Арнольд Минделл - Танец Древнего. Как Вселенная решает личные и мировые проблемы
Слушатель 1: Где бы вы поместили удачу?
Арни: Удача доходит до уровня сущности. Удача – это огромная вещь. Как везение, так и невезение.
Слушатель 2: Вы говорите о личной психологии в вопросе о том, заслуживает или не заслуживает человек хороших вещей?
Арни: Вы говорите о стране грез, где финансовые силы соотносятся с чувством, что мы хорошие люди и имеем ценность, или мы не так хороши, и поэтому имеем меньшую ценность. Ощущение себя богатым или бедным сложно в силу своей связи с личной историей, с возрастом, со здоровьем, а также с расой. Вдобавок какую-то роль играет пол. Все это серьезные факторы. Мы не можем просто абстрактно говорить об экономике. Чтобы обсуждение было осмысленным, мы должны говорить об экономике применительно к данной культуре, группе и отдельному человеку.
Существуют разные взгляды на деньги. Я смотрю на деньги как на то, что можно обменивать на что-то другое, на самом базовом уровне общепринятой реальности. Сегодняшние деньги не имеют ценности как материальный товар, но приобретают свою цену потому, что некоторое правительство заявляет, что они могут приниматься в качестве платежного средства в границах страны.
Глубокая демократия экономики включает в себя не только факты и взгляды общепринятой реальности, но также уровни страны грез и сущности или процессуального ума.
Как я уже показывал, ваше чувство безопасности, вероятно, больше, если вы находитесь наверху денежной лестницы, но вы, как правило, нервничаете, если находитесь в средней или нижней части остальных девяноста девяти процентов. Потеря денег или страх потери денег создают панические состояния. Когда я говорю паника, то имею в виду пан-ика. Пан – это мифический бог, который означает «все», «всеобъемлющий». Поэтому паника – это опыт всего в вас, разжигающего страх и ужас. Это очень, очень важный вопрос для любого, кто переживает этот опыт или переживал его в прошлом. Паника играет большую роль во всех денежных проблемах. Паника может заставлять вас больше стараться, больше бояться, она может быть гнетущей.
Мы можем говорить о том, чтобы быть независимыми. Я тоже буду это делать. Но сначала нам нужно признать, что если вы живете в такой области мира, как сегодняшняя Греция или в любом месте, где вы или ваш народ живет в условиях финансового стресса и нестабильности, то вы легко поддаетесь поляризации и испытываете антипатию к вашим лидерам и другим частям мира, которые способствовали трудностям в вашей стране. Вы чувствуете, что не можете позволить себе быть отстраненными – по крайней мере сначала.
В стране грез в зависимости от момента вы в той или иной степени можете чувствовать себя богатыми или бедными. Как я упоминал в главе 21, мы с Эми работали с небольшой группой самых богатых людей страны и были поражены, видя, какими бедными и боящимися жизни они себя чувствовали. (Мы не брали с них платы, поскольку они казались нам бедными.)
Эми: Это было для них такой большой вещью, допуская, что они должны платить за все.
Арни: У этих людей масса денег, но они паниковали по всякому поводу. Концепция «верхнего одного процента» верна, но ее недостаточно. Среди тех, кто имеет несомненный ранг в общепринятой реальности, многие напуганы, например, в отношении своего здоровья; их волнует и пугает перспектива смерти. Они не могут перестать говорить о смерти, и никакое количество денег не смогло бы им в этом помочь. Кроме того, их беспокоят проблемы, связанные с обладанием массой денег: «Что правильно с ними делать?»
1% и 99 % – это роли, то есть переживания, бессознательно разделяемые всеми. Во всех нас есть все роли. Богатые – «один процент» – это роль, которую обычно проецируют на конкретную группу и описывают ее как жадную и сверхпотребляющую: «Я хочу покупать больше и иметь больше». С этой характеристикой часто ассоциируются банки, равно как и правительства, которые предлагают: «Повышайте налоги, но снижайте их для богатых. Нам нет дела до бедных! Экономьте больше денег, снижая их льготы! Мы больше не будем их содержать!»
Точно так же «девяносто девять процентов» – то есть средний класс и бедные – это тоже роли, связанные со страхом в отношении социальной и физической безопасности, депрессии, голода и смерти.
Как я говорил ранее, паника представляет собой еще один аспект страха в ответ на реальность или восприятие недостаточности. Паника может вести к интенсивной реакции, которая наделяет вас опасной силой и своего рода рангом жертвы. Если вы чувствуете себя побитым, вы расстраиваетесь и чувствуете себя жертвой, и это дает вам своего рода ранг, связанный с проявлением агрессии против других людей. Все это аспекты глубокой демократии финансов.
Теперь рассмотрим сущностный уровень финансов: заразительность, общность, духовность и шаманизм.
Заразительность относится к особому процессу, в котором экономические изменения в одной стране имеют вероятность распространения на другие страны. Заразительность описывает то, как переживания, происходящие в одном месте, «подхватываются» на расстоянии. То, что сегодня происходит в Афинах, важно потому, что имеется заразительность. Мы думаем, что проблема находится в Афинах, но то, что происходит в Афинах, влияет на рынки в Каире, Лондоне, Москве, Токио и Нью-Йорке. Вспомните, как крах 2008 года на Уолл Стрит отдавался и до сих пор отдается эхом по всему земному шару.
Мы живем в мире, где заразны не только вирусы, но и чувства. Трагедия в одном месте «становится заразной». Чувства, отношения и позиции воспринимаются повсюду. Поэтому то, что беспокоит вас в ваших личных финансах, может быть частью распространяющегося вируса. Заразительность – это причинный и отчасти нелокальный аспект экономики. Это «полевой эффект»: то здесь, то там – вроде болезни на сущностном уровне.
Еще один аспект сущностного уровня экономики мне бы хотелось назвать общностью. Почему когда горстка людей из «девяноста девяти процентов» восстает и говорит: «Теперь мы хотим!», то вслед за ними все больше людей на улицах повторяют это послание: «Теперь мы хотим!». Это весело! Но потом приходит кто-то из газеты, с ТВ или радио с микрофоном и спрашивает: «Чего именно вы хотите?», и некоторые люди отвечают: «Мы не хотим говорить». Что верно в их ответе? Они подразумевают, что то, чего они хотят, вряд ли можно точно определить. Чего же они хотят? Слушайте, я повторю это снова:
«Теперь мы хотим!»
(Группа повторяет.) «Теперь мы хотим!»
Какова суть этой декларации? Это общность. Часть сущностного уровня на заднем плане этого послания – чувство общности, надежность осознания («мы, люди»), мы – сообщество, атмосфера единения. Вместе мы здесь и в этом сообществе. Конечно, они так говорят отчасти потому, что у них нет микрофона, и показывают, что он им не нужен. Но они дают миру еще одно послание. Общность подразумевает, что деньги не главное. В сущности: «Давайте разделять». Нам не нужна такая вещь, как деньги. Понимаете, нам нужна такая вещь, как отношения, как общность. Этот компонент отношений представляет собой очень глубокий аспект финансов, который обычно упускают из вида.
Например, вам нужно радио или вам нужно музыкальное чувство, которое вы ищете? Разделять! Это вроде: «Могу я воспользоваться вашим радио? Мне нужно чувство, не просто радио». Таковы некоторые сущностные аспекты финансов.
Таким образом, люди могут быть богатыми, даже если они имеют мало, коль скоро у них есть общность. Это еще один взгляд на финансы, очень отличающийся от взгляда общепринятой реальности.
Последняя характеристика сущностного уровня, которую я хочу упомянуть, – это духовность срединного пути. Я высоко ценю то, как Далай-лама подчеркивает срединный путь буддизма. Срединный путь означает, что вещи ни существуют, ни отсутствуют. То, что мы называем вещью, в общепринятой реальности обладает парадоксальным существованием на уровне сущности: нечто не реально и в то же самое время оно не является нереальным. Я – человек, имеющий тело, и я по-прежнему человек и без тела. Не держитесь за ориентированную на состояние идею вещности. Это один из великих даров буддизма: не держаться за вещность чего-либо. Далай-лама называет эту практику непривязанностью, «промежуточностью» срединного пути.
Вспомним Ганди. Его идея владения состоит в том, что мы не владеем своей обувью, мы не владеем квартирами, домами или автомобилями. Ганди говорил, что мы – попечители этих вещей, сохраняющие это имущество для будущего мира.
Все, что мы делаем, рассматривается в связи с будущими поколениями. Я думаю, это по-настоящему глубокая идея сущностного уровня: мы – попечители; мы заботимся обо всем, чем мы владеем, и будем разделять это со всеми другими. С этой точки зрения нам следует хорошо заботиться и о наших телах, ибо они наши, но в каком-то смысле наши жизни тоже принадлежат всем. Мы – попечители всего, чем мы «обладаем», храня все это для собственной пользы и пользы других.
