Бхагван Раджниш - Азбука осознанности

Человек совершает самоубийство, он разрушает себя. Знание без любви опасно, потому что в самом его корне заложен яд.

Любовь поддерживает равновесие, никогда не позволяет знанию зайти слишком далеко, и поэтому оно никогда не становится разрушительным. Наука это знание без любви, и в том ее опасность. Но ее метод один из самых действенных: объект, материальное, может быть познан без любви — любви не нужно. Но жизнь не только материя. Жизнь насыщена чем-то безмерно трансцендентным. Это трансцендентное упускается. И потом, со временем, наука автоматически превращается в технологию. Она становится механической. Она все более и более становится средством эксплуатации природы, манипуляций над природой. Вся наука началась с этой идеи: как покорить природу. Это глупая идея.

Мы не отдельны от природы, как мы можем ее покорить? Мы есть природа; кто кого будет покорять? Абсурд. Этой абсурдностью наука многое разрушила: вся природа разрушена, климат отравлен, воздух, вода, моря — все загрязнено. Вся гармония умирает, экология умирает. Пожалуйста, помните: этого достаточно, более чем достаточно.

И не направляйте науку внутрь. Если применение научной методологии было таким гибельным для внешней природы, оно будет еще более гибельным для природы внутренней — потому что вы движетесь в более тонкое. Даже в мире внешней природы необходимо знание другого рода, знание, основанное на любви, — но во внутреннем центре вашего существа; в самом глубоком, в самом тонком, трансцендентном, знания не нужно вовсе. Нужна невинность. Невинность и любовь — тогда вы узнаете внутреннее, тогда вы узнаете внутреннюю сторону вашего существа, субъективность.

Но Запад одержим манией технологий. Нам кажется, что технологии успешно покорили природу, и мы стали сильнее. Мы не стали сильнее! Эта идея ошибочна, мы не стали сильнее. Мы становимся все слабее с каждым днем, потому что истощаются природные ресурсы. Рано или поздно Земля опустеет, на ней не останется ничего живого. Мы не становимся сильнее, мы становимся все слабее, слабее и слабее с каждым днем. Мы уже на смертном одре. Обращаясь таким образом с природой, человечество не сможет выжить; оно просуществует еще пятьдесят лет, шестьдесят лет, максимум сто лет — а это ничто. Если не начнется Третья мировая война, мы будем совершать самоубийство медленно. Через сто лет мы исчезнем. Не останется даже следа.

И человек не будет первым, кто исчез с лица Земли. Многие другие животные, очень сильные животные, вымерли. Они бродили по Земле, они были королями Земли, они были больше слонов. И их не стало. Они думали, что становятся все более могущественными. Они были огромны и очень сильны, но Земля не могла больше их содержать. Они становились все больше и больше и больше, и наступил момент, когда Земля уже не могла обеспечивать их едой. Им пришлось умереть.

То же самое происходит с человеком: человек думает, что становится все более могущественным, он может достигнуть Луны, но он разрушает Землю. Он разрушает всякую возможность будущей жизни. Постепенно человечество исчезает. Пожалуйста, не направляйте ваши технологии во внутреннее, вы уже нанесли достаточно вреда.

Вы видели людей в толпе — какими счастливыми они выглядят? Мусульмане собираются разрушить храм, или индуисты идут убивать мусульман — только посмотрите, как они счастливы, как они сияют и излучают энергию. Скучные люди… вы видели их раньше, они ходили по улицам, скучные, мертвые. Теперь они вдруг стали очень живыми — кричат, подбадривают друг друга, несутся куда-то, как будет должно случиться что-то замечательное.

Почему в толпе люди чувствуют себя такими счастливыми? Почему счастье в толпе становится таким заразительным? Потому что в толпе они опускаются, становятся бессознательными. Они теряют индивидуальность, их индивидуальности сливаются воедино. Отбросив сознание, они отбрасывают индивидуальность. Тогда они счастливы — тогда не о чем тревожиться, тогда нет никакой ответственности. Вы замечали тот факт, что величайшие грехи в мире совершали не индивидуальности? Все великие грехи совершались толпами, а не индивидуальностями. Армия может совершить миллионы грехов. Спросите отдельных людей в этой армии, и они начнут чувствовать ответственность. Спросите их: «Ты можешь сделать то же самое один?» Они скажут: «Нет. Разве я могу сделать это один? Я был в толпе, я в ней потерялся. Я забыл себя. Настроение толпы… было слишком много людей. Я потерялся. Толпа что-то делала, и я просто стал ее частью. Я сам ничего не сделал». Спросите отдельного мусульманина: «Ты можешь сжечь храм или убить индуиста?» Спросите индуиста: «Ты можешь убивать мусульман — ты лично?»

Это чудо, но мы этого не замечаем. Ни один мусульманин в отдельности не плох, ни один индуист в отдельности не плох… порознь они прекрасные люди, потому что люди всегда прекрасны. В толпе они вдруг меняются в лице… происходит метаморфоза. Они больше не индивидуальности, они больше не сознательные существа; они теряются. Тогда толпа сметает все на своем пути; она неуправляема.

В каждом сердце есть сильнейшая тоска — боль незнания самого себя, боль незнания, откуда мы приходим и куда уходим, кто мы такие и что такое вся эта жизнь. «В чем смысл жизни?» — это наша боль, наша тоска.

Жизнь кажется такой пустой, до крайности бессмысленной — механическое повторение. Вы делаете одно и то же снова, снова и снова — ради чего? Тоска вызвана тем, что человек чувствует себя совершенно случайным; кажется, никакого смысла нет. А человек не может жить, не ощущая некоего смысла, не чувствуя, что он вносит в мир нечто важное, что он нужен существованию, что он не бесполезное явление, что он не случаен, что он востребован, что он выполняет какую-то чрезвычайно важную роль. Пока он этого не почувствует, бессмысленность жжет его, как огонь.

Экзистенциальные мыслители ввели в широкий обиход много слов. Одно из них — слово «энгст»; энгст — это духовная агония. Ее испытывает не каждый. Люди так тупы, глупы, посредственны, что даже не чувствуют этой тоски; они всю жизнь занимаются пустяками, потом умирают. Они живут и умирают, не зная, чем на самом деле была жизнь. На самом деле, когда люди умирают, они впервые осознают, что были живы; по контрасту со смертью они вдруг понимают: «Я упустил возможность». В этом боль смерти. Она связана со смертью не прямо, а только косвенно. Умирая, человек чувствует огромную боль; эта боль совершенно не связана со смертью. Это тоска: «Я был жив, а теперь все кончено, и я не могу сделать ничего значительного. Я не был творческим, я не был сознательным, я жил машинально, я жил как сомнамбула, как лунатик».

Просто посмотрите на трехлетнего ребенка, и вы увидите, что такое живой человек; какой он радостный, какой он чувствительный ко всему, что происходит вокруг, какой он бдительный, внимательный; от него ничто не ускользает. И как он интенсивен во всем: если он злится, он просто гнев, чистый гнев. Ребенок в гневе — это очень красиво. Старые люди все делают вполсилы, даже если они злятся, они злятся не полностью, не тотально: они сдерживаются. Они не тотальны в любви, они не тотальны в гневе, они ни в чем не тотальны, они всегда просчитывают. В их жизни ни тепло, ни холодно. Их жизнь никогда не достигает той интенсивности, тех ста градусов, где что-то испаряется, где что-то происходит, где революция становится возможной.

Но ребенок всегда живет при ста градусах — что бы он ни делал. Если он ненавидит вас, он ненавидит вас тотально, и если он любит вас, он любит вас тотально, и в один миг он может перейти от одного к другому. Он очень быстр, ему не нужно времени, он не раздумывает. Всего секунду назад он сидел у вас на коленях и говорил вам, как он вас любит. А потом что-то происходит — вы что-то сказали, что-то разладилось, — и он спрыгивает с ваших колен и говорит: «Я никогда больше не хочу тебя видеть!» И вы видите в его глазах тотальность.

И в силу своей тотальности это пройдет бесследно. В этом красота тотальности: в ней не накапливается психологической памяти. Психологическая память создается только частичной жизнью. Тогда все, что вы прожили частично, висит на вас всю оставшуюся жизнь. Есть тысячи и тысячи вещей, которые висят и остаются незавершенными.

В этом состоит вся теория кармы: незаконченные дела, незавершенные действия продолжают ожидать своего завершения, окончания, и они продолжают побуждать вас: «Заверши меня!» — потому что любое действие хочет быть законченным.

Но если вы живете тотально, интенсивно, тогда вы свободны; вы прожили момент — и он кончен. Вы не оглядываетесь назад и не заглядываете вперед, вы просто остаетесь здесь и сейчас, нет ни прошлого, ни будущего. Вот что я подразумеваю под празднованием. В истинный момент празднования существует только настоящее. Быть в настоящем значит быть саньясином. Быть в настоящем — значит быть блаженным.