Николай Рерих - Алтай – Гималаи
Разнообразный земной мир. Суровая лиственница рядом стоит с цветущим рододендроном. Все столпилось. И все это земное богатство уходит в синюю мглу гористой дали. Гряда облаков покрывает нахмуренную мглу.
Странно, поражающе неожиданно после этой законченной картины увидать новое, надоблачное строение. Поверх сумрака, поверх волн облачных сияют яркие снега. Бесконечно богато возносятся вершины ослепляющие, труднодоступные. Два отдельных мира, разделенные мглою.
Помимо Эвереста пятнадцать вершин гималайской цепи превосходят Монблан. Если от реки Великий Рангит[58] осмотреть все подступы до снеговой черты и все белые купола вершин, то нигде не запоминается такая открытая стена высот. В этом грандиозном размахе – особое зовущее впечатление и величие Гималаев – «Обитель снегов».
В сторону восхода вершины сливаются в стену сплошную. Зубчатый бесконечный хребет священного ящера. Трудно догадаться, что именно там притаились снежные перевалы Джелап-ла и Нату-ла по дороге на Шигацзе и Лхасу. Туман особенно часто закрывает этот путь.
Навершия буддийских знамен составлены из крестовидного копья, диска, полумесяца и лепестков лотоса. Не все ли эмблемы учений срослись на одном древке? В этих напоминаниях о символах элементов природы каждый найдет изображение, ему близкое.
На иконах и на украшениях Тибета часто горит драгоценными камнями изображение рыбы – счастливый знак – так же, как на стенах римских катакомб. Сошлися в одном понимании: «колесо жизни»[59] Будды, круг «начал, тайну образующих» христианской церкви и колеса Иезекииля.[60] Многоокие серафимы и бесчисленные глаза светлой Матери Мира проникают в те же тайники души.
В культах Зороастра изображается чаша с пламенем. Та же пламенеющая чаша отчеканена на древнееврейских серебряных шеклях[61] времени Соломона и древнее. В индусских раскопках эпохи Чандрагупты Маурьи[62] видим то же самое мощно стилизованное изображение. Сергий Радонежский,[63] трудясь над просвещением России, приобщался от пламенеющей чаши. На тибетских изображениях бодхисаттвы[64] держат чашу, процветшую языками огня. Помним чашу жизни друидов.[65] Горела чаша Грааля. Не воображением, но именно делами сплетаются великие учения всех веков. Язык чистого огня.
Давно сказано: «Вера без дел мертва». Будда указал три пути: долгий – путь знания, короче – путь веры, самый краткий – путь действия. Давид и Соломон славословят устремления труда. Веданта твердит о проявлении дел. Поистине в основании всех заветов положено действие. Творящий огонь!
Разве чужды символы индусской Тримурти – Троицы? Разве буддийское древо желаний, увешанное предметами всех желаний, не отвечает нашему понятию рождественской елки? А все детали устройства алтарей храмов? А схимники и пещерники, затворившиеся в каменных гробах? А лампады и огни заклинаний? А венки и свечи добрых молений, посылаемые по течению Ганга? Троицына березка. Мускус и ладан. Кованые, усыпанные каменьями ризы. И камни, брошенные в Будду его близким родственником, разве не сродни камням Стефана? Право, не случайно запечатлена буддийская легенда на фресках пизанского Кампо Санто.[66] И глубокое значение имеет мусульманское предание, что матерь Иисуса явилась матери Магомета перед рождением пророка. И ладакские замки возносятся в том же взлете, как орлиные гнезда Фаэнцы или Монте Фальконе.[67]
В Джидде – в этом преддверии Мекки – мусульмане особенно почитаемо берегут так называемую могилу Евы. Тот же самый – Старого и Нового Завета – архангел Гавриил на горе Хира указал Магомету начать проповедь.
Монгольские царицы носили почетный титул Мириам. Мириам, Мария, Матерь Мира. Уже давно древнейшие забытые храмы славословят ожидание новых эпох.
В древнем городе Киш недавно найден храм Матери Мира.
Сарнат и Гайя, места личных подвигов Будды, лежат в развалинах. Являются лишь местом паломничества. Так же как Иерусалим остается лишь местом паломничества. «Ибо сам Иисус свидетельствовал, что пророк не имеет чести в своем отечестве».
По преданию, Будда принял посвящение в присутствии высших. Место посвящения названо «святейшая ступа», но где оно – не указано. Известны места подвигов Будды на Ганге. Известны места рождения и смерти Учителя – в Непале. По некоторым указаниям, посвящение совершилось еще севернее – за Гималаями, ибо на подвиг Будда пришел с севера.
Но где же Иисус был до тридцатилетия? Кто знает эти благие прибежища? – Где эти Кориа Мориа? Можно ли их поведать?
Легендарная гора Меру по «Махабхарате» и такая же легендарная высота Шамбала в буддийских учениях – обе лежали на север и служили высотами посвящений. И нигде подробно не сказано о таких местах высокого знания.
Мудрые общения. Сверху виднее. Вместо мелких ссор отрицания история напоминает нам о поистине международных связях. Указывается как на исторический факт, что монгольский богдохан[68] был спасен от болезни «явлением Николая». Монгольские хутухты,[69] чье знание и духовность считаются очень высокими, указывают это. Все полно знаками. Лишь не просмотрите. Смотрите зорко и радостно, и подвижно.
На кисти руки тибетской женщины странный синий знак. Присмотрелись. Оказалось, нататуирован синий равноконечный крест. Спросили, откуда такой знак. Получилось разъяснение, что знак нанесен тибетским врачом во время «очень опасного кашля» – по-видимому, воспаления легких. Под таким знаком обычно тибетские врачи впрыскивают лекарства. Этот знак был сделан личным врачом далай-ламы во время трехлетнего пребывания в Дарджилинге. Этот знак – символ зарождения жизни и огня.
По пророчеству ламы Царинпоче и нынешняя попытка овладеть Эверестом окончится лишь потерями. Посмотрим, прав ли старый лама.[70]
Лама изумился желанию чужеземцев непременно подняться на вершину Эвереста. «Зачем принимать столько трудов в земном теле? Не проще ли побывать там в духе?» Ламы легко выделяют астральное тело, которому, конечно, любая высота не является препятствием.
Из этого окна[71] посылал верховный священник моления обеспокоенному китайцами Тибету. Три года перед стеной Гималаев бодрствовал. Спать далай-лама обычно не ложится. На отдых остается сидя, в молитвенном движении.
Во времена старых иезуитских миссий, около трехсот лет тому назад, в Лхасе была христианская часовня. Великие ламы посещали ее. Сейчас никто не помнит даже приблизительного места ее.
Лама жалуется на приезжих охотников. Пришли и убили много оленей. И теперь, когда лама идет в лес, к нему приходит очень мало оленей. А он любит, чтобы к нему приходили животные. Не «дикостью», но культурностью звучит эта жалоба. Напоминает сказ про старца Аврамия, который пастушествовал за Уралом, и, когда обращался к Востоку, то и все овцы в молчании обращались к восходу солнца.
В буддийских монастырях был обычай запирать в библиотеку проигравшего в ученом споре. Поучись еще. Отличный обычай.
«Китайский амбань[72] (губернатор), человек злой и распутный, добивался навестить почитаемого святого игумена местного монастыря в Тибете. Настойчиво и властно потребовал свидания. Но когда вошел в приемную комнату, где был игумен, то на троне вместо святого увидел обличье уродливой свиньи. И бежал в ужасе. Распутный человек, ворвавшись силою, нашел облик, которого был достоин». Прекрасное напоминание всем насильникам. «В юже меру мерите – возмерится и вам».
Среднеазиатское[73] предание говорит о таинственном подземном народе агарти. Приближаясь ко входам в его благое царство, все живые существа умолкают и благоговейно прерывают путь. Вспомним русское предание о таинственной чуди, ушедшей под землю от преследования злых сил. Священная легенда о подземном граде Китеже ведет в тот же тайник.
Вся земля толкует о подземных городах, хранилищах, о храмах, ушедших под воду. И русский, и нормандский крестьянин знает это одинаково твердо. Так же как житель пустынь знает о сокровищах, иногда сверкающих из-под волн песков и снова – до времени – уходящих под землю. Не о суеверии, но о знании говорим. О знании, выраженном в прекрасных символах. Зачем сочинять, когда истинного так много, когда в Ла-Манше и сейчас виден город, «ушедший под воду».
О подземных жилищах в области Лхасы и Кукунора говорят многие источники. Лама из Монголии вспоминает предание: когда строили основание монастыря Гандана во времена Учителя Дзон-Капа[74] (XIV век), то заметили, что через щели скалы подымаются струи курений. Пробили ход и нашли пещеру, где неподвижно сидел старец. Дзон-Капа вывел его из экстаза. Тот попросил чашку молока. Спросил, какое теперь учение на земле. И затем исчез. Также указывается, что Потала, дворец далай-ламы, имеет скрытые помещения большой древности. Конечно, проверить это случайным путешественникам не удалось. По выражению лиц высоких лам ничего не поймете. Иным путем надо искать.
