Фридрих Хуземанн - Образ человека как основа искусства врачевания - Том I. Анатомия и физиология
В особенности можно хорошо познать значение мышления для зрения, если рассмотреть, как слепорожденный после удачной one-
рации должен учиться «видеть», то есть связывать оптические впечатления с понятиями. Или когда открывается новое поле наблюдений, например, в микроскопии: каждый, кто имел с этим дело, признает, что в этом случае также нужно учиться «видеть».
Таким образом, мышление в отношении оптических и других восприятий не остается нейтральным, но так сильно связывается с ними, что возникающие при этом представления являются для нас представителями восприятия. Оптические восприятия стоят ближе к мышлению и теснее сплавляются с ним, чем все другие чувственные восприятия. Благодаря этой связи они приобретают качество, которого они не имели бы без этой связи: вместо чуждого для Я, хаотического нагромождения, они благодаря связи с мышлением являются нам как знакомые, понятные образы упорядоченного, действительного мира, в котором мы можем чувствовать себя как дома, поскольку существует внутреннее родство между внешним светом и нашим мышлением. Как раз на примере света мы можем ощутить: голое чувственное восприятие дает нам только одну половину действительности. Только благодаря мышлению мы от простого «глазения» переходник действительному «видению».
В своих основополагающих трудах Рудольф Штейнер подробно говорил о значении мышления не только для познания, но и для физиологии: «Мышление это орган человека, который предназначен для наблюдения высшего, чем предлагаемое ему чувствами. Мышлению доступна та сторона действительности, о которой чисто чувственное существо никогда ничего не может узнать. Оно не чувственность пережевывает, но проникает в то, что от нее скрыто. Чувственное восприятие открывает нам только одну сторону действительности. Другая сторона - это мыслительное постижение мира.»[91]
При повреждениях определенных частей коры головного мозга появляются расстройства, которые выражаются в том, что пациенты перестают узнавать хорошо знакомые предметы. При этом оптические функции и восприятие полностью сохранены. Поэтому это заболевание называют «корковой слепотой ». Аналогично - при разрушении других областей мозга - наступает корковая глухота, алексия, агнозия различного рода, причиной которых является тот же феномен: такие пациенты не могут противопоставить внешним впечатлениям свою внутреннюю активность, поэтому те остаются для них мертвыми, чуждыми.
Итак, от мышления исходит сила, посредством которой голое «восприятие» восходит к «зрению», то есть к внешнему свету мышление добавляется словно внутренний свет, благодаря чему внешнее может стать осмысленным явлением.
Если медитативно проследить эти взаимосвязи, то можно понять слова Рудольфа Штейнера: «Человек, являясь мыслящим, живет в свете. Внешний свет он видит физическими чувствами. Свет, который становится мыслями, человек не видит, поскольку живет в нем, поскольку сам является им как мыслительный человек... Свет и мысли суть одно и то же, лишь рассмотренное с разных сторон».[92]
Все, что живет на Земле, своим бытием обязано свету. Растения, животные и человек прямо или косвенно образовались благодаря воздействию света; но в человеке возникают восприятия, понятия и, посредством взаимодействия двух первых, представления как метаморфозы восприятий. Внешние существа могут быть поняты внутри при помощи понятий, поскольку тот же самый свет, благодаря которому возникли существа, стал в человеке мыслями.
Чем теснее человек благодаря ясному мышлению внутренне соединяется с существом света, тем более преобразует он не только отдельные моменты своей души, но и всю душу; чувства очищаются, воля облагораживается. Душа все более становится выражением «Я».
«Я» в том виде, как оно вначале выступает в сознании, это только предварительная и несовершенная форма его проявления. «Я» является целью духовно-душевного развития, стремление к которому мы должны ощущать, как наш внутренний долг, если мы действительно хотим стать «людьми». «Я вбирает в себя лучи света, который как вечный свет возгорается в человеке. Как телесный и душевный опыт объединяется в 'ощущении Я', так мысли о добре и истине должны вливаться в Я. Чувственные явления открываются Я, с одной стороны, дух - с другой стороны. Тело и душа отдают себя на службу Я. Я же отдает себя духу, чтобы он его наполнил. Я живет в теле и душе, дух же живет в Я. И то, что от духа живет в Я, - непреходяще». (Рудольф Штейнер)
Подобное очищение душевной жизни, которое мы здесь лишь слегка обрисовали и которое, разумеется, может быть достигнуто различными путями, раньше называлось «катарсис ». С древних времен катарсис считался предпосылкой, с одной стороны, выздоровления, а с другой стороны — пути мистерий. Овладение искусством врачевания могло быть достигнуто только на пути посвящения.
И если выздоровление зависит от катарсиса и просветления души, то всякое заболевание в своей основе связано с потемнением души, в особенности вследствие аффектов и страстей. Свет и тьма - это не только атмосферные и биологически действенные условия жизни, но они есть выражение духовных сил, с которыми душа соединяется в мышлении, чувствовании и волении, формируя себя и свою судьбу в здоровье и болезни.
Ибо в «световом организме» душа живет непосредственно. С другой стороны, световой организм представляет собой тончайший «фильтр», который обуславливает действие космических сил в на телесность, модифицирует его и при определенных обстоятельствах метаморфизирует созидательные силы в разрушительные.
Лейтмотивом для грядущей патологии и врачебного искусства могут стать слова Гете: «Свет и Дух- первый царит в физическом, второй в моральном - являются высшими мыслимыми неделимыми энергиями».
ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ТЕЛОМ И ДУШОЙ И ТРЕХЧЛЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОРГАНИЗМА
В книге «О загадках души» (1917) Рудольф Штейнер впервые опубликовал результаты своих духовно-научных исследований об отношении душевно-духовного к телесно-физическому. То, что он описал там как «Трехчленность человеческого организма», должно явиться побуждением, чтобы весь организм человека рассматривать с этой точки зрения: ее плодотворность можно оценить только при ее всестороннем применении. Она проявляется в том, что мы не остаемся при рассмотрении организма как чего-то постоянного, твердого, но все более познаем его как формирующийся, находящийся в становлении, то есть не как статическую, но как динамическую систему.
Штейнер разделяет душевную жизнь на представление, чувства и волю. И он показывает, что эти три душевные деятельности имеют различное отношение к организму. То, что представление, или мышление, имеет свою телесную основу в процессах нервной системы и их продолжении в органы чувств, с одной стороны, и во внутреннюю телесную организацию, с другой стороны, согласуется и с воззрениями современной физиологии.
Иначе обстоит дело с отношением к телесности чувств, которые «нужно соотнести с тем телесным ритмом, который имеет свой центр в дыхательной деятельности человека и связан с ней».[93] Тут Штейнер указывает на переживание музыкального. Последнее отчетливо имеет две стороны: восприятие тона, осуществляемое посредством процессов в слуховом органе и в нервной системе, и связанное с этим переживание, например, «темное минорное настроение». Музыкальное переживание возникает, «когда дыхательный ритм, продолжаясь до мозга, встречается с тем, что свершается при помощи уха и нервной системы. И душа живет не в просто услышанном и представленном, но она живет в дыхательном ритме; она переживает то, что вызывается в дыхательном ритме благодаря тому, что происходящее в нервной системе сталкивается с этой ритмической жизнью ». Да и отвлекаясь от музыкального, по кривой дыхания можно установить динамику душевных переживаний.
Из многочисленной литературы по этому вопросу мы укажем на работу Г. А. Ремера,[94] который представил множество экспериментальных кривых дыхания, полученных при испуге, расслаблении, нервозности, успокоении посредством музыки или математики. Также известны попытки облегчить раскрытие преступления при помощи наблюдения кривой дыхания у преступников: при ответе на вызывающие возбуждение вопросы в дыхании виновного наблюдаются характерные стеснения, что нашло практическое применение в так называемом детекторе лжи. Штейнер обобщает свое воззрение в следующих словах: «В чувствах душа опирается на дыхательный ритм, также как в представлении - на нервные процессы».
В ритмической системе, включающей дыхание и сердечную деятельность, встречаются в своих воздействиях нервная система и система обмена веществ, причем дыхание более связано с процессами сознания, а сердечная деятельность - более с обменом веществ. Всякая деятельность органов чувств — это тончайший процесс дыхания.
