Рудольф Штейнер - Смерть как перемена жизни
Если это будет не просто абстрактной истиной, не просто понятийной истиной, — такой вот «воскресной» истиной, о которой часто вспоминают, потому что кому–то пришло в голову, что это верно, — но если человек будет, столь же осознанно странствовать в этом царстве судьбы, как осознанно странствует он в царстве чувственных восприятий, если он, подобно тому, как он проходит по миру, глядя на него своими глазами, будет чувствовать себя вотканным в это царство судьбы, и в этом царстве судьбы чувствовать силы Христа вместе с силами умерших, тогда, мои дорогие друзья, человечество будет развивать настоящую, конкретную, эмоционально окрашенную жизнь с умершими. Человек, ощущая то или иное, содействуя тому или иному, будет переживать, что он существует при этом вместе с любимым умершим, любимым, перешедшим по ту сторону. Жизнь станет бесконечно богаче.
Теперь мы, может быть, и не забываем, — в том смысле, как это принято называть, — о наших умерших; мы храним воспоминания о них. Однако некая интенсивная жизнь, — а только это и может быть настоящей жизнью, поскольку в ином случае жизнь просыпают, просыпают её судьбоносность, — некая интенсивная жизнь захватит человечество. Это приведет к тому, что не одни только воспоминания будем мы сохранять об умерших, но будем знать: если ты нечто делаешь, если ты предпринимаешь какой–то шаг, если тебе нечто удается, тебе помогает, тебе содействует тот или иной умерший. Связь с умершими не будет расторгаться, она сохранится. Это обогащение жизни предстоит человечеству как перспектива в земном будущем. И если теперь у нас пятая послеатлантическая эпоха, то эта пятая послеатлантическая эпоха действует, главным образом, для воспитания человечества в указанном направлении. Человечество не сможет пережить шестую послеатлантическую эпоху, если оно не научится, не сумеет правильным образом почувствовать эти вещи; принять в сознание реальность, действительность судьбоносного начала, так же как сейчас человечество принимает реальность природного начала.
Увидеть во всей её конкретности связь Мистерии Голгофы с проблемой смерти, — вот то, на что я хотел указать сегодня. Это внутренне связано с тем, что должно сегодня вступить в сознание человечества. Ибо сегодня среди множества недостатков у человечества имеется и тот, что оно потеряло возможность переживать настоящую реальность в своих эмоциональных и волевых импульсах. Человечество мало по малу предалось большой иллюзии; что будто бы оно может формировать земные переживания по земным законам, — это величайшая иллюзия, какой только могут предаться люди. Большая иллюзия, которая достигает своего апогея, своего рода радикального экстремума, например, в материалистическом социализме. Последний, конечно, никогда не был бы в состоянии допустить, что если мы делаем между собой хотя бы самое незначительное, нам содействуют умершие, который считает, что всё упорядочено в соответствие с чисто экономическими, то есть с чисто физическими законами. Это один экстремум. С другой стороны находится другой экстремум, другая крайность, о которой грезят сегодня всевозможные так называемые идеалисты; отказавшись от всего спиритуального, создать по всему миру чисто прагматическую, внутригосударственную и межгосударственную организацию, с помощью которой, якобы, можно было бы остановить войну. Люди будут убеждаться в том, то предаваясь таким иллюзорным переживаниям, они не остановят и не устранят то, что они хотят устранить, а лишь в многократном размере накличут, спровоцируют именно то, что они хотели бы устранить. В этих вещах наличествует добрая воля. Это то, что должно проявиться из материалистического осознания времени как некая политическая вершина, геополитический пик; однако все это приведет дело к полюсу, прямо противоположному тому, чего хотели бы достичь. Речь здесь идет о том, что на Земле должно распространиться понимание судьбоносного начала, что это судьбоносное начало должно охватить также законодательные, политические организации, ибо они представляют собой фундамент структуры социальных отношений. То, что не желает сопутствовать этому духовному развитию человечества, обречено на распад, оно будет лишь разрушаться, вырождаться. Оно внутренне связано с тем, на что указывают сегодня знамения времени (то есть — с войной — прим. перев.). Нам здесь не следует активизировать какие–либо, грубо говоря, политические устремления, мы, конечно, не станем этого делать. Но требования времени должны увидеть именно те, кто хочет направить свой взор на духовное развитие человечества. Должно быть понято следующее: на пути, по которому почти повсюду идут сегодня, можно только потерять Христа; обрести же Его как единственного, справедливого Царя и Владыки Земли можно только посредством возвышения человечества к спиритуальности. Вы можете быть уверены в том, что если Христа ищут не так, как ищут Его сегодня отдельные конфессии, — которые в последнее время удивительным образом идут на всевозможные компромиссы в вопросе понимания Христа, которые и тут, и там поклоняются Христу как богу войны, — если Христа ищут там, где Его следует искать во всей Его реальности, и люди при этом принимают за реальность царство судьбоносного начала, Христа будут находить так, как мы сегодня указали на это. Затем будут созданы и те межгосударственные организации, знаменующие собой действительное распространение христианства на земном шаре.
Мы пока еще не близки к этой цели, и вы можете это увидеть, обладая хотя бы небольшой рефлексией. Представьте себе, что вы всем тем людям, которые теперь говорят о том, как хотели бы они установить мир во всем мире, которые предлагают все эти программы, — кто не говорит об этом!? — представьте себе, что всем тем людям противопоставили программу, как сделать Христа доступным для человечества, — тогда настал бы мир, настал бы продолжительный мир, насколько он вообще возможен на Земле. Представьте себе, что сказали бы различные союзы, которые, исходят из совершенно «доброй воли», если бы им это предложили? Мы уже имели опыт, когда программа мира исходила от наместника Христа на Земле. Но много ли можно было в ней прочесть о Христе?!
Я знаю, что эти вещи в современности не воспринимаются с подобающей серьезностью. Однако, если они не будут приниматься серьезно, человечество не сможет избрать путь к исцелению. Точно также, как есть необходимость в спиритуальном понимании Мистерии Голгофы, так есть необходимость, чтобы человечество понимало знамения времен так, чтобы оно действительно увидело в духовной науке нечто такое, без чего внешнее социальное устройство в будущем было бы невыполнимо. Завтра я буду затрагивать этот вопрос в открытой лекции, хотя и в иной форме.
Вот то, что мне хотелось присоединить в качестве второго рассмотрения к первому, которое мы проводили в прошлом на тему о совместной жизни так называемых умерших с живыми.
А теперь, в заключение мне хотелось бы сделать здесь одно малоприятное для меня замечание, которое я уже делал в других ветвях. Большинству дорогих друзей оно уже хорошо известно, но я вынужден сделать его в целях уточнения. Мне неизвестно, знаете ли вы о распространении невероятно клеветнических слухов; приходится удивляться тому, как подобная дрянь могла проникнуть в душевные импульсы и смогла распространиться в мире; духовнонаучное движение должно быть защищено от этой, — я уже могу сказать, — от этой подлой клеветы. Вследствие этого возникает необходимость, чтобы в ближайшее время, без ущерба для того, что должно служить для наших друзей, ищущих эзотерического развития, — были прекращены приватные дискуссии в обычном смысле, прекращены личные обсуждения. Ибо именно из этих приватных дискуссий, личных обсуждений и возникает эта клевета. Итак, первое, — это то, что я по необходимости должен просить наших друзей смотреть за тем, чтобы, прежде всего такие приватные дискуссии, такие личные обсуждения не имели места, не могли состояться. Однако, было бы недостаточно, если вы только скажете об этом; это должно быть дополнено таким образом: кто хочет, — само собой разумеется, только тот, кто хочет, — может откровенно рассказывать все, что было сказано и происходило на таких приватных дискуссиях. Это ничего, если говорят правду о том, что каким–либо образом оставалось скрытым внутри нашего движения.
К этим двум мерам я принужден прибегнуть. Дайте мне какое–то время; будут найдены другие пути и средства, чтобы каждый обрел своё духовнонаучное право (dass jeder zu seinem geisteswissenschaftliche Rechte kommt). Однако, духовнонаучное движение не должно задерживаться на таких совершенно неподобающих ему вещах. Вот почему именно те, кто верно и честно принадлежат к нашему движению, должны понять, что подобные дискуссии, обсуждения на бытовом уровне не должны больше иметь места, но что я, с другой стороны, освобождаю каждого от каких–либо обещаний. Каждый может, — но никто, само собой разумеется, не обязан, — каждый может, сообщать исходящее от меня повсюду, (то, что он хочет), ибо нет ничего, о чём нельзя было бы говорить, если это рассказывается правдиво, в соответствие с действительностью. Но, тем самым, констатируется то, что обе эти установки должны быть приняты. Мне очень горько, что я вынужден делать это сообщение; но я знаю, что именно те наши друзья, которые наилучшим образом относятся к нашему движению, вполне видят необходимость таких сообщений, и проявляют сочувствие в этом вопросе.
