Анна Марианис - Аватары Шамбалы. Блаватская, Рерихи и другие авторы о тайнах гималайского братства
«Звездой, брошенной в сердце России», стало не только возвращенное на Родину творческое наследие Рерихов, но и сама деятельность Юрия Николаевича Рериха.
Ошеломляющий успех выставок моментально перешел в массовый интерес к творчеству Н.К. Рериха. Ю.Н. Рерих выступал с лекциями в музеях, выставочных залах, институтах, домах культуры. Его приглашали с выступлениями на радио, по его сценарию был снят первый фильм о Н.К. Рерихе. В условиях тоталитарной идеологии и суровой цензуры все это казалось изумительным, неправдоподобным. На фоне выхолощенных, абстрактных «партийных» идеалов в российское общество влились, как глоток свежего воздуха, иные, живые, подлинно духовные идеалы и принципы. Точно луч света, они насыщали Знанием миллионы душ, задыхающихся в тисках духовного вакуума – неизменного следствия тоталитаризма.
Деятельность Ю.Н. Рериха имела революционно-просветительский характер не только в общественной жизни, но и в науке. Достаточно вспомнить, что представляли собой постсталинские времена, чтобы оценить жертву ученого, посвятившего самые плодотворные годы своей жизни советской науке и культуре. Период политической «оттепели» немного смягчил, но отнюдь не уничтожил тоталитарную идеологию, царившую в стране. Деятельность науки по-прежнему проходила по указаниям партийных органов. Если указания вдруг не выполнялись – «корректировку» осуществлял всесильный и вездесущий КГБ. Насколько же велика была разница между той свободной наукой, представителем которой был Рерих, и наукой советской, идеологизированной и подчиненной политическим интересам партийных руководителей. В те времена религиоведение как область науки совпадало с научным атеизмом, а изучение мировой философии сводилось к критике «немарксистских» идей. Нетрудно понять, что представляло собой советское востоковедение при таком «научном» подходе ко всему, что было немарксистским по своему происхождению. Легендарная петербургская школа востоковедения, известная всему научному миру, была разгромлена в 30-е годы. Ученые с мировыми именами умерли в сталинских лагерях. Казалось, российское востоковедение навсегда утратило свое прежнее мировое значение, превратившись в теоретическое подспорье научного атеизма. Многие предметы в системе востоковедческого образования СССР вообще не преподавались: не было специалистов. И на эту неблагодарную задачу – поднять уровень востоковедческого образования в СССР – решился Ю.Н. Рерих. Но можно ли было совместить подлинную исследовательскую работу в области востоковедения с прокрустовым ложем тогдашнего идеологического догматизма? Можно ли было изучать и преподавать языки, литературу, религию, философию Востока, не раскрывая глубоких духовно-этических принципов, лежащих в основе восточного менталитета, восточной психологии? Нет. И Рерих понимал это лучше, чем кто-либо другой. Он сделал свой выбор – и в отношении научной, и в отношении гражданской своей позиции. Его выбор оказался на стороне Истины. Но в те годы Истина, как и истинная наука, была опасной для всей государственной системы, основанной на совершенно иных принципах. И когда Рерих выбрал путь истинной науки, а не следования навязанным идеологическим установкам, – по другую сторону его выбора оказалась вся машина государственной идеологии с ее гласными и негласными методами пресечения «чуждых нам явлений». И руководство Института востоковедения, тесно связанное с «органами» и слепо служившее закосневшим идеологическим догмам, – тоже. Ученики и сотрудники Ю.Н. Рериха единодушно отмечают, что главной трудностью жизни и деятельности ученого на Родине стало его свободомыслие. Ученица Ю.Н. Рериха Т.Я. Елизаренкова вспоминала, что сектор Рериха жил в Институте востоковедения своей собственной жизнью, отличной от жизни всего института. Руководство ИВ ничего не могло с этим сделать, потому что сектор Рериху дал Хрущев. Но и примириться с этим оно тоже не могло. Это порождало совершенно особую атмосферу и особое отношение к деятельности Юрия Николаевича. Один из учеников Ю.Н. Рериха, выдающийся ученый-востоковед Г.М. Бонгард-Левин вспоминал: «Почти все понимали масштабность личности Рериха как ученого и патриота России, тем не менее отношение к нему было неоднозначным. Его упрекали в религиозности, в непонимании марксистского учения…»
«Центр сознания»
Да, Рерих действительно был инакомыслящим. Он не желал подстраиваться под жесткие рамки тогдашней цензуры. А самое главное – он не желал скрывать своих истинных взглядов. Он не прятал своего инакомыслия – напротив, делился им с другими людьми. С ним встречались, получали от него запрещенные тогда книги Живой Этики писатели Иван Ефремов, Константин Паустовский, Леонид Леонов, художники В. Черноволенко, Б. Смирнов-Русецкий. К нему в Москву приезжали члены разгромленных в 30-е годы рериховских обществ и молодые участники будущего рериховского движения в России. Ю.Н. Рерих встречался с учеными, на полуподпольных собраниях которых говорилось о «запрещенных» темах, в частности, о влиянии космических лучей и энергий на человека и природу… Как вспоминает активная участница рериховского движения Латвии Гунта Рудзите, некоторые ученые, приходящие на эти тайные собрания, во внутреннем кармане пиджака приносили с собой книги Агни Йоги – в те времена запрещенные, разумеется. Самим своим присутствием в Москве Юрий Николаевич Рерих сформировал в Москве настоящий центр подлинной науки и духовности, центр, где господствовало иное мировоззрение, иные идеалы и нравственные ориентиры, иные отношения между людьми. Отец Гунты Рудзите – руководитель рериховского общества Риги Рихард Рудзитис – писал в своем дневнике: «Из-за него (Ю.Н. Рериха. – Авт.) Москва, столь страшная, трудная, стала для меня вторым центром сознания». А страшной и трудной для Рудзитиса Москва была потому, что здесь, в застенках Лубянки, его пытали во время расправы с участниками Рижского рериховского общества…
Постоянный надзор КГБ велся и за деятельностью Ю.Н. Рериха, приехавшего из-за рубежа, и ученый отлично знал это. Но, даже понимая, чем это может грозить ему, Рерих упорно и бесстрашно закладывал основы нового, подлинно научного мировоззрения даже в условиях тоталитарной идеологии и жесточайшей цензуры. Он не жалел сил, чтобы донести принципы истинной науки до возможно большего числа людей, способных их воспринять и в будущем положить их в основу своей творческой деятельности. Для своих учеников, для молодежи тех институтов и университетов, в которых ему приходилось бывать с лекциями и выступлениями, он был истинным лучом света. Он был учителем Правды – и молодежь понимала это. Более того – он не собирался эту правду скрывать от кого-либо.
Ученый понимал, что подлинное возрождение советского востоковедения немыслимо без серьезной издательской деятельности. Старая школа востоковедения, разгромленная в 30-е годы, издавала серию научных трудов, называвшуюся «Библиотека Буддика». Книги этой серии имели огромный успех в мировом востоковедении, труды русских ученых сразу же переводились на другие языки. Юрию Николаевичу удалось возобновить издание этой серии. Это вызвало в ИВ шок изумления. «Вы не представляете, что это такое было в те времена! Никто не говорил «нет», только издать что-либо было нельзя», – вспоминала Т.Я. Елизаренкова. В этой серии вышла и работа, ставшая последним даром ученого науке и обществу. Это была «Дхаммапада» – жемчужина индийской философской мысли, часть буддийского канона в переводе с пали с комментариями В. Топорова и с предисловием Ю.Н. Рериха. Сама идея публикации этой книги не вызвала возражений ни у руководства АН СССР, ни в МИДе СССР. Однако, как только книга вышла из печати, весь ее тираж был сразу же арестован. Разумеется, сейчас, в нашу эпоху, никто не смог бы в ней найти ничего крамольного. Однако в те времена Ю.Н. Рериха – ответственного редактора книги – обвинили в непонимании марксистской теории и в скрытой пропаганде религиозных взглядов, заявив, что предисловие и комментарии в книге носят «объективистский характер». Чиновникам от науки показалось «объективистским» именно объективное, лишенное обязательных в те времена нападок на «немарксистские идеи», отношение к памятникам философской литературы прошлого. Началась настоящая травля, ученого вызывали «на ковер» где только можно, нападали на его научные взгляды на каждом партсобрании. Скандал после выхода в свет «Дхаммапады» означал и закрытие «Библиотеки Буддики». Ю.Н. Рериху было очень тяжело. Но даже в такой ситуации он не желал сдаваться. Узнав о том, что весь тираж «Дхаммапады» арестован, Юрий Николаевич достал где-то шесть экземпляров этой книги и разослал их послам стран буддийского ареала. Из-за границы стали приходить в адрес советского правительства поздравления по поводу издания книги и заверения о том, что работа советских ученых служит укреплению дружбы, взаимопонимания и развитию культурного сотрудничества между СССР и странами Востока. После этого арест с книги пришлось снять, и тираж был пущен в продажу. Однако несгибаемость и бесстрашие Рериха пришлись не по вкусу не только идеологам от науки, но и ведомству, контролировавшему и направлявшему машину государственной идеологии в стране. Рерих посягнул на то, что охранялось ими пуще зеницы ока, – на область мировоззрения. Гражданская и научная позиция Юрия Рериха стала открытым вызовом политическому режиму той эпохи…
