Елена Хотулева - Гравюры на ветру
— Елена, слушай… Это невероятно, но кажется, я наконец-то понял. Анн всегда говорила мне, что нас четверо. Понимаешь, единая душа. В высшем понимании этого слова конечно же. Мы были разделены на четыре части. И теперь, когда она умерла, ты стала носителем той энергии, которая раньше была в них обоих. Это как раз то, что я видел, как вспышку света над твоим автомобилем.
— И поэтому… — она внимательно смотрела на меня, будто пытаясь привыкнуть к тому, как просто я говорю о подобных вещах. — Именно поэтому я перешла на новый уровень… — она встала и, сбросив плед, подошла к парапету. — Какая-то невероятная история. А мы. Вдруг это снова ошибка? Как тогда жить? Как??
Я встал рядом и обнял ее. Многое мне оставалось непонятным. Но все же, благодаря своему дару, я мог видеть значительно больше нее. Для Елены все еще было неочевидно, что мы созданы друг для друга. Она была полна страха, стереотипов о своем возрасте, сомнениями из-за различных неудач. В конце концов, она просто не могла смотреть в будущее, хотя, судя по всему, прошлое видела в гораздо больших подробностях чем я. Да она боялась, что мы оба обманываемся, принимая нашу только что родившуюся связь за судьбоносную встречу. Но для меня уже было все очевидно — я наконец-то нашел ту, которую искал столько лет. Теперь я не собирался отпускать ее от себя ни за какие блага мира. И мне во что бы то ни стало надо было доказать ей, что мы созданы друг для друга.
Мы целовались на ветру, а когда накал страстей пересек границы разума, ушли в комнату, где, как я и ожидал, получили подтверждение того, что мы — более чем просто идеальная пара. Это была какая-то удивительная физическая совместимость. Как будто при создании, двух людей старательно подгоняли друг под друга, чтобы ни в чем не было противоречий. Казалось, что это не может быть правдой. Однако речь шла о материальном мире, а в нем гораздо труднее ошибиться…
Было далеко за полночь, когда Елена посмотрела на часы и начала беспокоиться.
— Мне пора, — она сказала это так, будто бы кто-то когда-то приказал ей ни при каких обстоятельствах не оставаться у меня до утра.
Я понимал, что раз она знала обо мне так много всего, то не может не догадываться и о моей привычке… Да, я всю жизнь спал один. Даже в путешествиях, когда меня сопровождала какая-нибудь подруга, я снимал ей отдельный номер, чтобы она не мозолила мне глаза по утрам и не мешалась в кровати. Поэтому, мне следовало ожидать, что Елене не потребуется особых указаний — когда дело дойдет до сна, она соберется и уедет. Но… Именно сейчас… Впервые в жизни… Я не хотел оставаться без нее. Категорически. Я хотел заснуть вместе, ощущать теплоту ее тела, знать, что она никуда не исчезнет, когда наступит утро…
Но видимо все обстояло несколько сложнее. Этой ночью, когда мы впервые до конца принадлежали друг другу, я вступил в конкурентную борьбу сам с собой. Я еще не выяснил, каким образом она так хорошо знала меня того, жившего в адовой концлагерной жизни. Но суть была в том, что я прежний был для нее большим авторитетом, чем я нынешний. Видимо его она боялась до такой степени, что на мое предложение остаться ночевать ответила довольно странно:
— Нет, пожалуйста, я прошу вас… — она говорила так, будто я мог убить ее из-за одного неверно сказанного слова. — Так не должно быть… Это неправильно… — она была уже почти одета и села на пол возле кровати, чтобы лучше видеть мое лицо. — Если я останусь, то что-то нарушится, что-то пойдет не так… У меня же машина там внизу. Я быстро доеду. Ничего не случится…
— Елена, — она была так трогательна в своей заботе о нашем общем будущем, что я никак не мог заставить себя с ней расстаться. — Ты должна понять, что прошлое осталось там. Мы здесь…
Но все было бесполезно. Она смотрела на меня с ужасом и лихорадочно застегивала пуговицы. Наконец я сдался. Не пытаясь сдержать недовольства, я начал одеваться.
— Я тебя провожу. Отвезу на твоей машине. Сам вернусь на такси. Но я недоволен…
Мне было невдомек, что желания могут сбываться столь буквально. Мне всегда хотелось, чтобы моя женщина относилась ко мне с некоторым страхом. Я мечтал об этом. Но никогда не видел, как это выглядит в действительности. Теперь у меня появилась такая возможность.
— Вы недовольны? — она сказала это так, будто в этот миг весь мир обрушился в бездну. — Но как теперь мне жить? Я вас умоляю, простите меня… Ах да… Я же не должна была… Артис… — Она обняла меня и расплакалась…
Я был шокирован и недоволен теперь уже собой:
— Елена, успокойся. Во-первых, забудь эту мою идиотскую реплику, которой я довел тебя до обморока на дороге. Все. Отменили этот закон. Во-вторых, нет трагедии, понимаешь нет никакой трагедии в том, что я отвезу тебя домой. Успокойся, — и поняв, что ей не хватает во мне части того прежнего образа, я добавил, — Это приказ.
Последние слова подействовали. Она успокоилась. И уже возле ее двери, когда мы прощались сказала:
— Я так благодарна вам. За этот вечер. За все, что между нами было… И… — она замолчала, закусив губы.
— Ты хочешь узнать, когда мы увидимся? — я смотрел на нее с каким-то удивленным восторгом. Мне было непонятно, как она умудрилась дожить до сорока пяти лет, побывать в объятьях стольких мужчин и при этом сохранить такую неподдельную нежность и чистоту восемнадцатилетней девушки. — Завтра Елена, завтра вечером я буду ждать тебя у себя дома. Ты приедешь ко мне после работы, и мы наконец-то, я очень на это надеюсь, разберемся с той прошлой жизнью, из-за которой ты боишься меня несколько больше, чем мне того хотелось бы. Да и кстати. Я тоже очень тебе благодарен…
— О чем вы? — она прижалась ко мне, и я почувствовал, как ее бьет едва уловимая дрожь.
— Как раз об этом. Я мечтал об этом много лет. Теперь все, хватит. Я насладился. Отныне обращайся ко мне на «ты».
— Хорошо… — она еще раз поцеловала меня, — Ведь это давно известно, все будет именно так, как хочешь ты, — сказав эти слова, она ушла, а меня отправила в такой водоворот видений, что я был рад уехать домой на такси, потому что дороги я бы не увидел.
* 70 *
Встреча истинной любви довела меня почти до нервного срыва. Артис за несколько дней настолько прочно вошел в мою жизнь и перевернул ее, что я не могла достичь душевного равновесия. Работа просто не совмещалась с моим разумом. Поэтому я пошла к начальству и попросилась на неделю в отпуск.
Последние часы рабочего дня я провела в раздумьях. Итак, Артис. Что я чувствовала к нему? Скорее всего именно то, что было в душе у героини моего рассказа Хельги, когда она объяснялась Хайделю. Но разве можно доверять любви, которая родилась всего несколько дней назад?
Я вспомнила Герарда. Моя страсть, любовь, все, что я испытывала к этому человеку, то, что принимала за некий эталон своих максимальных эмоций, теперь казалось мне каким-то ничтожно мелким. Да, к нему у меня были обычные человеческие чувства — любовь чередовалась с негодованием, страсть с ревностью… Все это было как-то просто. Но Артис!.. Он пробудил во мне любовь совершенно иного уровня. Казалось, что за один миг он стал для меня всем. Нет, не классическим сочетанием учителя, любовника и друга… Здесь речь даже не шла о рассуждениях подобного рода. Он сосредоточил в себе все — солнце, воздух… Да что тут говорить… Все было именно так, как я давным-давно описала в своем рассказе. Он заменил мне религию, и я самозабвенно боготворила его.
Изо всех сил я пыталась объяснить это чувство, принять его разумом, хоть как-то осознать. Но вместо этого понимала одно — в этой любви кроется смысл моей жизни. И если с Герардом я характеризовала то, что со мной происходит как болезнь, с Артисом все сводилось к ощущениям чудесного дара небес. Мне было уже наплевать на мой возраст, который еще несколько дней назад казался мне приговором старости. Теперь я жаждала продолжения этой любви и панически боялась, что все происходящее однажды закончится и окажется лишь каким-то сном.
Конечно, была проблема. Из-за того, что я так старательно выписывала его образ, подсмотренный в видениях прошлого, я никак не могла отделить его нынешнее воплощение от предыдущего. Умом я понимала, что это принципиально иной человек, с другим характером и мировоззрением. Но в какой-то момент срывалась и снова начинала думать о нем, как о Клаусе, который каким-то образом появился в моем времени.
У меня не было такого дара, который, по словам Артиса, был дан ему — я не могла как на ладони видеть человеческие души. И возможно именно поэтому я до конца не понимала, что именно произошло с Анн, и почему мы с Артисом не познакомились тогда, когда это было так нужно нам обоим. Нет, я ни в коем случае не думала, что сейчас эта встреча была неуместна, что все случилось слишком поздно. Я была счастлива оттого что это наконец-то произошло, и что у нас еще есть время насладиться этим чувством, чувством которое по силе можно было сравнить со взрывом в ядре галактики.
