Наталья Нечаева - Восьмой ангел
Некоторое время в автомобиле было тихо. За окнами царствовала все та же стылая темень, дорога петляла по холмам, среди черных, маслянисто блестевших в свете фар скальных срезов, на низком небе не светилась ни одна звездочка. Мрачно, уныло, однообразно…
— Батюшка, — решилась нарушить тишину Ольга, — а вы до всех этих истин сами дошли?
— Я — монах, Олюшка, чем занимать одинокие часы? Чтением да раздумьями. А сам ли дошел? Не знаю. Вопросы, вопросы меня мучили! Вот я и обратился к Богу, чтобы укрепил в вере и помог постичь истину. Долго молился, долго просил, пока в своем сердце не нашел эти ответы. И осмелился в них поверить.
— Поверить?
— Да. Принять за истину.
— А как вы поняли, что это — истина? — Ольга вспомнила весь тот ужас, который переживала во время бесед с кошкой, свою беспомощность, свое безумие. Может, все это и казалось ей безумным исключительно оттого, что она просто не осмеливалась поверить?
— Сначала — сердцем, а потом и разумом. Я просто поверил, что Бог — это добро, Бог — это любовь. Создав человека по своему образу и подобию, именно он наградил нас стремлением к знанию. Так что ж, рассудил я, если он дал моей душе эту тягу, значит, в моем любопытстве нет ничего предосудительного? Значит, ответы где-то близко? Согласись, было бы беспримерным коварством наделить душу жаждой познания, и это знание ей не дать! Стало быть, мое невежество неугодно Богу! И тогда я стал учиться слушать.
— Кого?
— Свое сердце. Бог, Олюшка, бесконечно велик, необъятен и непостижим. Так я думал всегда. И вдруг обнаружил, что он настолько мал, что я могу носить его в своем сердце… И именно оттуда, из сердца, он говорит с каждым из нас.
— Ну да, — девушка горько ухмыльнулась. — С вами — Бог, а со мной — кошка… Как там, в Библии? «Каждому воздастся по делам его»?
Отец Павел, не отрывая глаз от дороги, протянул руку и погладил Ольгу по голове.
— Дитя мое, у каждого свой путь к Богу и свой поводырь. Обличье истины не всегда привычно, может быть, тебя надо было просто подтолкнуть?
— Зачем?
— Чтобы ты нашла свою дорогу.
— Эту? — Славина ткнула пальцем в близкое стекло, за которым чернела упругая лента асфальта.
— Не знаю. Возможно. — Священник крепче сжал руль, вводя машину в крутой поворот. — По крайней мере, эта дорога ничуть не хуже прочих. А главное — ты точно знаешь, куда она ведет, потому что выбрала ее сама.
* * *— Это одна из догонских ловушек, — нахмурился Моду, выслушав рассказ Барта. — Догонские жрецы отлично умеют не просто устанавливать барьеры, отгораживая священное место от любопытных посетителей, но и способны заставить человека просто повернуть назад. Как — не спрашивай. Не знаю.
— Ну да, и Грийоль об этом не писал, — поддакнул Макс. — Стало быть, ночью Адам все-таки пытался проникнуть в пещеру?
— В пещеру — вряд ли. К ней обычный человек и на пушечный выстрел не подойдет, если хогон не разрешит и не снимет ограждения. Но то, что бродил в опасной близости, это точно.
— Что за ограждения?
— Энергетические барьеры. Сам я не испытал, но от товарищей слышал, что могут начаться галлюцинации, или охватит жуткий ужас, до умопомрачения просто. Или человек будет, как заведенный, ходить по кругу, пока не свалится в изнеможении.
— Слушай, один в один, как на Сейв-Вэре.
— Где это?
— Под Мурманском, в тундре, тоже скалистое плато, я тебе о нем рассказывал.
— Ничего удивительного, — пожал плечами Моду. — Ты же говорил, там располагалась древняя Арктида? Значит, люди, жившие в тех местах, обладали такими же знаниями, как наши догоны. Видишь, какой силой обладают эти ловушки? Арктиды твоей давным-давно нет, а установки действуют! Видно, древние люди передали свою силу камням, и пока эти камни, как они называются, забыл…
— Сейды.
— Ну да, пока эти сейды живы, живет и заключенная в них сила. Как программа в компьютере.
— Еще как живет, — согласился Макс. — Ну что, пойдем будить и пытать нашего друга?
— Пусть выспится. Если хогон пометил его «меткой Йуругу», то сил у него осталось немного.
— Так что это такое? Внешне похоже на огнестрельную рану.
— Толком никто не знает. Вроде, какой-то сильнодействующий яд, хогон, по предположению, делает из него пульки и с помощью духовой трубки…
— То есть, как индейцы? Просто выдувает?
— Наверное. Они специально тренируются. Скорость у такой пули сумасшедшая. Если глубоко в тело попадет, все, конец. Но раз Адам жив и вполне здоров, то это, видимо, нечто другое. — Моду задумался. — Наверное, что-то типа психотропного средства направленного действия.
— То есть вызывающего определенную реакцию? Классно. Ученые всего мира над этим бьются который век.
— Это Бандиагара, Макс, ты не забыл? Одно ясно: убивать Адама хогон не хотел. Но отпугнуть был обязан.
— Черт! — хлопнул ладонью по столу Барт. — Как теперь к хогону идти?
— Так и пойдем, — спокойно ответил Моду. — Только одни, без нашего любопытного друга. Тем более что ему туда вход все равно заказан.
— Куда это вы без меня собрались? — нарисовался на хлипкой лестнице Адам. — Товарищи, называется!
— Проснулся? — недобро взглянул на него Моду. — Давай, садись за стол. Рассказывай. Да только не юли. Нам и так все известно.
— Откуда? — недоверчиво спросил чеченец.
— От хогона, — не моргнув глазом, соврал малиец. — Я к нему по дороге наведался. Ну?
Адам тяжело вздохнул, потер багровый висок.
Рассказывая о ночном приключении, он сам несколько раз удивленно останавливался, взвешивая только что произнесенные слова, словно не веря, что это говорит он.
— Я много раз слышал, что эти рисунки — живые, — потер лоб Моду. — Но сам ни разу не догадался взглянуть на них ночью.
— У Грийоля, помнишь, — поддержал его Макс, — сказано, что любой человек может увидеть знаменитое путешествие Номмо. Я думал, что это — метафора. Смотри на рисунки и представляй. Интересно, они движутся каждую ночь или только в определенные периоды? Моду…
— Макс, конечно, пойдем, — с полуслова понял его друг. — Разве такое можно пропустить?
— Постой, — Барт потер лоб. — Мне не дает покоя странная фраза хогона… Что-то типа: «Светила не выйдут из картины, пока не исполнится пророчество». О чем это? Не об этой ли картине?
— А пророчество? Оно о чем? — тоже задумался Моду. — Понять бы, какое именно, здесь их столько… Ладно, надо идти.
— Ну, а если и вас… — Адам выразительно погладил свой висок. — Как тогда?
— Мы же не будем искать вход, — хмыкнул Моду. — Тем более нельзя найти то, чего нет.
— Как это — нет? — опешил чеченец. — Я же нашел! Каменная глыба, перекрывающая вход. Сухая и теплая.
— Огорчу тебя, друг, — качнул головой малиец. — Наверное, хогону просто надо было тебя остановить, вот он и показал фокус.
— Фокус? — Адам задохнулся от негодования.
— Фокус, — кивнул малиец. — Вход в пещеру совсем не там.
— А где? — разозлился Адам. — Знаешь? Покажи!
— Я не знаю, — спокойно ответил Моду. — Никто не знает. Думаю, вход там, где ему прикажет хогон.
— Что?!
— Разве ты не помнишь из мифов, что скалы открываются там, где указано, а не там, где должно?
— Ты о чем, Моду? — насторожился Барт.
— Да о том лишь, что примерно полгода назад американцы обследовали весь утес с высокоточной техникой в руках. Тоже искали вход в пещеру. Приборы показали, что скала — монолит. Без трещин и пустот.
— Один в один! — хлопнул себя по лбу Барт. — Когда мы вернулись на Сейв-Вэр после больницы, тоже с аппаратурой, хотели отыскать ту самую пещеру, где «Туле» устраивало обряд посвящения, приборы показали, что массив однороден. Сплошная скала. Какие пещеры? Какое тайное общество? За нашими спинами люди просто крутили пальцем у виска… — Он горько и понимающе засмеялся. — Сто раз ты прав, Моду. Места разные, время другое, а приемы сохранения тайн одни и те же! Вселенский разум… Интересно, — он перевел разговор в другое русло, похоже, сегодня больше его занимавшее, — Движутся только рисунки на святилище? А те, что на других скалах?
— Да, и почему об этом не говорят сами догоны? — задумался Моду.
До вечера друзья, в которых возобладал дух ученых-исследователей, проговорили и проспорили о том, как, в принципе, возможно движение наскальных рисунков, цитировали Грийоля, вспоминали местные поверья, время от времени взглядывая на часы, чтобы не пропустить время предстоящего визита к хогону.
— Ну, — поднялся Моду, — кажется, пора. Солнце пошло вниз.
Адам, принимавший самое горячее участие в научной этнографической дискуссии, вдруг сник.
— А если заклятье продолжит действие? Значит, я не дойду?
— Ты уже сходил, — бросил Моду. — Уже все испортил. Скорее всего, хогон теперь просто не станет с нами разговаривать. Даже из хижины не выйдет.
