Сергей Бузиновский - РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)
Не слышим, не видим, не узнаем…
На первой странице «Цепи» названо имя: Прометей. Единственный раз. Автобиографический герой Бартини — Форми. Анаграмма: Ро-миф.
Миф, Прометей, огонь, цепь…
— …Зевс, скала, орел, печень! — подхватил Скептик. — Не забудьте отметить, что титан Прометей — безусловно, самый первый образ прогрессора в мировой литературе!
…Он украл огонь на Олимпе и принес его людям: «Здесь лежит известный теплотехник…» — сочинял Остап Бендер свою эпитафию.
Титан доставил огонь в полом стволе тростника. Тростниковый цилиндрик обернулся примусом Бегемота.
По приказу Зевса мятежного титана на сотни лет приковали цепью к приморской скале в землях скифов — это, конечно, Крым, а не Кавказ. Вот куда привел нас «крымский след»!
Но и этого показалось мало Громовержцу — скала с Прометеем обрушивается в недра Тартара. Сотни лет во тьме — неудивительно, что Воланд и Бартини не любят яркий свет, а в «Цепи» весь рассказ ведется от лица некоего Узника!
Геркулес освободил Прометея. В «Золотом теленке» — контора «Геркулес», в «Туманности…» Ефремова — «подвиги Геркулеса»…
Орел, терзавший печень богоборца, убит, и поэтому в прихожей квартиры № 50 висят береты Воланда и его свиты — с орлиными перьями! Булгаков-врач дал точный симптом «исклеванной» печени: лицо Воланда «словно навеки сожжено загаром…» «Бартини работал даже в больнице, лежа, после операции на печени», — пишет И. Чутко.
Загадочный кельт Ра-Мег (Маг?), свободно рассуждающий о возможности быть одновременно в любой точке Вселенной, даже внешне отличался от сородичей — он был гигантского роста!
В память о скале, к которой он был прикован, титан выломал красивый камень и вставил его в железное кольцо, то есть изобрел ювелирное украшение — гемму. По-английски — джемму. Так вот откуда страсть к камням у позднейших воплощений первого в мире «пламенного революционера»!
В двух книгах бендерианы присутствует ошеломляющее количество титанических предметов — грандиозные болотные сапоги, огромный карандаш в витрине, стальное перо, которое обрушивается на великого комбинатора в редакции «Станка». Попробуйте раскрыть страницу наугад — обязательно натолкнетесь на какую-нибудь гипертрофированную вещицу вроде этой: «…титаническое зубило, перевезенное на двух фургонах, бессмысленно и дико ржавело во дворе юбилейного учреждения». Сцена, где Паниковский и Балаганов грабят Корейко, названа прямо и недвусмысленно: «титаническая борьба на морском берегу». Все это венчают контрабандный флакон «Титаник» и главврач сумасшедшего дома Титанушкин. А у Булгакова портсигар Воланда — «громадных размеров»! Как и квартира, в которой он поселился. «Сверхъестественных размеров» — очки у Берлиоза, гигант Крысобой, огромный кот, пес Банга, грач-шофер. Даже обычная сургучная печать на двери — «огромнейшая»!..
Булгаковский Воланд — «сатана», «маг», «князь тьмы», «повелитель теней». Какой странный «сатана»: несет огонь (свет!) и беспощадно истребляет зло!
«Здесь лежит известный теплотехник и истребитель…» — автоэпитафия Бендера.
А главное — библейский Сатана принципиально лишен дара предвидения. Это — канон. Между тем булгаковский «сатана» только и делает, что предсказывает!
«…Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?»
Берлиозу: «Аннушка уже разлила масло…» Прогноз барону Майгелю: «…это приведет вас к печальному концу не далее, чем через месяц». Буфетчику — о его скорой кончине. Мастеру — о сюрпризах, которые принесет роман. Обобщающий прогноз: «Все будет правильно».
И, наконец, Воланд — Левию Матвею: «Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?..»
«Предвиденный»!..
Имя «Прометей» означает — «предвидящий», «знающий наперед». А огненный глаз Воланда, вписанный в сияющий треугольник Огня — его истинный знак, известный всем оккультистам символ Предвидения!
Н. Кун, «Легенды и мифы Древней Греции»: «…Он научил людей искусствам, дал им знания, научил их счету и письму. Он познакомил их с металлами, научил добывать их в недрах земли и обрабатывать. Прометей смирил дикого быка и надел на него ярмо, чтобы могли пользоваться люди силой быков, обрабатывая свои поля. Прометей впряг коня в колесницу и сделал его послушным человеку. Мудрый титан построил первый корабль, оснастил его и распустил на нем льняной парус, чтобы быстро нес человека корабль по безбрежному морю. Раньше люди не знали лекарств, не умели лечить болезни, но Прометей открыл им силу лекарств. Он научил их всему, что облегчает горести жизни, делает ее счастливее и радостней…»
Дар, конь, корабль, ветер, парус… У Ефремова — весь набор: золотой конь, несущий звездные корабли типа «Парус» — его нашел Дар Ветер и Эйгоро (Гэро?!). «Праздник Пламенных Чаш» — это же культ Прометея!..
У Эсхила мы читаем, что титан подарил людям «слепую надежду» и способность забывать горести. Тем самым он возбудил в них ту неуемную жажду деятельности, которая породила земную цивилизацию. По другим источникам, Прометей сам участвовал в создании человеческого рода. А Плотин уточняет его вклад: титан собственноручно сделал первую женщину!
…Одна из стен в квартире Бартини была увешана его картинами, изображающими обнаженных женщин. Фигуры были выписаны с несвойственной ему тщательностью. Но здесь же — человек с факелом: тьма, ветер и красный флажок огня… А на экслибрисе Ефремова факел держит прекрасная обнаженная женщина. Вот он, ключ к черным книгам XX века!
«Соберите сведения о всей моей жизни. Извлеките из этого урок».
Бартини не был Сен-Жерменом, Бэконом, Сведенборгом, Рамой, Тотом… И Прометеем — не был. Как нынешние перчатки никогда не были детскими варежками. Но и перчатки, и варежки, и стройотрядовские верхонки носила одна и та же рука.
«Перчатки» изнашиваются. Их меняют. В этом нет ничего обидного. Напротив, большая честь отработать пальцем титанической перчатки! Мы — не марионетки. Титан воплощается в человека, деля с ним радость и боль, опыт миллионов лет и тысяч прожитых жизней…
«Англичанин, — подумал Бездомный, — ишь, и не жарко ему в перчатках…» В тексте настойчиво появляются и другие перчатки — преимущественно рыцарские, с раструбами…
Коровьев, Бегемот, Азазелло, мастер и Маргарита — пять всадников летят во мраке на черных волшебных конях. А Воланд и его конь — сама «глыба мрака»: черный плащ его «вздуло над головами всей кавалькады, этим плащом начало закрывать вечереющий небосвод…»
Пять всадников — пять пальцев гигантской перчатки. А титанический плащ, охвативший всадников — раструб. Вот почему на картине Бартини единый луч, пройдя через светлый треугольник — знак прометеева Огня — расщепляется на пять лучей.
…Перчатки изнашивают, рвут, теряют. Бросают и поднимают: вызов брошен, вызов принят…
Прометей — Вечный Вызов Богам. И по сей день он прикован золотой цепью долга к своей скале. Это — Земля, сияющий изумруд в железном кольце орбиты, любимая гемма титана. Орел сомнения клюет его печень — нет никакого другого орла, и печени — нет… Плазмоид с Сириуса, Один из Первых — он тоже палец чьей-то перчатки. Но придет тот, кто прокричит ему: «Свободен!!!» Он обновит Землю и населит ее человечеством шестой расы…
«Я приду с Востока, подобный молнии…»
Восток ждет Майтрейю.
Запад вспомнит давно забытое имя.
Бартини зашифровал его в «Цепи»: Ро Форми, Ра-Мег.
ФОРМИ.
МИФРО.
МИФРА. Он же — МИТРА. Великий Митра — крылатый бог Солнца.
«Крылатый» — «volans» (лат.). Воланд…
Мифра, мальчик с золотыми волосами, родившийся из камня… Его символы — меч, трость, золотой ключ и большой золотой шар, на котором он стоит. Ему поклонялись в пещерах, а на равнинах именем Мифры освящали огромные камни. Его верный спутник — собака, его планета — Меркурий. Мифра — посланник Ормузда, повелитель Солнца, устроитель социума, гарант границ и договоров, божественный посредник между Творцом и творением. Художники-оккультисты рисовали его с львиной головой — символом Солнца. Его фигуру обвивает змея: семь витков, как в жезле Меркурия — кадуцее. Спираль — долгое восхождение человеческого духа, сам Мифра — символ быстрого пути, «дороги Озарения». Но есть еще Тень Мифры, доброго золотоволосого юноши — грозный карающий бог. Это — одно существо, одна сила, один символ. Если банально: две стороны медали. Свет и Тьма, золото и железо, добро и зло — они едины. Как едины Иешуа и Воланд — два в одном. Кто поймет этот символ — поймет все. Здесь тонкая вибрация смысла — как в любом живом символе. И сама жизнь — вольтова дуга меж полюсами добра и зла. А тау-крест — знак единства: две дороги сходятся в одну.
