Великие души: Семь лучей на уровне души - Курт Абрахам
Китченер получил звание генерал-лейтенанта и 230000 человек под свое командование. Война все тянулась и тянулась, став чрезвычайно непопулярной в Англии. Многие англичане видели в бурах храбрых фермеров, защищающих свою родину от вторжения Британской империи. Бессмысленность войны стала очевидной.
В феврале 1901 г. бурский генерал Луи Бота направил Китченеру предложение встретиться и обсудить, как завершить войну. Китченер живо откликнулся на такую возможность, согласившись на встречу с намерением откровенно обменяться мнениями, не унижая африканеров.
Китченер предложил амнистию всем бурам, участвовавшим в военных действиях, и большие суммы денег для восстановления их ферм. Он хотел проявить великодушие, чтобы англичане и буры быстрее установили дружеские отношения. В этом стремлении отчетливо обозначились ключевые ноты всей жизни Китченера, выраженные в словах, приведенных в начале очерка: «Столь неукротимый на войне, столь смиренный в религии и столь великодушный в мирный период». Великодушный мир занимал такое же место в мыслях Китченера, как и победоносная война. О причине такой дальновидности мы можем лишь гадать. Возможно, он видел непрактичность и цену мира, унижающего противника, мира, который послужил бы только отсрочкой перед будущей войной. Чувствительность, которой наделил Китченера знак Рака, помогала ему понять позицию противника. В конечном итоге он видел очень мало различий между «ними и нами». Его глубокая религиозная нравственность, всю жизнь возраставшая благодаря его масонской деятельности, должно быть, позволяла ему видеть, что воистину все мы братья. Однако, к несчастью, эта точка зрения не разделялась другими ключевыми фигурами. Сэр Альфред Милнер, губернатор Капской колонии, считал такие условия слишком щедрыми по отношению к бурам. Китченер сделал все возможное, чтобы убедить его встать на позицию примирения, но Милнер стоял на своем. Чемберлен, в то время секретарь по делам колоний, соглашался с точкой зрения Милнера и даже укорял Китченера в парламенте за его щедрые предложения бурам.
В результате война продолжалась. Милнер отбыл в Англию, а Китченер был назначен верховным уполномоченным, что сделало его политическим и военным правителем Южной Африки. Вернувшись в Англию, Милнер сказал о Китченере, что он обладает «огромной энергией», но что его слабым местом является контроль слишком многих позиций одновременно. Кроме того, Милнер говорил о Китченере, что он «настоящая машина, сделанная из железа. Он проделывает колоссальную работу с рвением и самоотдачей, и я, по меньшей мере, не хочу, чтобы об этом забыли» (Письмо лорда Милнера лорду Ноллису, июнь 1901 г.).
Война становилась все ужасней и ожесточенней с обеих сторон. Китченер жаловался на отсутствие «открытой борьбы». Ему было чрезвычайно трудно вести войну, продолжать которую он не чувствовал необходимости. Ему «не доставляло никакого удовольствия разорять страну». Лагеря для беженцев, предназначенные для приюта бездомных африканеров — женщин, детей и стариков, — стали известны как концентрационные лагеря. Условия в лагерях ухудшались; люди умирали от антисанитарии и заразных болезней. Дочь архидиакона посетила лагеря и, вернувшись в Англию, рассказывала ужасные истории. Газетные отчеты о положении в лагерях усиливали антивоенные настроения общества. У власти находились консервативные тори во главе с лордом Солсбери, либералы же заявляли, что война становится все более варварской. В этом винили и кабинет, и Китченера, который все время пытался найти способ завершить войну.
И ему это удалось посредством:
1) расширения сети блокгаузов (8000 малых крепостей в ключевых точках по всей стране);
2) организации полков из сдавшихся буров, которые согласились воевать на стороне англичан, чтобы закончить войну;
3) разрешения людям уходить из концентрационных лагерей;
4) вооружения коренного африканского населения. Этого буры опасались больше всего. Африканеры, мягко говоря, никогда не относились к чернокожим с уважением и потому боялись даже думать о том, что вооруженные и обученные негры могут сделать с ними после войны.
Когда война подошла к концу, «рейтинг» Китченера вновь поднялся. Китченер брезгливо относился к любым методам привлечения внимания к своей персоне и был склонен находиться в тени, а не выставляться напоказ. «Шесть месяцев назад», писал наблюдатель, «я чувствовал, что правительство не ценит его гигантской работы, но теперь оно, похоже, не прочь погреться в лучах славы этого великого человека… Он же как всегда невозмутим, несмотря на любые происки, и старается устроить все как можно лучше» (Письмо Конка Маркета своей сестре, январь 1902 г.).
Другой обозреватель отмечал, что Китченер кажется несокрушимой скалой, а на самом деле контролирует свою высокочувствительную натуру «железной волей».
Одной рукой Китченер сражался с бурами, а другой боролся с теми членами британского правительства, которые требовали карательных мер и безоговорочной унизительной сдачи буров. В обеих битвах он одержал верх. Мирные условия предусматривали следующее:
1) денежные займы для буров;
2) восстановление их ферм в основном за счет английской казны;
3) возмещение убытков фермерам британской стороной;
4) отстройку англичанами мостов и дамб;
5) буры становились подданными британской короны;
6) голландский язык должен был использоваться в управлении и судопроизводстве наряду с английским;
7) отсутствие военных репараций.
Милнер сетовал, что Китченер слишком многое упустил.
Буры хотели получить самоуправление, но Китченер убедил их отложить выдвижение этого требования на два года. Либералы должны были победить на следующих выборах, и Китченер предложил их руководству этот план. Либералы сочувствовали положению буров. Китченер хотел предоставить туземному населению право голоса, но буры хотели, чтобы рассмотрение этого вопроса было отложено до получения ими самоуправления.
Вряд ли можно сказать, что Китченер был либералом или консерватором. Он просто вникал в каждую конкретную ситуацию и пытался действовать в ней целесообразно, без партийных предубеждений. В целом он привык сотрудничать с любыми власть имущими людьми, нравились они ему или нет.
Реннел Родд, дипломат в Каире, написал письмо Китченеру после подписания мирного соглашения: «Наверное, самое замечательное, в чем вы преуспели, состоит в том, что удалось преодолеть глубоко укоренившуюся вражду и завершить все в духе примирения и доброй воли». Китченер был выдвинут на звание полного генерала армии.
Реформа в индийской армии. Конфликт с вице-королем. После короткого отпуска Китченер отправился в Индию, где провел следующие 7 лет в качестве главнокомандующего индийской армией. Джордж Керзон, вице-король Индии, был весьма доволен, получив его в свое распоряжение. Керзон хотел «упорядочить армейские расходы», внедрить в ней «систему и метод». Этой армии, по его мнению, не хватало «стойкости духа и настроя», в ней царили «упаднические настроения
