Бхагаван Раджниш - Заратустра. Танцующий Бог
«Мне знаком этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Имя его Заратустра; но преобразился он».
Старый святой смог увидеть перемену; хотя это тот же человек, это не та же энергия; это тот же человек, но совершенно другая индивидуальность. Он ушел в горы невежественным, но идет с гор как мудрейший из мудрецов. Он ушел туда спящим; он возвращается пробужденным. С ним произошла трансформация.
Когда он шел в горы, он был простым смертным, но он возвращается с гор, достигнув бессмертия. Теперь он полон радости, полон мира, благословляя все вокруг. Он переполнен любовью, состраданием.
«Тогда ты свой пепел нес в горы...» Ты был всего лишь трупом. И ты нес свой пепел в горы, «...неужели ныне хочешь ты нести огонь свой в долины?» Произошла такая радикальная трансформация — теперь, вместо пепла, он стал огнем. Он ушел темным, а теперь он пламенеет.
«Неужели не боишься кары, грозящей поджигателю?» Это важно отметить. Старый святой говорит: «Неужели тебе не страшно возвращаться к слепым, имея глаза? Идти к мертвым, полному жизни? Идти к спящим, пробужденному?
Когда ты уходил от них, ты был одним из них. Теперь ты совершенно другой. Не кажется ли тебе, что ты рискуешь? Они накажут тебя. Они не простят тебя. Твое счастье слишком велико; они не смогут вынести его».
Это странный факт: мы можем стерпеть человеческое страдание, как бы глубоко оно ни было. Мы испытываем определенное удовольствие, когда другие несчастны, поскольку, когда они несчастны, мы выше их. Вы можете выразить сочувствие и порадоваться тому, что вы не так несчастны. Поэтому ни один несчастный человек никогда не был распят, отравлен, насмерть побит камнями.
Но быть счастливым среди несчастных опасно, потому что вы высоко, и они чувствуют себя задетыми. Вы можете понять, а они не могут. Это невыносимо. Они мертвы, а вы живы. Вы должны быть наказаны. Вы отбились от толпы. Вы не боитесь, что вас накажут?
«Да, я узнаю Заратустру. Взор его чист, и нет на лице его отвращения. Не оттого ли и идет он так, словно танцует?»
Глаза очень символичны. Они — часть вашего тела, но они также и окна вашей души. Когда ваша душа становится тихой, мирной, радостной, ваши глаза приобретают глубину, ясность, чистоту, невинность. Они становятся такими прозрачными, что вы можете заглянуть в самую душу человека.
«Взор его чист, и нет на лице его отвращения».
Посмотрите на людей: они испытывают отвращение к жизни в целом, и вы не можете винить их. Что у них есть? Вся их жизнь — не что иное, как затянувшаяся трагедия. Это болезнь, приводящая к смерти. Они продолжают дышать, они продолжают жить, они продолжают надеяться. Но эти надежды вечно остаются надеждами. Их мечты никогда не сбываются.
По мере своего старения они видят, что их надежды все больше и больше рушатся. Естественно, они наполняются отвращением ко всей этой жизни. Ведь они не просили, чтобы их родили, они никогда не говорили, что им должно быть дано сердце, которое чувствует, которому нужно тепло, которому нужна любовь.
Они никогда не требовали, чтобы им дали душу, которая тоскует по предельным высотам радости и экстаза. Они неожиданно обнаруживают самих себя, и все, что дано им существованием, остается нереализованным. Они действительно сердиты.
У одного из самых глубоких писателей, Федора Достоевского, в его великом романе «Братья Карамазовы» есть один герой, который говорит: «У меня есть лишь одно отношение к Богу, и это — отвращение. Я зол; и если бы я мог встретиться с Ним, единственное, что я сделал бы — это получил бы у Него обратный билет и попросил Его найти способ избавить меня от жизни. Это жестокая шутка. Он дает нам столько желаний, столько страстей... и их невозможно удовлетворить. И нет никакой надежды». Каждый рождается с огромным энтузиазмом, а умирают все разочарованными.
Старый святой говорит: «Теперь я не вижу никакого отвращения, никакого страдания; вместо них я вижу экстаз: он идет, словно танцует...» Ты шел в горы, ты тащился кое-как, неся на плечах свой собственный труп, а теперь: «Не идет ли он так, словно танцует?» Произошла трансформация. Этот человек самореализовался. Этот человек испил от божественного источника.
«Заратустра изменился, ребенком стал Заратустра...» Это величайшая перемена в жизни — снова стать ребенком, «...и пробудился от сна. Чего же хочешь ты от спящих?»
Вопрос святого — вопрос всех святых в мире, всех будд, всех мистиков, всех пробужденных. Ты стал ребенком, ты пробудился: чего же ты хочешь теперь от спящих? Ты абсолютно чужд им. Они накажут тебя, они могут убить тебя. Само твое присутствие станет опасностью для их сна, опасностью для их несчастья, опасностью для их слепоты.
«Словно в море, погрузился ты в одиночество, и море носило тебя. Увы! Тебе хочется снова выйти на берег? И опять самому таскать бренное тело свое?» Ты забыл тот день, когда ты ушел в горы? Ты хочешь вновь стать таким, каким ты был? Зачем ты спускаешься, покидая свои солнечные вершины? Ты знаешь, что в долинах — одна тьма. Для чего ты идешь?
И отвечал Заратустра: «Я люблю людей». В этих трех словах заключается вся философия Заратустры: «Я люблю людей. Я люблю жизнь. Я не отрекся от мира. Я ушел в горы не как беглец, отрицающий жизнь. Я ушел в горы, чтобы найти себя, свое одиночество, свою свободу, свою мудрость. Я нашел.
Теперь мне больше не нужно оставаться на вершинах. Наоборот, я так полон, что нуждаюсь в людях, чтобы поделиться. Я хочу поделиться своей любовью, я хочу поделиться своей мудростью, я хочу разделить свою свободу. Я слишком перегружен — я переполнен».
«Но не потому ли, — сказал святой, — ушел я в лес и пустыню, удалившись от всех, что слишком любил людей?» Святой говорит: «Я тоже ушел в горы, в лес, потому что я тоже слишком любил людей; это стало рабством, это превратилось в зависимость, и это принесло мне лишь страдание и больше ничего».
Но здесь есть разница. Он любил людей «слишком», когда он был невежественным, когда он сам спал. Заратустра любит людей, будучи полностью пробужденным, просветленным. Любовь непробужденного — всего лишь вожделение. Лишь пробужденному известна красота, духовность и божественность любви. Это больше не рабство.
Любовь пробужденного дает вам свободу.
Любовь непробужденного — это любовь нищего: он хочет, чтобы вы любили его, он хочет получать все больше и больше любви.
Любовь пробужденного — как раз обратное. Это любовь императора. Он хочет давать вам — у него так много, такое изобилие. Он дарит, он делится, не желая никакой награды, не желая ничего получить взамен.
Святой сказал: «Теперь я люблю Бога: людей я не люблю». В этих словах полностью выражена позиция всех так называемых религий. Они создали разделение: если вы любите людей, вы не можете любить Бога. Ветхозаветный Бог говорит: «Я очень ревнив. Если вы любите меня, вы не можете любить никого другого».
Но это — позиция почти всех религий. Либо вы любите этот мир — тогда вы должны отречься от иного мира... Если вы любите человека, вы забыли Бога. Вы можете выбрать. Если вы любите Бога, вы должны взять назад свою любовь к людям. Фактически, вы должны возненавидеть людей, вы должны возненавидеть жизнь, вы должны возненавидеть все удовольствия жизни. Это религиозное представление очень монополистично. Бог желает любви всего вашего сердца целиком. Он не может терпеть никаких соперников.
«Теперь я люблю Бога: людей я не люблю. Человек для меня слишком несовершенен. Любовь к нему убила бы меня». В старом святом полностью выражено религиозное отношение — антижизненное, направленное против радости, против удовольствий. Почему вы не можете любить людей? - потому что люди слишком несовершенны. Бог совершенен.
«Любовь к людям убила бы меня». Реальность такова: любовь в своей чистоте, в своем духовном цветении не делает никаких различий. Она любит не потому, что вы достойны, она любит не потому, что вы совершенны, она любит не потому, что вы — Бог: настоящая любовь любит ради самой любви. Объект любви не важен. Вы так полны любовью, что вы постоянно делитесь с теми, кто несовершенен. И на самом деле они нуждаются больше. На самом деле те, кто недостойны, нуждаются больше. Тому, кто не заслуживает, любовь нужнее.
Совершенному Богу не нужна ваша любовь: совершенный Бог — всего лишь гипотеза, он существует только у вас в уме. Вы никогда не встречали его; в противном случае человек, который всегда ищет несовершенство, найдет несовершенство также и в Боге.
Задумывались ли вы об этом? Если бы Бог вдруг появился перед вами, неужели вы не смогли бы найти в Нем несовершенство? — вы нашли бы несовершенство и в Нем. Возможно, Он не так прекрасен, как вы воображали. Может быть, Он похож на китайца, возможно, он негр или даже негритянка! Возможно, Он слишком стар, слишком дряхл: в Нем нет свежести, одна только вонючая старость; Он ведь прожил целые века.
