Мистика катастроф - Юрий Федорович Подольский
Другой случай был описан в мексиканских газетах за 1845 год. Психиатр Хосе Саксино рассказывал о группе больных, которых ему пришлось осматривать. Это были 104 итальянца, утверждавшие, что приехали в Мексику на поезде, вышедшем из Рима. Доктор поставил диагноз — групповое помешательство, но история казалась настолько необычной, что попала в газеты. Журналисты отметили, что одежда пациентов доктора не соответствовала тогдашним нарядам жителей Мексики, а у одного из больных была табакерка с надписью «1907».
Что могут означать эти обнаруженные архивные данные? Скорее всего, что пропавший поезд каким-то образом путешествует не только в пространстве, но и во времени. Число 104 соответствует количеству оставшихся пассажиров, но куда же подевались поездная бригада и обслуживающий персонал? Хотя некоторые из показаний очевидцев подтверждают, что в поезде их почему-то не осталось.
Рельсы оказались не нужными
29 октября 1955 года стрелочник Петр Григорьевич Устименко, дежуривший на железнодорожном переезде у Балаклавы, увидел идущий к его шлагбауму странный необъявленный поезд: локомотив с пустой кабиной машиниста вез за собой три старинных вагона. При этом поезд шел по старой железнодорожной ветке, с которой давно сняли рельсы, то есть просто по насыпи. Состав проехал мимо Устименко в сторону Севастополя. Изумленный смотритель вышел на старую ветку и еще раз проверил: рельсы на ней действительно отсутствовали. И трава, выросшая между шпалами, была непримятой.
Внешний вид неизвестного поезда полностью совпал с тем, каким его описывали итальянские газеты 1911 года, — за исключением пустой кабины машиниста. Вот как стрелочник описал происшествие писателю Николаю Черкашину: «Глаза протер, думал, почудилось — ведь не могут поезда без рельсов ходить, а он идет: паровоз и три пассажирских вагончика. И локомотив, и весь состав не нашенские, вроде как довоенные, а может, и того раньше. Идет без огней со стороны горы Гасфорта. Ну чистый призрак. И вдруг явственно слышу, как стрелки лязгнули. Я успел только шлагбаум опустить. Ну, мое дело маленькое. Я за переезд отвечаю, у меня все в порядке, а дальше пусть диспетчеры разбираются».
Рассказы Устименко о поезде-призраке едва не обернулись для него бедой — по приказу начальника железнодорожного управления ему пришлось пройти психиатрическое обследование. К счастью, врачи установили, что Петр не страдает галлюцинациями, в противном случае смотритель лишился бы работы.
Уже в годы распада СССР, когда были рассекречены ведомственные архивы, исследователи выяснили, что в ту ночь странный состав видел не только Устименко. Оказывается, его наблюдали еще на нескольких переездах. Более того, на имя местного начальника станции были поданы сразу четыре докладные записки. Их содержание оказалось схожим: неизвестный поезд, состоящий из локомотива (без машиниста в кабине) и трех вагонов, старинного вида и с закрытыми шторами, бесшумно проследовал в сторону Севастополя. Но никакого внимания этим докладным запискам уделено не было.
А вечером того же дня на внутреннем рейде Севастополя по невыясненным до конца причинам подорвался и затонул линкор «Новороссийск», унеся с собой сотни жизней…
Гибель линкора
Катастрофа «Новороссийска» стала одной из величайших трагедий на военно-морском флоте. До сих пор неизвестны ни причины гибели линкора, ни точное количество погибших. Вот как это произошло.
28 октября 1955 года, пятница. В этот день линкор совершил свой последний выход в море. Утром он снялся со швартовых бочек, вечером возвратился на базу. После этого на корабле были ужин, увольнение части экипажа на берег, развод наряда, баня и стирка. Сошел на берег и врио командира Г. Хоршудов. Старшим на борту остался помощник командира корабля капитан второго ранга З. Серполов.
Перед ужином на корабль прибыло новое пополнение — бывшие солдаты, переведенные из округа на флот. Их успели переодеть в матросское рабочее платье, но оставили сапоги… На ночь прибывших разместили в одном из носовых помещений линкора. Для большинства из них это был первый и последний день военно-морской службы.
В 1 час 30 минут ночью 29 октября 1955 года в носовой части линкора глухо прогремел взрыв. Корпус «Новороссийска» содрогнулся от мощного удара. На всех палубах сразу же пропало электрическое освещение. Корабль погрузился в темноту, отключились сигнализация и радиотрансляция.
После короткого замешательства на линкоре была объявлена аварийная боевая тревога, экипаж занял места по боевому расписанию, корабельные аварийные партии приступили к работе по локализации последствий взрыва. На стоявших рядом крейсерах также была объявлена тревога. Их медицинские группы стали прибывать к борту «Новороссийска». Спасательных средств было мало, да и возможности у них были скромные.
Носовая часть корабля погрузилась в воду, а отданный якорь и швартов носовой бочки крепко держали линкор, не позволяя сдвинуть его с места и отбуксировать на отмель. Вода продолжала поступать в корпус.
Шел третий час после взрыва. Видя, что поступление воды остановить не удается, Хуршудов обратился к командующему флотом вице-адмиралу Пархоменко с предложением эвакуировать часть команды, которая из-за затопления носовой части корабля стала собираться на корме и насчитывала сотни человек. Командующий отрезал: «Не будем разводить панику!»
Однако вскоре по линкору была отдана команда: «Не занятым борьбой за живучесть построиться на юте». Матросы, старшины, офицеры стали выбегать из задраенных по-боевому внутренних помещений, палубных надстроек, башен и строиться на верхней палубе в корме. В строю собралось до тысячи моряков. К трапу стали подходить плавсредства, и на них начал сходить экипаж.
Вдруг корпус корабля дернулся и начал крениться на левый борт. Шеренги моряков стали скатываться с уходящей из-под ног палубы в воду.
В 4.15 линкор лег на левый борт, а через мгновение перевернулся вверх килем. Начался второй акт трагедии, жертвами которой стали теперь уже сотни моряков, оказавшихся в воде. Одетые в бушлаты, рабочую одежду, они образовали возле бортов линкора живое поле. Многие, особенно вчерашние солдаты из нового пополнения, быстро тонули, затянутые промокшей одеждой и сапогами в глубину моря. Правда, часть команды сумела взобраться на днище корабля, другие отплыли в сторону и их подобрали спасательные плавсредства. Кое-кто сумел доплыть до берега самостоятельно.
Стресс от пережитого был такой, что у некоторых моряков, доплывших до берега, не выдерживало сердце и они тут же падали замертво. Моряки, взобравшиеся на днище и снятые оттуда спасателями,
