Тайша Абеляр - Магический переход. Путь женщины-воина
Нагваль и Нелида достигли мастерства в управлении двойником. Поэтому они помогут расставить тебе все точки над «i», — продолжал он, — при условии, что я проделаю всю черновую работу. Таким образом, от меня зависит, сможешь ли ты понять то, что они будут тебе говорить, точно так же, как от Клары зависело, будешь ли ты готова для работы со мной. Отсюда следует, что если я не подготовлю тебя, они ничему не смогут тебя научить.
— А почему Клара не могла и дальше оставаться моим учителем? — спросила я, выпив немного воды.
Он пристально посмотрел на меня, а затем моргнул глазами, как птица.
— Это традиция — иметь двух наставников, — сказал Эмилито. — У каждого из нас их было двое. Но в конце концов я продолжил занятия с одним учителем, которым был нагваль. Это тоже традиция.
Эмилито объяснил, что нагваль Хулиан Грау был не только его учителем, но и учителем каждого из шестнадцати других представителей семейства. Нагваль Хулиан вместе со своим учителем, другим нагвалем по имени Элиас Абеляр, нашли каждого из членов магической группы и помогли всем стать на путь освобождения.
— А почему фамилии Грау и Абеляр перешли ко всем остальным магам?
— Это имена силы, объяснил Эмилито. — Их берут себе маги всех поколений. Еще есть правило чередования фамилий нагвалей из поколения в поколение. Это значит, что Джон Мишель Абеляр унаследовал свою фамилию от Элиаса Абеляра, а новый нагваль, который продолжит дело Джона Мишеля Абеляра, возьмет себе фамилию Грау в честь Хулиана Грау. Это правило распространяется на всех нагвалей.
— Почему Нелида сказала, что я — Абеляр?
— Потому что вы с ней похожи как две капли воды. А традиция гласит, что в таком случае ты должна унаследовать ее фамилию или имя, — если пожелаешь, и то, и другое. Сама она унаследовала от своей предшественницы и имя, и фамилию.
— Кто ввел эти правила и зачем они ему понадобились? — спросила я.
— Правила нужны для того, чтобы маги руководствовались ими и не становились слишком своенравными и непредсказуемыми. Они должны придерживаться этой традиции, потому что она предложена им самим духом. Вот что мне говорили по этому поводу, и сомневаться в чем у меня нет никаких оснований.
Эмилито сказал, что его другим учителем была женщина по имени Талиа. Он описал ее как самую великолепную женщину, которую можно себе вообразить существующей на земле.
— А мне кажется, что Нелида — самое прекрасное существо! — выпалила я, но тут же и остановилась. Если бы я этого не сделала, мои слова прозвучали бы так же, как слова Эмилито, — исполненными бесконечного почитания.
Эмилито наклонился ко мне через стол и с видом конспиратора, который все же собирается поведать мне какой-та секрет, произнес:
— Я с тобой согласен. Но подожди еще некоторое время, пока Нелида старательно возьмется за тебя, — тогда ты будешь любить ее так, будто во всем мире никого больше не существует.
Яго слова не удивили меня, потому что он правильно высказался о том, о чем я сама уже начала догадываться. Я любила Нелиду так, словно знала ее вечно, словно она была моей матерью, которой у меня в семье, можно сказать, и не было. Я сказала ему, что для меня она была самой доброй, самой прекрасной и безупречной женщиной, которую я когда-либо встречала, и это все при том, что всего лишь несколько дней назад я даже не подозревала, что она существует.
На самом деле ты знала ее, — запротестовал Эмилито. — Каждый из нас встречался с тобой, а Нелида навещала тебя чаще, чем все остальные. Задолго до того, как ты встретилась с Кларой, Нелида обучила тебя множеству полезных вещей.
— Чему же она, по-твоему, меня обучила? — спросила я неловко.
Он почесал макушку, а затем ответил:
— Она научила тебя, например, советоваться с двойником.
— Ты уже говорил, что с помощью двойника я выжила в первую свою ночь на дереве. Но я совсем не представляю себе, как мне это удалось.
— Да представляешь ты, представляешь. Ты всегда умела контактировать с ним. Что ты скажешь, если я напомню тебе твой метод получения советов с помощью расслабления и посматривания на горизонт в южном направлении?
Как только он сказал об этом, что-то прояснилось у меня в уме. Я совсем позабыла о тех снах, которые мне снились многие годы и в которых прекрасная загадочная леди разговаривала со мной и оставляла мне подарки на прикроватном столике. Однажды мне приснилось, что ока подарила мне кольцо с опалом, а в другой раз — золотой браслет с маленьким амулетом в виде сердечка. Иногда она просто садилась на краю моей кровати и говорила мне о том, что я должна сделать по пробуждении. Тогда же она научила меня смотреть в поисках ответа на горизонт, носить одежду определенных цветов и даже делать прическу, которая бы была мне больше к лицу.
Когда я чувствовала себя уныло и одиноко, она успокаивала и веселила меня, шепча мне в ухо забавные глупости. Но отчетливее всего я помню, как она говорила мне, что любит меня такой, какой я была тогда. Она так и говорила: «Я люблю тебя такой, какая ты есть». Затем она обычно гладила меня по спине там, где я чувствовала напряжение, касалась головы и трепала мои волосы. Я поняла теперь, что именно потому, что она так ласкает меня, я не любила прикосновений своей матери. Мне было неприятно, когда кто-то кроме нее дотрагивался до меня. Проснувшись утром после такого сна, я всякий раз чувствовала, что ничто в мире не страшно мне до тех пор, пока эта леди лелеет в своем сердце любовь ко мне.
Мне всегда казалось, что это все мои фантазии. Посещая католическую школу, в то время я даже думала, что это ко мне является Блаженная Дева Мария или какая-то из святых. Меня учили, что все добро в мире исходит от них. Одно время мне даже казалось, что моя волшебница-крестная, о которой я прочла в какой-то детской сказке, но никогда мне не могло прийти в голову, что эта женщина реально существует на Земле.
— Это была не Дева Мария и не святая, дуреха, сказал Эмилито, засмеявшись. — Это была наша Нелида. И все те драгоценности она на самом деле давала тебе. Ты найдешь их все под платформой в домике на дереве. Ей они достались от ее предшественницы, поэтому она теперь передает их тебе.
Ты хочешь сказать, что кольцо с опалом действительно существует?! — вырвалось у меня.
Эмилито утвердительно кивнул.
— Если не веришь, иди посмотри. Нелида просила меня, чтобы я сказал тебе…
Прежде чем он успел закончить свою реплику, я выскочила из кухни и побежала к дереву перед домом. С рекордной скоростью я поднялась в домик на дереве. Там, в маленькой обитой шелком шкатулке, спрятанной под платформой, лежали изысканные драгоценные украшения. Я сразу же узнала кольцо с опалом, в котором мерцал красный огонек, и золотой браслет с амулетом. Кроме них, там были другие кольца, золотые часы и цепочка с бриллиантом. Я достала золотой браслет и надела его. Впервые с тех пор, как я рассталась с Кларой, мои глаза наполнились слезами. Но это были слезы не жалости к себе и грусти, а радости и возбуждения. Ведь теперь я знала вне всяких сомнений, что прекрасная леди была не просто причудой моего воображения.
Я произнесла вслух имя Нелиды и поблагодарила ее громким голосом за все ее добрые дела. Я пообещала ей измениться, оправдать ее доверие и делать все, что Эмилито велит мне, — до тех пор, пока снова не увижусь с ней.
Когда я спустилась вниз, оказалось, что Эмилито ждет меня возле двери в кухню. Я показала ему браслет и кольца и спросила, как могло случиться, что те же самые драгоценности снились мне много лет назад.
— Маги — очень удивительные существа, — сказал Эмилито, — и все потому, что большую часть времени они действуют с помощью двойника. Нелида — великий сталкер. Она использует сталкинг для того, чтобы входить в сны других. Ее сила так велика, что она может не только сама оказываться во сне, но и приносить туда с собой вещи. Вот так она встречалась с тобой. Теперь ты понимаешь, почему она носит фамилию Абеляр. Абеляр — означает сталкер. А Грау у нас значит сновидящий. Все маги в этом доме либо сталкеры, либо сновидящие.
— В чем разница, Эмилито?
— Сталкеры замышляют, а затем воплощают в жизнь свои замыслы. Они делают изобретения и открытия, изменяя при этом вещи во сне и наяву. Сновидящие идут вперед без всяких замыслов и рассуждений. Они просто окунаются в реальность мира или в реальность сновидения.
— Это все непонятно мне, Эмилито, — сказала я, рассматривая отблески света в опале.
— Я и занимаюсь с тобой затем, чтобы это стало тебе понятным, — ответил он. — И для того, чтобы содействовать мне, ты должна делать то, что я тебе говорю. Все, что я говорю, делаю или советую тебе, — это либо буквальное воспроизведение слов двух моих учителей, либо что-то, непосредственно выведенное из их наставлений. — Он наклонился ближе ко мне. — Ты можешь мне не верить, прошептал он, — но по своей натуре мы с тобой очень схожи.
