Хейро (Луис де Хамон) - Мемуары Хейро. Воспоминания великосветского хироманта: практикум и реминисценции

Однажды вечером мы сидели в ее гостиной в отеле «Беркли», и я разъяснял ей детали договоров. В дверь кто-то постучал, и в комнату вошел принц Уэльский.

Хозяйка хотела представить меня, но он засмеялся и сказал:

Это тот человек, который не позволяет мне жить после шестидесяти девяти лет.

Будь вы кайзером, – ответила она, – он был бы уже казнен за использование магии.

Увы, наш план с бисквитами расстроился. Принц перешел к обсуждению темы и рассказал о своем недавнем визите в военное ведомство. Там обнаружили большие запасы бисквитов, которые не были учтены, и буквально неделю назад несколько кораблей с этим грузом отправились на фронт.

Через несколько дней я снова встретился в принцем в клубе «Мэрлборафа». Подойдя ко мне, он сказал:

Мне хотелось бы еще раз пообщаться с вами и обсудить ту теорию чисел. Давайте пройдем в мою библиотеку, где нам никто не будет мешать.

Мы направились в его особняк. Он предложил мне сигару и затем передал лист бумаги с датами рождения других людей. Ему хотелось узнать «числа их жизни». Мы работали над списком с шести до восьми часов вечера. Затем слуга напомнил принцу, что он должен переодеться к ужину. У меня сохранились записи дат, заданные им вопросы и его пометки к моим наблюдениям, но я не хочу предавать их публичной огласке.

Встав из-за стола, он вежливо пожал мне руку, затем заставил прикурить вторую сигару и провел меня в коридор, где по-дружески попрощался со мной.

Глава 10. Визит короля Эдуарда в Париж. Мои услуги для «Содружества Антанты». Создание газеты в интересах мира

Следующий отчет о моей встрече с королем Эдуардом VII связан с известным ныне проектом «Содружество Антанты», который я создал для улучшения отношений между Англией и Францией. Фактически, я могу уверенно сказать, что это был один из первых подобных проектов – по крайней мере в Париже.

Помня о доброте и снисходительности его величества к моей скромной персоне, я, живя в Париже как раз в то время, когда «аннексия Фашоды» [10] взбудоражила многих французов и настроила их против Англии, старался сделать все возможное, чтобы имя короля уважали на тех встречах, где мне приходилось бывать.

В юности во время моего обучения один из наставников – старик, прекрасно знавший мир, – сказал мне однажды:

– Мой мальчик, я дам тебе золотое правило для путешествия по жизни. Оно таково: будь добр с теми, кто добр к тебе; но так же будь добр и к тем, кто обидел тебя. Просто пожалей их за отсутствие здравомыслия. Если ты будешь следовать этому правилу, оно не сделает тебя миллионером, но превратит твою жизнь в великое удовольствие.

Я никогда не забывал слов учителя. Его завет стал одним из главных принципов моей жизни, и я иногда доходил до крайностей, выполняя это золотое правило.

То время, о котором я пишу, было отмечено сильной враждебностью Парижа к Лондону. Любой, кто выражал «взгляд Англии», тутже становился врагом Франции. Я часто видел, как американцы, прогуливаясь по бульварам, держали в руках американские газеты – специально, чтобы прохожие не заподозрили их в принадлежности к «ненавистной расе захватчиков, укравших у французов Фашоду». В тот период я стал единственным владельцем «Американского регистра и английского колониального мира» – газеты, основанной еще в годы империи. Между тем, она по-прежнему сохраняла свою оригинальность и считалась старейшей континентальной газетой, издаваемой на английском языке.

Поскольку эта газета была хорошо известна и уважалась французами за беспристрастное отношение в политике, она часто использовалась для примирения различных позиций между латинскими и англо-саксонскими странами. Я решил опробовать тот же подход для преодоления уже упомянутой враждебности Парижа.

Следует отметить, что король Эдуард всегда был по душе французам, и его прошлые визиты неизменно венчались успехом. Но теперь его называли «лидером вероломного Альбиона», и никто уже не надеялся на «теплый прием» монарха. Меня же осенила прекрасная идея! Я задумал собрать в одном месте взгляды различных политических и общественных деятелей, затем подытожить мнения и предоставить их королю Эдуарду, чтобы он сам решил, приезжать ему в Париж или нет.

Следуя этому плану, я разослал письма от редакции «Американского регистра», в которых кратко задал два вопроса:

«1. Зная, что его величество король Эдуард всегда проявлял к Франции глубокую симпатию и значительный интерес, каким, по вашему мнению, будет отношение французов, если он посетит Париж в ближайшее время?

2. Если подобный визит не устранит нынешнюю напряженность между Англией и Францией и не послужит началом политического и экономического примирения, пойдет ли это на пользу обеим странам?»

Мы разослали несколько тысяч писем, и через неделю, к моему удивлению, со всех частей Франции в редакцию посыпались ответы. О, какие это были ответы! Некоторые люди писали по восемь страниц и, рассуждая о визите короля Эдуарда, приводили свои доводы «за» или «против». Другие отвечали очень кратко: «да» или «нет». Третьи были оскорбительными и ругали газету, задававшую подобные вопросы. Иногда от их злобы у меня волосы вставали дыбом. Однако большинство французов писало о короле с уважением. Некоторые шли еще дальше и обещали, что если такой визит состоится, они лично придут приветствовать монарха, хотя по-прежнему помнят «оскорбительные действия английских политиков».

Британский посол во Франции сэр Эдмунд Монсон всегда проявлял ко мне радушие, поэтому я без всяких консультаций показал ему пачку писем и спросил его, может ли он послать их его величеству. Сэр Эдмунд честно признался, что при такой враждебности международных отношений он не верит в реальность моей идеи. Я вернулся с пакетом писем обратно домой.

Примерно в то же время меня познакомили с монсеньором Делкассе, который был тогда французским министром иностранных дел. Он хорошо отозвался об инициативе моей газеты, и, проникшись к нему симпатией после двух встреч, я отнес письма в его министерство. Мне пришлось отсеять слишком враждебные и вздорные послания, хотя я по-прежнему храню их в своем архиве – особенно письма тех персон, которые позже изменили мнение и стали питать к англичанам дружеские чувства.

Поскольку пакет предназначался королю Эдуарду, я сделал приписку в сопроводительном письме: «Ваше Величество, вероятно, помнит меня как человека, о котором вы когда-то говорили, что я «не разрешаю вам жить после шестидесяти девяти лет».

Прошел почти месяц. Никакого ответа не поступало. К тому времени «Американский регистр» опубликовал несколько писем, полученных от важных персон (а надо сказать, что мы рассылали свои номера почти всем, кто имел вес на политической арене Англии и Франции). Многие из ведущих французских газет благожелательно комментировали проект «Американского регистра» и помещали на своих колонках цитаты из опубликованных писем.

Однажды вечером я получил уведомление – меня просили зайти в Британское посольство. Там из рук сэра Эдмунда я получил пакет писем – с припиской короля: «Благодарю за труд, который Вы взвалили на свои плечи». Сэр Эдмунд добавил:

– Через несколько дней мы окончательно договоримся о визите его величества в Париж.

Считаю излишним как-либо комментировать визит короля, потому что каждый писатель и газетчик сам мог оценить его эффект на все последующие события. Но я не соглашусь с теми «яркими описаниями» о «теплом приеме», когда экипаж его величества помчался по улицам Парижа. Да, это действительно был более чем теплый прием. На Елисейских полях и авеню Булонь собрались толпы народа. Однако эти толпы угрюмо молчали, и только некоторые мужчины приподнимали шляпы. Всем известно, что власти Парижа опасались демонстраций протеста. Чтобы обезопасить жизнь короля, были предприняты беспрецедентные меры предосторожности. Силы полиции под руководством монсеньора Лепина показали себя превосходно. И все же визит не вызвал энтузиазма у людей. Многие считали его «еще одним доказательством того, что Франция попала в западню вероломного Альбиона».

Немецкая карикатура на Эдуарда VII

За месяц до визита (а именно так приезд короля называли в Париже) я понял, что большего успеха могла бы добиться газета, чье название более соответствовало бы политическим интересам. С этой целью я решил создать газету «Entente Cor diale», а в подзаголовке вынести следующее пояснение: «Печатное издание, направленное на укрепление интернационального содружества». Затем мои референты разослали анонсы во все европейские столицы, и дюжины издательств включили эту газету в свою программу тиражей. Все шло замечательно, пока за день до выхода первого номера не случился эпизод, который стал примером трудностей, поджидающих каждого, кто в эпоху войн мечтает о мире.