Сакральный эрос Третьего Завета - Мария Нагловская
«… Удовольствие относится к Солнцу и является качеством Солнца, тогда как таинственная гора женщины (Нагловская, по всей видимости, имеет ввиду Mons Veneris) лунная по своей сущности и, подобно Луне, должна оставаться холодной и безмолвной. В акте любви вибрациям женщины надлежит обеспечивать её внутреннее счастье, а не локальное удовольствие, ибо удовольствие принадлежит мужчине, а не женщине. Человеческие поколения начали приходить в упадок, когда мужчины отступили от этой истины, научив женщин тому, чего они никогда не должны были познать: локальному удовольствию. Женщины быстро старятся, если срывают сей запретный плод, а кровь их детей начинает истощаться».
Следовательно, жрица любви должна ощущать подлинное призвание к тому, чтобы отдаваться любому мужчине с одинаковым физическим пылом. Она не обязана любить его или даже чувствовать какую-либо симпатию, но ей надлежит видеть и обожать в нём Совершенного Человека будущих эпох. Посредством своей чистоты и одухотворённости женщине следует воспитать мужчину, освободив его от присущей ему порочности и сделав его более сильным, здоровым и всецело нравственным. Если она преуспеет в этом, то сослужит службу всему человечеству.
Сексуальные ритуалы
Очевидно, что Мария Нагловская и в самом деле пыталась воплотить вышеизложенное в жизнь в ходе ритуалов, практиковавшихся в её Братстве, по крайней мере в одном из коих её тело играло роль алтаря. Некоторые из этих обрядов известны и даже описаны теми, кто не имел отношения к Братству. Все они были созданы для того, чтобы произвести впечатление на зрителей своим великолепием, церемониальным оформлением (включая музыку) и откровенностью. Тимми, однако, пишет, что когда он случайно оказался на одном из них, то обнаружил, что атмосфера, царящая среди аудитории, была какой угодно, только не серьёзной. Присутствующие пили шампанское, и их головы были заняты «профанскими — слишком профанскими» мыслями.
Одной из практик был Ритуал Циркуля. Мужчина или женщина стояли прямо, а справа у его или её ног под углом лежала жрица, так что они выглядели, словно раскрытые ножки циркуля. Зрители, участвовавшие в обряде, брали друг друга за руки, чтобы образовать магическую цепь. Посредством групповой концентрации участники цепи производили столько энергии, сколько было возможно. Затем жрица «притягивала» энергию к себе, усиливая её энергией, сгенерированной между собой и своим партнёром. В результате аккумулирования энергии у неё в руках предположительно появлялся пылающий шар В этом обряде энергия производилась лишь благодаря конфигурации и концентрации участников и очевидно без помощи сексуального акта.
Однако наиболее известным ритуалом был Обряд Повешения, посредством коего брат второго градуса, так называемый Chasseur Affranchi (Освобождённый Охотник), становился Guerrier Invincible (Невидимым Воином).
Готовясь к этому обряду, мужчине прежде всего надлежало побороть связанный с ним страх, на что у него было три, семь или в крайнем случае двенадцать лет. Если по истечении этого времени он всё ещё не испытывал желания пройти такое посвящение, то должен был покинуть орден, для чего проводился специальный ритуал. В ходе символического действа «его лампа» в Храме церемониально гасилась, а жрица, в чьи обязанности входила помощь ему в процессе подготовки, с этого времени считалась «вдовой». В качестве наказания за то, что ей не удалось «очистить» его и придать ему силу и уверенность, её отправляли в так называемую Палату Вдов, покинуть которую дозволялось лишь в наитемнейший час ночи, когда не было света луны. Всё это оставалось лишь в теории, поскольку подобной палаты не существовало, а Братство, по всей видимости, не располагало собственным храмом. Тем не менее, вышеописанное передаёт дух стоящей за ним философии.
Сам по себе Ритуал Повешения был открыт лишь для тех, кто имел высшие градусы, поскольку энергия, проявлявшаяся в ходе него, рассматривалась как чрезвычайно опасная для непосвящённого. Он состоял в ритуальном повешении, при котором ноги повешенного (к посвящению предположительно допускались только мужчины) свободно свисали в воздухе. Лишь перед тем, как церемония могла окончиться фатальным исходом, верёвку перерезали и человека клали на кровать. «Его» жрица ложилась вслед за ним, и после того, как он приходил в себя, имело место ритуальное совокупление. После этой инициации мужчина становился «Невидимым Воином», поскольку он мог теперь противостоять женскому соблазну: в ходе повешения он ощущал столь великое вожделение и столь невероятное блаженство, что всё остальное блекло по сравнению с этим. Согласно учению Нагловской, сам Сатана становится причиной сего наслаждения, входя свыше в тело кандидата, когда тот теряет опору для своих ног и влечётся вниз. Очевидно, мы имеем дело с экстремальной формой посвящения через смерть и воскрешение: человек должен умереть в сём профанном мире, дабы возродиться в мире ином. Кандидат в буквальном смысле сталкивался со всеобъемлющей извечной пустотой, каковая неминуемо меняет его перспективу на веки.
Как наиболее важный ритуал Мария Нагловская рассматривала так называемую Messe d’Or (Золотую Мессу). В ходе неё семеро мужчин-служителей должны были публично заниматься любовью с тремя жрицами в окружении живописной обстановки. Однако от них требовалось быть чистыми от гордыни и любых личных амбиций. В действительности, данный ритуал никогда не имел места, доподлинно известно лишь о проведении предварительного обряда подготовки к Золотой Мессе.
Другой момент доктрины Нагловской, который замечательно иллюстрирует её намерения, описан в её статье «Les mysteres cardinaux et la Messe d’Or», в которой она говорит, что высочайшим священнодействием в союзе между мужчиной и женщиной является не брак, но расставание. Расставание от любви, а не от ненависти или разочарования. Его цель в оккультном совершенствовании. Подобное расставание оказывалось возможным, лишь когда мужчина грядущей эры будет избавлен от своего «врождённого инстинкта», благодаря успешному браку. «Более сильный, чем прежде, ибо стал более честен с самим собой и более сосредоточен на самом себе», мужчина волевым усилием отвергает ведомое ему удовольствие и оставляет свой дом как мистический герой, стремящийся к высшим целям. Мы не знаем, всецело ли сама Мария Нагловская создавала свою доктрину и обряды или почерпнула их из каких-либо источников. Одним из них мог оказаться (Сар) Жозеф(ен) Пеладан (1859–1918), чья эротическая магия могла оказать на неё влияние.
