Наталья Нечаева - Седьмая раса
Машка в Москве у Ольги бывала довольно часто, а вот Ольга здесь с тех пор — ни разу. Сколько подруга ни уговаривала, сколько ни соблазняла интереснейшими темами и сюжетами — не могла. А вот сейчас — решилась. Как? Почему? Ольга и себе вряд ли могла это объяснить. Наверное, у всего свой срок. Свое время. И сейчас пришло время вернуться. В другой город, в другой мир, в совершенно другую реальность.
Именно что — в другую реальность. Ведь то, зачем она приехала, произрастало из такой глубины веков, что к нынешней жизни если и имело какое-то отношение, то весьма опосредованное. Хотя… Если Владу Рощину и его сподвижникам удастся доказать свою теорию, это перевернет все устои и все представления об образовании мира, развитии человечества. О далеком прошлом планеты Земля, в конце концов!
Арктида… Колыбель человечества… Какая красивая и какая манящая сказка…
Черт, ну куда же подевались Тимки?
Непонятное отсутствие близнецов не выходило из головы. Даже воспоминания о Леше не могли заглушить тупую непреходящую тревогу. Мобильный братьев по-прежнему был вне зоны. Ольга набрала номер вахты общежития, где близнецы жили в отдельной комнате. Словоохотливая дежурная тут же поведала, что мальчики очень милые и очень вежливые. И ничего такого себе не позволяют. Но в комнате их нет со вчерашнего дня. Ключ как висел, так и висит тут, на вахте. Не ночевали. Дело молодое, оно и понятно…
Ольга попросила записать номер своего телефона, чтобы, как только кто-то из близнецов объявится, тут же связались.
Вахтерша с удовольствием пообещала.
* * *— Есть коррективы, — без приветствия сообщил в телефонную трубку знакомый голос. — Молчи и слушай. Придется изменить планы и пойти со съемочной группой.
— Зачем?
— Затем, чтобы они были под присмотром. Могут произойти некоторые события, предсказать реакцию на которые невозможно. Поэтому нужен постоянный контроль. Возьми карту, схемы. И если, упаси Бог, Рощин надумает показывать им лабиринты, твоя задача — не допустить этого.
— Так что, выходит, я не смогу присутствовать при обряде? Ведь я ради этого бросил все дела…
— Твоя цель, как, впрочем, и моя, всего нашего общества, иная. Напомнить?
— Не надо. Но с магистром-то я сумею провести хоть пару часов? Ты же говорил, он плох… А мне через два дня уже улетать обратно…
— Если все пойдет по плану — да. Ты будешь находиться с группой. Пусть занимаются камнями, снимают, активируют, словом, пусть развлекаются, как хотят. Если вдруг увидите что-то необычное, сразу попроси Славину связаться со мной. Главное, чтобы не было самодеятельности. Я пришлю за вами вертолет, который доставит вас всех на озеро. Ты полетишь вместе со всеми, но во время полета почувствуешь себя плохо и из вертолета выходить не станешь. Что там может случиться, аппендицит или почечные колики — придумаешь. Этот же вертолет доставит тебя к нам. И ты успеешь на обряд. Но, подчеркиваю, только убедившись, что группа Славиной — уже далеко и опасности для нас не представляет. Все ясно?
— Да. Могу я задать вопрос?
— Слушаю.
— Если ситуация все же выйдет из-под контроля — мои действия?
— У тебя есть оружие?
— Да.
— Ты помнишь Устав?
— Да.
— Ты все понял?
— Да.
— Желаю удачи. До встречи.
Не дожидаясь ответной любезности, человек с жестким голосом отключился.
* * *Центр города изменился мало. Тот же уютный скверик у Дворца культуры, кажется, имени Кирова? Ну да, вон и памятник на прежнем месте стоит, совсем неподалеку, возле какого-то присутственного здания с колоннами…
Несмотря на ветер, на скамеечках в скверике сидело полно народу. В основном молодежь. Непременное пиво, сигареты, громкие возбужденные голоса. Мамы с колясками. Аккуратные, чопорные старушки, одетые в теплые пальто и сапоги. Этот скверик и тогда был любимым местом отдыха. Интересно, появилось ли за это время в городе что-либо еще, подобное? Помнится, в то время шли упорные разговоры о том, что морскому городу не хватает набережной, и Оля даже делала об этом сюжет. Построили или нет? Надо спросить у Машки.
Ольга обошла скверик, пересекла проспект, перейдя на противоположную сторону площади, прошла мимо «Арктики» и повернула по узенькой, заставленной машинами улице к старому кинотеатру. Увидела его голубой бок, афиши на фасаде и очень обрадовалась, будто встрече со старым знакомым: сюда они с Лешей несколько раз ходили в кино. Но весь просмотр ограничивался названием и первыми кадрами. Потом они принимались целоваться и не могли остановиться даже тогда, когда в зале зажигался свет, и народ, удивленно оглядываясь на слившуюся в поцелуе парочку, начинал покидать зал.
Ага, вот и второй центральный скверик, тоже очень уютный, зеленый, но, не в пример первому, огороженный массивной чугунной решеткой. В центре — странное сооружение в виде уходящей в небо короткой белой лестницы. Памятник жертвам интервенции. Странный памятник. Причем тут лестница? Что она символизирует? Этого Ольге никто объяснить не мог. Даже Леша.
Скверик со всех сторон запирали дома, ветра здесь почти не ощущалось, а на солнце даже было тепло! Ольга присела на теплую шершавую скамейку, прикрыла глаза. Наверное, просидела она так довольно долго. По крайней мере, солнце, ласково греющее левую щеку, теперь уперлось теплым лучом прямо в переносицу… Кто-то, Ольга слышала, подходил и садился рядом. Шуршала газета, ощущался легкий табачный дым. Потом этот «кто-то» уходил, а через некоторое время место на противоположном крае скамейки занял другой постоялец. Ольга не открывала глаз и ни о чем не думала. Или — ей так казалось? Леша… Конечно, она думала о нем. Заново переживала то самое счастливое свое лето.
Солнце снова сместилось, немножко побуравило правый глаз и вдруг погасло. Сразу откуда-то сбоку и снизу подул ветерок, мгновенно делая благостное сидение на скамейке неуютным и ненужным. Тот, кто уже довольно давно находился рядом, громко и недовольно закряхтел. Ольга приоткрыла ресницы и увидела в полуметре от себя сухого, как мумия, старика. Незнакомец сидел неестественно прямо, опираясь сильными крючковатыми руками на красивую резную палку. Его профиль, который могла наблюдать Ольга, был медально горделив, даже заносчив. Старик вдруг повернулся. Не головой, а всем прямым туловищем. Будто между нижней и верней частями его тела существовал специальный шарнир.
— Вы — Ольга Славина, — не спрашивая, а утверждая, произнес он красивым, хорошо поставленным голосом. — Я давно жду, когда вы проснетесь.
— Я… я не спала… — удивленно пробормотала растерявшаяся Ольга.
— Неважно.
Старик властно приспустил тяжелые желтые веки, и Ольга, сидевшая с ним на одном уровне, вдруг почувствовала, что смотрит на него снизу вверх. А еще ощутила, что не может двинуться с места. Будто старик приклеил ее к спинке скамейки своим необыкновенным взглядом.
— Вы приехали снимать фильм об Арктиде, — снова четко произнес незнакомец.
Ольга послушно кивнула. Глазами. Потому что головой двинуть не могла. Голова тоже оказалась приклеенной.
— Я вам не советую этого делать. Более того, этого делать нельзя. — Старик ясно и громко впечатывал каждое слово. Прямо Ольге в голову. — Это опасно. Вы можете погибнуть. Поэтому вам следует отказаться от этой идеи. — Он с силой оперся на палку и поднялся. Тяжело, но как-то очень мощно. Снова в упор взглянул на Ольгу. — Иногда можно найти то, что совершенно не стоит находить. Боюсь, ваши находки вас не обрадуют. Время тайны Арктиды еще не пришло. Как и тайны гибели вашего жениха.
Ольга ощутила, как по широко открытым глазам сильно ударило не то выглянувшее в этот момент солнце, не то какая-то еще более мощная вспышка, исторгнувшая из глаз старика.
Когда она пришла в себя и, радуясь возвращенной способности двигаться, стала с силой тереть веки, рядом никого не было. Приснилось? Привиделось? Наверное… Она перевела взгляд вниз, под ноги. На влажном темном земляном окружье скамейки ясно виднелась круглая вмятина от палки. Одна. Будто тот, кто этот след оставил, встав, палку уже не использовал. Впрочем, эта вмятина могла образоваться и просто как след от каблука. Обычное дело.
* * *— Ну что, нашлись твои Рыжики? — весело влетела в квартиру Машка. — Пропесочила?
— Нет, Маш, — грустно отозвалась Ольга. — Нигде их нет. И в общежитии не ночевали. Просто не знаю, что делать… Непохоже это на них. Понимаешь?
— Ну, знаешь, полярный день на людей по-разному действует, — отмахнулась подруга. — Если бы они по одному были, тогда еще можно переживать. А с двумя сразу что может случиться? Найдутся! Оль, ну ты вспомни, какими мы в студенчестве были! Много мы думали, что кто-то за нас волнуется? Дети, что с них взять?
