Рудольф Штейнер - Внутреннее существо человека и жизнь между смертью и новым рождением
Если мы, например, возвратимся назад к древним временам египетско — вавилонской культуры и понаблюдаем над людьми того времени, то увидим, что люди воспринимали тогда совершенно иным образом. Они, правда, как и мы, противостояли внешнему чувственному миру, но тело их было еще так организовано, что сокрытые в чувственных восприятиях имагинации не только не оказывали убивающего воздействия, но подступали к человеку с известной жизненностью. И благодаря тому, что они подступали и проникали в человека жизненно, они внутри человека вызывали образ, противоположный тому, который теперь остается для нас совершенно сокрытым в нашем “Я” и в астральном теле. Духовные Сущности Солнца и планетной системы устремлялись изнутри навстречу и некоторым образом отражали то, что оживлялось благодаря имагинации. Таким образом, для человека принадлежавшего к древнеегипетской или вавилонской культуре, бывали времена восприятия, когда, обращая взор на физический мир, он получал не только физическое восприятие, в том виде как воспринимаем мы, но тогда они оживали. Он знал, что за ними стоит нечто, изживающее себя и в имагинациях. Поэтому он и не был еще настолько глуп, чтобы по образцу наших современных физиков, предполагать за восприятиями колебания материальных атомов, напротив того, он знал, что за ними находится жизнь, и из его внутреннего всплывали сияющие картины оживленного звездного неба и даже Солнца.
Особенно сильно это проявлялось в эпоху Персидской культуры, когда действительно при внешнем восприятии вспыхивала точно какая — то внутренняя духовная солнечная сила — Аура Маздао! И если мы отойдем в еще более древние времена, то найдем эту совместную деятельность, это движение внутреннего и внешнего навстречу друг другу, выраженными еще гораздо сильнее. В настоящее время это больше не может иметь место, однако может быть известная замена, и тут мы подходим к одному моменту, где мы — я хотел бы сказать, из самого дела — можем прийти к действительному пониманию нашей задачи внутри антропософского миросозерцания. Замена должна быть создана. Мы встречаем внешний мир нашими восприятиями. Мы размышляем над ним, причем часть этого внешнего мира останется для нас сокрытой, причем действует на нас убивающим и насквозь затемняющим образом, мы, однако, можем оживить то, что убито и насквозь затемнено, при помощи духовной науки. И как раз, благодаря оживлению того, что иначе убито и насквозь затемнено, возникает эта наука, которая выражена в тайноведении: в постепенном развитии через состояния Сатурна, Солнца и Луны. Это знание о развитии Сатурна, Солнца и Луны есть у каждого человека, оно только находится в подосновах его сознания.
Он не захотел бы быть земным человеком, если бы так без дальнейшего, без достаточной подготовки, мог бы это видеть, он хотел бы тогда, чтобы Земля совершенно не касалась его и чтобы он мог закончить лунным развитием. Все то, что мы можем познать, благодаря духовной науке, все это нам освещает то, что нам остается сокрытым из развития прошедшего времени, ибо все живущее извне в чувственных восприятиях в виде имагинаций, инспираций и интуиций, не проникающее внутрь, это, собственно, — если смотреть на него через покров чувственных восприятий — то, что мы проделали в отношении прошедшего. Иначе дело обстоит с тем, что заключается в нашем чувствовании и волении. Видите ли, мои милые друзья, человек может сказать — и многие современные люди испытывают потребность это делать — он может сказать: о, что мне за дело до всех этих выдумок об этом сверхчувственном мире, таких представлений я не принимаю. Кто так говорит, тот никогда не задумывался над тем, почему, собственно, в мировом развитии появилась религия. Общее всех религиозных представлений в том и заключается, что они относятся к таким вещам, которые человек не может чувственно воспринимать, что при религиозных представлениях человек должен наполниться чем — то таким, что он не может воспринимать чувственно.
Те представления, которые происходят от наших чувственных восприятий, никогда не могут являться импульсом и после смерти. Для того чтобы нерожденная часть нашего чувства, нашей воли могла оказывать действие и после смерти, нам необходимы не те представления, которые мы в состоянии получить при помощи наших чувственных ощущений, или при помощи нашего рассудка, который связан с мозгом. Они нам не помогут в этом деле. Только те представления, которые отвечают тому, что не имеет внешней действительности, единственно те представления, которые делают нас НАБОЖНЫМИ, благодаря которым мы обращаемся вверх к духовному миру — только они дают нам тот импульс, тот размах, которые нам необходимы после смерти. Иметь религиозные представления — значит представлять себе то, что сейчас еще не может оказывать на нас действие, что, однако, может быть действительной силой после смерти. Приходится теперь поэтому постоянно повторять: то, что прошло, освещается ясновидческим сознанием. Сейчас оно опять познается, познается так, и постольку, поскольку оно находится за покровом чувственного мира в виде имагинации, инспирации и интуиции. Прежде оно давалось людям в виде религиозной веры, для того, чтобы люди не теряли размаха на время после смерти, для того, чтобы они сохраняли нечто в сердечном ядре, что делало бы сердце живым, когда человек слагает физическое тело. Теперь наступило время, когда люди, исходя из понимания, из понимания духоведения, могут составить себе представления о сверхчувственных мирах. Поэтому необходимо постоянно подчеркивать: только в качестве духовного исследователя можно познать эти вещи в сверхчувственном мире, когда они, однако, исследованы и когда они сообщаются, то в самой глубине нашей души проявляется нечто, являющееся тайным языком этой души, которая может понять то, что исследовано духовным исследователем. Только если в дело вмешиваются предрассудки разума и чувств, тогда бессмыслицей, глупостью и фантазиями начинает считаться то, что, исходя из духовного искательства, дается нам в виде сверхчувственных представлений и что, будучи воспринято, дает размах нашему душевному ядру, чтобы во все будущие времена оно могло найти дорогу в космосе.
Исследовать содержание духовного мира будут всегда только те, кто прошел через эзотерическое развитие. Знать это содержание, внутренне сознательно прорабатывать его, владеть им в идеях и понятиях, владеть им параллельно с уверенностью в бытии души, духовного мира — в этом будет все больше выражаться потребность людей в необходимой духовной пище. Все это нам показывает, как из самих вещей мы можем научиться понимать миссию нашего антропософского движения. В древние времена дело обстояло еще так, что познание оживлялось сверху, а содержание этого познания исходило снизу. Поэтому древние имели непосредственное сознание духовных миров, постепенно, однако, оно все более и более затемнялось и притуплялось. Если бы оно не затемнялось и не притуплялось, то человек не пришел бы к полному сознанию своего “Я”. К полному сознанию своего “Я” человек может прийти только благодаря тому, что он разовьет внутри своего физического тела до высшей степени тот мертвый фантом, о котором я говорил. Наше физическое тело должно быть, так сказать, как прозрачная сущность, всецело покрыто зеркальной амальгамой, и лишь когда оно будет всецело покрыто, мы будем себя чувствовать так, что скажем: «“Я” есмь “Я”» (Ich bin Ich). Это полное покрытие образовалось, однако, только медленно и постепенно, оно образовалось в течение человеческого развития и было закончено в то время, когда произошла Мистерия Голгофы. Тогда зеркальное покрытие было готово. До тех пор все еще встречались нижнее и верхнее, в человеческом существе сходились нижнее и верхнее. Однако необходимо сказать: совершенное разделение верхнего и нижнего благодаря тому, что зеркальное покрытие было закончено, наступило лишь тогда, когда подошла Мистерия Голгофы. Что же, собственно, тогда произошло? Да, посмотрим внимательно на то, что тогда произошло. Представьте себе хорошенько этих древних людей во времена перед Мистерией Голгофы, представьте себе сознание того времени. Тогда извне поступало оживление имагинацией, изнутри поднимались картины внечеловеческого духовного мира. Что это были за картины, которые поднимались в человеке? Как нам известно, в древние времена это было возможно при пониженном состоянии человеческого сознания. Те, которые обладали знанием этих вещей, которые в древние времена могли в качестве посвященных взирать на эту человеческую душу, как в ней жило это сочетание оживленной имагинации извне и созерцания изнутри, те не говорили: «человек видит это один», но они говорили: «Свой мир в человеке видят, например, Яхве или Иегова», так говорилось у древних евреев. «Бог думает в человеке». Как в настоящее время, в нашем цикле развития мы говорим, когда нам приходят мысли: «Я думаю», так в древние времена знающие эти вещи говорили, когда возникали восприятия из духовного мира: «Боги думают в нас»… или когда было познано единство божественного в монотеизме: «Яхве думает в человеке, человек есть поприще божественных мыслей». Люди чувствовали себя наполненными, так что они говорили: «Во мне думают боги».
