Александр Рассказов - Летописи Страны Арии. Книга 2
Увлекала змейка всё дальше и дальше путников за собой, вглубь пустыни. Казалось, силы уже на исходе и Емель едва перебирал ногами, как вдруг, на горизонте показалась точка, что медленно росла, превращаясь на глазах в зелёный остров, где в тени деревьев журчали ручейки, и пение птиц доносилось до ушей странников.
Юноша, что было сил, бросился в сторону чудесного места, побежал, спотыкаясь о потрескавшуюся землю. Но тут Веледа остановила его движением руки, дав знать, что путь лежит мимо чудесного островка зелени и влаги в бескрайнем море пустыни. Едва смог совладать Емель со своими чувствами, которые круговертью ворошились у него в груди. Всё ж, взяв себя в руки и закусив пересохшие губы, вновь побрёл устало за впереди ползущей змейкой.
Через некоторое время, казалось, жара перестала быть назойливой, и словно откуда-то повеяло прохладным ветерком. В один миг ярило исчезло с небосклона, и тяжёлые капли дождя обрушились на только что безводную почву.
Веледа тут распахнула огромный плащ, что укрывал её тело, и они вместе с Емелем, укутавшись, через миг очутились посреди поля, усеянного какими-то густорастущими травами под раскидистым деревом.
Осмотревшись по сторонам, спутники присели, оставляя вмятины на траве. С удивлением глядел Емель на деву. Ночь кругом стояла тёмная, и небо было усыпано множеством звёзд.
Смерив взглядом высокое дерево, Веледа одним прыжком забралась на широкую ветвь. Емель влез следом за ней.
Древо, казалось, уходило верхушкой своей в самое поднебесье. Забраться нужно было примерно до половины, где зияло чёрное дупло. То был вход в мир, где во пленниках у своего собственного помощника, Посоха Лунного, находился Аркон. Так объяснила всё Веледа, и двое начали карабкаться, преодолевая ветку за веткой.
36.
На Мирград-Земле в те поры Алеан вернулся на Буян да не один, а с воеводой Велием да дюжиной бравых воинов, что без труда опутали оковами глазу невидимыми Терем Золочёный, заточив там Заора, князя урского, с его наставником стариком.
Да всё ж уговор был у буянского князя со старцем. Тогда, уединившись в саду, дали они слово сохранять мир меж народами Мирград-Земли и уров, даже если воля Заора будет идти в разрез с ихним решением. Обещал старик короткоостриженый проследить за своим учеником и сам попросил у Алеана прибегнуть к помощи воинов Арконы. Так всё и вышло. Теперь уж дожидались все Веледу.
* * *Добравшись, наконец, до зиявшего на приличной высоте дупла, Веледа первая залезла в него. Емель, немного помедлив, позвал деву, но ответа не услышал и, преодолевая страх неизведанному, погрузил в отверстие вначале ноги, затем туловище, а потом уже и голову.
Внутри было сухо и темно, и в зыбком воздухе тишина царствовала безраздельно. Место оказалось просторным и, словно боясь потревожить местных обитателей, как можно тише стал продвигаться юноша по узкой, открывающейся для него, тропинке. Дорожка была столь малых размеров, что Емель мог чувствовать руками стены дерева.
Пройдя вперёд, в один миг вдруг увидел путник полоску света в кромешной темноте. Юноша не спеша шагнул в её сторону.
Стены исчезли. Ширина того места, где находился Емель, намного превосходила толщину дерева, и это настораживало его. Светлая полоска медленно стала расширяться, и через какое-то время пред ним засиял светлый проём, в аккурат с его рост. Страх исчез, и любопытство подталкивало потомка Одина вперёд.
Вот наконец и выход. Свет яркой вспышкой ударил в глаза. Зажмурившись от неожиданности, юноша несколько мгновений протирал очи, словно отходя ото сна. Перед ним предстали своим великолепием огромные палаты. Не было в них ни окон, ни дверей. Залы перетекали одна в другую, восхищая убранством. Свет исходил из-под свода хором.
Немного осмотревшись, Емель позвал свою спутницу.
Веледа откликнулась на его голос где-то вдалеке, в глубине палат, и юноша, шагая вперёд, словно пропускал мимо себя все предметы, которые были на его пути. Голос девы раздавался звонким эхом и, проходя вперёд, Емель не замечал, как позади него всё исчезает, обращаясь во тьму.
* * *Меж тем, на Мирград-Земле, уютно устроившись у огня, трое сидели рядком. На огне, в маленьком котелке варилась какая-то снедь, и Велий то и дело помешивал содержимое, пробуя на вкус. Ирия беседу вела с князем Алеаном.
Буянский правитель всё никак не мог понять, как быть дальше. Открыв свою казну, расплатился он с мастеровыми – те славно потрудились. Было назначено пиршество по истечению трёх дней, и люди Буяна, благодарные ремесленникам, сами кормили и принимали их в своих домах, что были ладно сработаны – краше, чем прежде.
Ирия настоятельно советовала не вступать в разговоры со стариком короткоостриженым до возвращения хозяйки терема, но странное чувство просыпалось у Алеана внутри – было оно незнакомо ему до сих пор.
Необычным образом верил он, что старик поможет отыскать ему его долгожданную возлюбленную, которую видел он во сне, хотя и знал, что уры коварны, и готовы на подлость многие из них, да всё ж сердце подсказывало обратное, мол, надобно отпустить старца да придержать Заора, князя урского.
Велий, воевода арконский, не стал спорить ни с кем, размышляя про себя обо всём случившемся. Так все трое и просидели всю ночь напролёт на краю обрыва, неподалёку от Терема Золочёного, который был укрыт преградой глазу невидимой.
37.
Пройдя в конец одной из зал, Емель увидел посредь огромного стола книгу железную странной формы трёхконечной звезды. Покрыта была она вся пылью и, смахнув рукой грязь с поверхности, юноше удалось разглядеть причудливые письмена по краям острых углов.
Голос Веледы исходил, словно изнутри. Преодолев всю робость, странник приоткрыл, придерживая за один из краёв, предмет. Тут, словно повеяло холодом, да таким, что всё будто заледенело внутри. В глазах померкло, а через миг, когда вернулось зрение, Емель стоял посредь залы, разделённой на две половины – чёрную и белую.
На каждой из половин стояла чаша, а в чашах красовались два маленьких мраморных шара. Белый шар лежал на чёрной стороне, а чёрный – на белой. Веледа стояла посреди – на линии разлома. На белой стороне восседал Аркон, вернее его дух, который, словно дым или туман, то таял, то снова приобретал форму. На тёмной стороне круга, похозяйски смотря на всех, сидело странное существо, с виду походившее на деревянного идола, лишь ярко блестели глаза в полумраке, а вместо волос вниз нисходили зелёные листья.
Рассмотрев, как следует, всех присутствующих, юноша обратился сперва к Веледе, вопрошая, в чём суть ихнего пребывания в столь странном месте.
Дева, посмотрев поочерёдно на странное существо и на образ Аркона, не молвя ни слова, будто растворилась в воздухе, постепенно исчезая, а через несколько мгновений странное создание из дерева притупило свой острый взгляд и начало сморщиваться, постепенно приобретая форму посоха.
Тут заговорил дух Аркона, вернее сын Одина мысленно завёл беседу с путником.
38.
В те поры во Мирград-Земле уж светало, и Алеан принял решение отпустить старика короткоостриженого на все четыре стороны.
Сказано – сделано. Ничего не сказав обо всём Велию и Ирии, правитель буянский приоткрыл завесу глазу невидимую как раз в том месте, где было условленно со стариком.
Выбравшись из-за преграды, наставник Заора поблагодарил князя за гостеприимство и, быстро передвигаясь, направился в сторону леса. Прошло совсем немного времени и вдалеке, из-за стройных деревьев, блестя в лучах восходящего ярила, в небо взмыл птенец малый, направляясь неведомо куда.
Не жалея ни о чём, Алеан рассказал правителям Арконы о своём поступке. Возмущений не последовало, лишь Ирия укорила князя за чрезмерную доверчивость. Да ничего не попишешь – хозяин барин. Что уж случилось – того не воротишь назад. Воевода ирийский отнёсся ко всему спокойно, решив по своему, что всё складывается удачно.
39.
В голове у Емеля раздавался чёткий голос Аркона:
– Служил мне Посох Лунный, – говорил он, – верой и правдой многие лета. Да вот, после того, как расстался дух мой с телом бренным, вепрь, напраслину наводя на людей добрых, заманил душу мою да служкам своим наказал погубить её. Посох своё дело знал, но перестарался. Теперече, спутница твоя Веледа сняла оковы деревом лунным установленные. Покидаю я вас, ждут меня на луне, что Луной называется, уж время долгое отец мой, Один, да его други-сотоварищи. Прощай да не поминай лихом. Будь добрым хозяином посоху моему и другом ему верным.
