спасти свой народ из зловещего лабиринта, повести к свету на другом конце туннеля и создать положение, при котором опасный захватчик и угнетатель будет побеждён и каждый снова сможет дышать свободно.
Исторические примеры Ллойда де Моза в то время включали таких персонажей, как Александр Македонский, Наполеон, Сэмюел Адамс, Кайзер Вильгельм Второй, Гитлер, Хрущев и Кеннеди. Сэмюел Адамс, говоря об американской революции, ссылался на то, что «дитя Независимости бьётся сейчас за рождение». В 1914 году Кайзер Вильгельм утверждал, что «монархия схвачена за горло и поставлена перед выбором: позволить задушить себя или на последнем дыхании предпринять отчаянное усилие и защитить себя от нападения».
Во время Карибского кризиса Хрущев писал Кеннеди, призывая, чтобы две страны не «столкнулись, как слепые кроты, которые дерутся насмерть в туннеле». Ещё более ясным было шифрованное послание, использованное японским послом Курусу, когда он звонил в Токио, чтобы дать знак, что переговоры с Рузвельтом прерваны и что всё готово для того, чтобы дать добро на бомбардировку Пёрл-Харбора. Он известил, что «рождение ребенка близко» и спросил, как шли дела в Японии: «Кажется, ребенок может родиться?» Ему ответили: «Да, кажется, ребёнок родится скоро». Интересно, что американская разведка подслушивала и разгадала смысл шифровки «война как рождение».
Особенно страшным было использование языка родов в связи со взрывом атомной бомбы в Хиросиме. Самолёту дали имя матери пилота, Иноула Гей, сама атомная бомба несла на себе надпись с прозвищем «Малыш», и условным сообщением, посланным в Вашингтон в качестве сигнала об успешном взрыве, были слова: «Дитя родилось». Не будет слишком натянуто увидеть образ новорожденного также и в названии бомбы, брошенной на Нагасаки, Толстячок. Со времени нашей переписки Ллойд де Моз собрал много дополнительных исторических подтверждений и усовершенствовал свои тезисы о том, что память о травме рождения играет важную роль как источник побуждений к насильственной общественной деятельности.
Вопросы, связанные с ведением ядерной войны, настолько существенны, что мне бы хотелось их рассмотреть более тщательно, используя сведения из восхитительной статьи Кэрол Кон, озаглавленной «Пол и смерть в рациональном мире интеллектуалов от обороны» (Cohn, 1987). Интеллектуалы от обороны (ИО) — это гражданские лица, которые входят и выходят из правительства, иногда занимают посты как административные чиновники или консультанты, часто преподают в университетах или работают в «мозговых центрах». Они создают теоретическую основу, которая формирует и узаконивает обычную ядерную стратегическую практику Соединённых Штатов: то, как умело вести гонку вооружений, как предотвращать использование ядерного оружия, как вести боевые действия в ядерной войне в случае, если устрашение не действует, и как объяснять, почему же небезопасно жить без ядерного оружия.
Кэрол Кон присутствовала на двухнедельном семинаре по вопросам ядерного вооружения, ядерной стратегической доктрины и контроля над вооружениями. Она была настолько захвачена тем, что там происходило, что провела весь следующий год, почти целиком погрузившись в мужской мир интеллектуалов от обороны (за исключением секретарш, конечно). Она собрала чрезвычайно интересные сведения, подтверждающие наличие у ядерной войны околородового измерения. Согласно её собственной терминологии, эти данные подтверждали значение мотива «мужского рождения» и «мужского творения» как важных психических сил, лежащих в основе психологии ядерной войны. И чтобы наглядно пояснить свою точку зрения, она воспользовалась следующими историческими примерами.
В 1942 году Эрнст Лоренс послал телеграмму чикагской группе физиков, занимавшихся созданием атомной бомбы, которая гласила: «Поздравляю новых родителей. Едва могу дождаться повидать новорожденного». В Лос-Аламосе об атомной бомбе говорили как об «оппенгеймеровом дитяти». В статье «Лос-Аламос из-под земли» Ричард Фейнман писал, что когда он был во временном отпуске по случаю смерти своей жены, то получил телеграмму, в которой было написано: «Дитя ожидается на такое-то и такое-то число».
В лабораториях Лоренс Ливермор о водородной бомбе говорили как о «дитяти Теллера», хотя те, кто хотел умалить вклад Эдварда Теллера, утверждали, что он был не отцом бомбы, а её матерью. По их заявлениям, настоящим отцом был Станислав Улам, который дал все важнейшие идеи и «зачал её», после чего Теллер её только «вынашивал». Понятия, связанные с материнством, также обычно употреблялись для обеспечения «вскармливания» — создания ракет.
