Г. Бореев - Пришельцы из Шамбалы
Ответ находится в словах самого графа: «Мои руки связаны кем-то более могущественным чем я». Был ли это легендарный Учитель Шамбалы? Рассказывают, что у Сен-Жермена было уединенное пристанище около Экс-ан-прованса. Здесь, сидя на пьедестале в позе Будды, он проводил периоды глубокого созерцания, подобно йогу.
Карл фон Хессе-Хассель, помогавший Адепту в его масонской и розенкрейцеровской работе, писал о своем учителе в «Воспоминаниях моего времени»:
«Сен-Жермен был, может быть, одним из самых великих философов, который когда-либо жил. Друг человечества, желающий богатства только для того, чтобы иметь возможность раздать его бедным. Любящее животных, его сердце было занято только счастьем других».
Именно на фон Хессе-Хасселя ссылается Махатма Кут-Хуми в своем письме к Синетту 5 августа 1881 года, как на «друга и прочную опору, доброжелательного немецкого принца, из жилища и в присутствии которого он (Сен-Жермен) в последний раз отправился домой». Из этих слов ясно, что дом находится где-то за снежными вершинами Гималаев. Махатма Мориа так описывает трудности миссии своего Брата во Франции:
«Один знатный француз сказал однажды Сен-Жермену: «Я не могу понять окружающую Вас бессмыслицу». Сен-Жермен ответил: «Мою бессмыслицу понять не трудно, если Вы уделите ей такое же внимание, как Вашей, если Вы прочтете мои доклады с той же заботой, с какой Вы относитесь к чтению списка танцовщиц Двора. Но несчастье в том, что правила менуэта для Вас важнее безопасности Земли...»
Посланник все же не смог предупредить потоки крови Французской Революции, поскольку было невозможно предупредить об исходе правящие классы или направить их эгоистическую политику. Тем не менее противники монархии должны были бы изучить факты и цифры прежде, чем выполнить приговор. Кто был более жесток — король или третье сословие? 14 июля 1789 года крепость Бастилия пала от рук революционеров. Вместо бесчисленных заключенных, деспотически закованных в цепи противников режима, которыми она должна была быть переполнена, как говорили в народе, освободители обнаружили только четверых мошенников-подделывателей, двух сумасшедших и одного дворянина. Последний был лишен свободы по просьбе своей семьи из-за его опасного характера, причем жил в Бастилии в условиях, соответствующих его титулу и обслуживался слугами из его собственного дома.
Те неполитические заключенные, которые были освобождены из Бастилии в этот исторический день — ставший национальным праздником Франции — были лишь горсткой сравнительно с десятками тысяч заключенных, и затем отправленных на эшафот во время террора. Эту трагедию и стремился предотвратить посланник Магов Азии.
ЗВЕЗДЫ И БРИЛЛИАНТЫ СЕН-ЖЕРМЕНА
Не человек рождается в мире, а миры в человеке.
Человеческой природе свойственна странная черта — явный атавизм пещерного периода: видеть опасность во всем необычном и неизвестном. Когда граф Сен-Жермен, этот живой сфинкс XVIII века, появился в 1745 году в Англии, самоуверенный англичанин Гораций Уолпол дал ему такую характеристику: «Он поет и чудесно играет на скрипке, пишет музыку, но, несмотря на это — сумасшедший и не очень осмотрительный».
Некоторые энциклопедии оценивают эту загадочную личность еще критичнее, называя открыто Сен-Жермена авантюристом. По временам происходит так, что между человеком, на которого нацелены различные эпитеты, и существующим в действительности, лежит бездна.
Большинство негативных суждений о Сен-Жермене происходит из политических источников. Французская полиция подозревала, что он — прусский шпион. Другие тайные службы считали его русским агентом или английским якобитом. Но, как писал лорд Хольдернесс британскому послу в Пруссии Митчеллу, «слежка за ним оказалась безрезультатной».
В то же время один из крупных мыслителей просвещенного XVIII века, известный своим скептицизмом, высказался о Сен-Жермене совершенно определенно: «Это человек, который знает все».
Когда маршал де Велль-Изль представил в 1749 году графа Сен-Жермена маркизе Помпадур и Людовику XV, король ужасно скучал. Мадам Помпадур решила, что чужеземец, возможно, развеет сплин короля Франции. С тех пор граф стал проводить постоянные беседы с королем и маркизой про алхимию, науку и другие вещи. Людовик XV вначале очень скептически отнесся к знаниям графа в области химии и трансмутации. Но вскоре, когда увидел, что бриллианты у этого человека больше, чем его собственные, изменил свое мнение. Особенно после проверки этих предметов на подлинность!
Неизвестно, что больше всего поразило короля во время вечерних дискуссий в Трианоне, однако Сен-Жермен получил в свое распоряжение роскошный дворец Шато де-Шамбр с 440 комнатами. Тут скучающий король познал радость творческого труда и занялся химическими экспериментами под руководством самого крупного химика эпохи — графа Сен-Жермена
В своих «мемуарах» Казанова де Сангал пишет: «Монарх, терзаемый сплином, пытался найти хоть небольшую радость в изготовлении красок. По мнению Сен-Жермена, краски, полученные королем, могли иметь существенное влияние на качество французских текстильных изделий».
Австрийский дипломат Кобенцль, который следил за этими экспериментами графа и Людовика XV, писал Кауницу:
«Окраска шелка выполнена так качественно, что ничего подобного до сих пор не встречалось. То же самое можно сказать и об окраске шерстяных тканей. Все это достигнуто без индиго или кошенили, а при помощи самых обычных веществ и за весьма умеренную цену».
Графиня де Жанлис в своих мемуарах (Париж, 1825) пишет про Сен-Жермена так: «Он прекрасно знал физику и был великим химиком. Мой отец, хорошо знающий эти предметы, высоко уважал его знания».
Можно не сомневаться, что Сен-Жермен был не только выдающимся химиком, но и алхимиком. Коллекция бриллиантов и драгоценных камней графа подтверждала его славу алхимика. Барон Шарль Анри де Глейхен, датский дипломат во Франции, писал в своих мемуарах в «Меркур Этранже» (Париж, 1813) о своей встрече с Сен-Жерменом: «Он показал мне и другие чудеса — самое большое количество драгоценных камней и окрашенных бриллиантов, чрезвычайных по размеру и идеальности. Мне казалось, что я вижу сокровища волшебной лампы Алладина».
Некоторые данные показывают, что он мог совершать трансмутацию металлов. Когда маркиз де Вальбель посетил Сен-Жермена в его лаборатории, «алхимик попросил дать ему серебряную шестифранковую монету, покрыв ее черным веществом, он положил монету в печь. Через несколько минут граф вынул ее из огня. Когда монета остыла, оказалось, что она не серебряная, а из чистого золота».
О подобном эксперименте пишет в своих «Мемуарах» и Казанова: «Он спросил меня, есть ли у меня какая-либо монета. Я вынул несколько монет и положил их на стол. Он подошел к столу и, не сказав ничего, достал из печи раскаленный уголь, положил его на металлическую пластину, а рядом положил одну из моих монет (стоимостью в 12 солей) вместе с кусочком черного вещества. Потом раздул огонь и несколько минут нагревал монету.
— Подождите немного, — сказал алхимик, — дайте ей остыть.
Монета остыла достаточно быстро.
— Возьмите ее — она ваша, — сказал граф. Я взял монету и увидел, что она стала золотой». Эта история — из тех, которые заслуживают внимания. Граф Кобенцль был свидетелем «трансмутации железа в металл, такой же прекрасный, как золото, во всяком случае пригодный для ювелирной работы». Этот опыт в его присутствии совершил Сен-Жермен, осторожный австрийский дипломат пишет: «прекрасный, как золото...»
Когда придворный капеллан Версаля подозрительно спросил Сен-Жермена, не занимается ли он черной магией, граф ответил, что его лаборатория не имеет дел со сверхъестественными силами, поскольку он — серьезный химик и сделал серьезные открытия, которые пойдут на пользу человечеству.
По воспоминаниям мадам Дю Госсе, фрейлины маркизы Помпадур, граф подтвердил, что он «знает, как выращивать жемчужины и придавать им красивый блеск».
Выращивание жемчуга культивируется в Китае с XIII столетия. Во время своего длительного пребывания на Дальнем Востоке граф мог овладеть тайнами китайских ювелиров и научиться искусству создания искусственного жемчуга.
Считалось также, что Сен-Жермен умеет изготовлять алмазы. Если это возможно в наше время, то как удавалось получить большие синтетические алмазы при тех ограниченных возможностях, какие давала ему его лаборатория? Ведь для изготовления алмазов из графитового порошка необходимо давление в 273 000 кг/см2 и температура около 2800° С.
Фридрих Великий дал такую характеристику графу Сен-Жермену: «Это человек, которого никто не способен понять».
Химические опыты Людовика XV и Сен-Жермена с красками — видимо, анилиновыми — проводились задолго до их открытия Анвердорбеном в 1826 году.
