Жак Майоль - Человек-дельфин
Коммуникативный аспект мышления (внутристадное общение) в эволюции дельфинов был заведомо лимитирован тем, что они анатомически лишены возможности использовать предмет внешней среды в качестве орудий. В принципе у морских млекопитающих, отмечает Ж. Майоль, нередко встречается “посредничество”, как природное, так и межиндивидуальное. Морская выдра — калан кладет себе на брюхо заранее подобранный камень и, лежа на воде, разбивает о него раковины моллюсков и панцири крабов. Дельфины, координируя свои усилия, совместно помогают подняться к поверхности воды раненому собрату или тонущему человеку. Оба этих момента в зачаточном состоянии представлены у морских млекопитающих, но… у разных видов в отрыве друг от друга, между тем как в процессе антропосоциогенеза они теснейшим образом связаны. Уже только поэтому отражением среды, сопоставимым с человеческим, дельфин обладать не может даже чисто теоретически. Но чем тогда объяснить столь высокий уровень развития мозга дельфинов, поражающего воображение многих исследователей? Вероятно, он представляет собой орган, избыточно полифункциональный, своего рода атавизм, ибо "не мешает" выживанию вида, атрофия которого затянулась. Ведь, по данным известного биолога-эволюциониста Ф. А. Ата-Мурадовой, 35 % генетической информации организма на уровне высших животных "считывается" и усваивается именно мозгом, и непосредственно касается его. Остальные органы и ткани формируются и развиваются за счет "развертывания" в среднем от 1 до 4 % хромосомного кода [См.: Купцов В. И., Купцова С. В. Психика и мозг (по материалам теоретического семинара) // Философские науки. 1986. № 3. "Рождение женщины”, а также в Энциклопедии моря, написанной легендарным исследователем океана Жаком Кусто. С. 53.]. Словом, вполне возможно, что мозг дельфина по эволюционной инерции остается органом, некогда “работавшим” в ином функциональном режиме, в чем-то более близком характеру жизнедеятельности далеких ископаемых предков человека.
Чрезвычайно своеобразно поставлен в книге Ж. Майоля вопрос о месте дельфина в биологической картине нашей планеты. Ее автор склонен выводить дельфина за пределы “тесного” ему животного мира и даже в сопоставлении с человеком ставить дельфина выше, руководствуясь абстрактно-неопределенным критерием благородства, самим Майолем не раскрываемым и в применении к морскому млекопитающему звучащим метафорически. Особенно не утруждая себя аргументацией столь парадоксального суждения, Майоль приводит доводы "от противного", причем абстрактно-просветительского свойства, — доводы скорее эмоциональные, нежели рациональные. Вырванный из контекста противоположных общественных систем, взятый вообще, но "скроенный" по кальке буржуазного общества, Технологический (индустриальный) человек Ж. Майоля в отличие от своих античных предков, боготворивших дельфина, выступает по отношению к последнему как потенциальный эксплуататор, унижает его превращением в раба и слугу, в средство забавы и наживы, стремится использовать его для развлечения зрителей с целью, далекой от воспитания чувства любви к своему генетическому "брату", только ради получения прибыли, бизнеса. Он хочет превратить его в часового, охраняющего базы подводных лодок, или, привязав ему на рыло штык, послать его для уничтожения вражеских акванавтов-коммандос.
В принципе дельфин, по мнению Ж. Майоля, может многому научить человека, если последний научится “читать его мысли” или хотя бы внимательнее к нему приглядится, как это сделали конструкторы морских судов и специалисты в области радиоэлектроники.
На чем же основан тезис Ж. Майоля о том, что дельфины “общаются телепатически”? В мировоззренческом плане идея передачи мысли на расстояние без сколько-нибудь явного посредника (речи, письма, ритуальных и технических средств связи) идет от некритического преклонения автора перед древними восточными религиями, сложившимися на основе первобытного тотемизма, не расчленявшего людей и природу. Для них характерно, в частности, представление о жизни как бесконечном переселении душ людей в животных (и наоборот), связанном с концепцией “единой” вселенской души (отсюда — год тигра, кролика, обезьяны и т. п.). Столь примитивным образом принцип неуничтожимости материи и ее кругооборот во Вселенной оказались перенесенными в сферу духа и затем разума. Это чистейшей воды объективный идеализм, духовный реликт зари человечества, когда проясняющееся сознание на ощупь искало пути определения его места в окружающем мире природных процессов и явлений. Симптоматично в данном смысле, что акцентированные Майолем случаи ритуально-гипнотического "пробуждения" у человека родовой (генетической) памяти (на Гаити и в Индонезии) "возвращали" действия людей, погруженных в транс, к имитации поведения не только обезьяны и морской выдры (рассматриваемой автором в качестве “рукастого” дельфина), как это должно было бы следовать из концепции сухопутного и водного вариантов эволюционного развития гипотетической обезьяны-амфибии, но также и петуха, кабана, “персонажей” религиозных календарей Древнего Востока и реликтов тотемизма, “перелицованных” под идею череды перевоплощений.
Майоль стал жертвой модного сейчас на Западе поветрия “возврата” к мистицизму, дзэн-буддизму, йоге и т. п., с помощью которых одни хотят уйти, а других хотят увести от циничного, бездушного “рационализма” мира бизнеса и эксплуатации в иррациональный мир хоровода душ, чистых, как снега заоблачных гималайских вершин. Но поскольку миф о вечной “карусели” переселений не выдерживает столкновения с неопровержимыми данными науки, установившей существенные различия хромосомных кодов различных биологических видов, постольку предприняты попытки модернизации этого мифа путем произвольной интерпретации достижений генетики. В частности, связующим звеном между единым вселенским “телом” и единой вселенской душой объявляется некий единый “банк хромосом”, куда отправляются “лишние” гены и откуда заимствуются “недостающие” при превращении, скажем, обезьяны, человека или дельфина, и (следуя такого рода представлениям) наоборот. Вот пример. Индийский астроном Ч. Викрамасингхе в философском эссе “Размышления астронома о биологии” утверждает, что жизнь на Земле — часть некоей всепроникающей общегалактической живой системы, что внеземные источники и сейчас остаются ее движущими силами, ибо живое эволюционизирует посредством корреляции (пополнения либо уменьшения) генофонда живых существ из космоса. По этой причине мутации, появляющиеся в ходе эволюции видов, имеют внешние, космические, источники [Курьер ЮНЕСКО. 1982. № 6. С 36–38.].
Мифологическая — по содержанию и наукообразная — по форме гипотеза о наличии метафорического космического “режиссера”, некогда осуществившего постановку своего сценария антропосоциогенеза на сцене, имя которой — Земля, нет-нет, да и прозвучит даже на респектабельных форумах ученых. Так, на XVI Всемирном философском конгрессе французский ученый Э. Марке заявил, что толчок к появлению и прогрессу гоминидов был вызван вхождением в предковый животный вид особого “оператора”, который открыл гоминидам путь к свободе и осознанию собственного “Я”.
В творчестве уже упоминавшегося Эриха фон Дэникена идея целенаправленного космического вмешательства в гeнетическую эволюцию, шедшую в направлении Homo Sapiens'a, приобретает статус доминанты данного процесса и парадигмы (неизменной основы) всех подходов к его исследованию. Впрочем, тайна прелюдии человечества раскрывается Дэникеном довольно просто, в духе известного французского рецепта: “Cherchez la femme!” Да-да, ищите женщину! Земную женщину, сотворенную космическими пришельцами из самки ископаемого вида (например, проконсула). Посланцы цивилизованного космоса неоднократно, оказывается, посещали Землю, чтобы искусственно оплодотворять специально подобранных и предварительно загипнотизированных представительниц различных ветвей и ступеней антропогенеза. Смутные воспоминания об этом нашли, по Дэникену, отражение в мифах о богах, населяющих стратосферу и вообще астральное пространство, пристально следящих за “правильным” течением человеческих дел и страстно ожидаемых на Земле не только нашими далекими пращурами, но и некоторыми из современников. В общем налицо сюжет биогибридного создания человечества в своего рода “лабораторной колбе-реторте” по замыслу, а также по “образу и подобию” творцов-экспериментаторов, роль которых взяли на себя любознательные и, конечно, благородные инопланетяне или даже иногалактяне.
Более материалистическим, но тоже ультрасовременным вариантом подобного подхода выступает версия о наличии космически-вселенской “матрицы” хромосом, генов, геномов и ритмики электромагнитных колебаний в процессе антропосоциогенеза. Иными словами, из освоенных разумом далей Вселенной на нашу планету транслировались не частицы и блоки генетического материала и не биоэлектрические коды, а лишь голографический “проект” их качественно новой системной организации. В частности, В. П. Пушкин высказался в том плане, что “жизнь была привнесена из космоса на землю не в виде молекул, а в форме постоянно действующих во Вселенной биологических полей”, гипотетического материально-энергетического субстрата, призванного обеспечить постоянное “управление работой органов со стороны Вселенной” [См.: Пушкин В. И.Энергетическая регуляция психической деятельности — комплексная проблема современной науки // Вопросы психогигиены, психофизиологии, социологии труда в угольной промышленности и психоэнергетики. М., 1980. С. 162; а также: Жданов Ю. А.Новые "плоды просвещения". Вопросы философии. 1986. № 6. Академиком Ю. В. Гуляевым и Э. Э. Годиком высказано мнение, что вокруг любого биологического объекта имеется довольно сложная картина физических полей (электрические, магнитные, инфракрасные, акустические и т. п.). При этом никаких неизвестных полей (в том числе и какого-либо особого биополя) не обнаруживается. См.: Философские науки. 1986. № 3. С. 54–55.]. Несколько иначе представляет себе зависимость “работы” сознания от космических факторов видный психолингвист Вяч. Вс. Иванов. Он считает, что творческие озарения А. С. Пушкина, Моцарта, Рафаэля выступают не столько следствием случайно-спонтанного саморазвития индивидуального мозга, сколько способностью и подготовленностью последнего к улавливанию и дешифровке информации от цивилизаций третьего типа (по классификации Н. С. Кардашева), овладевших энергией своих Галактик. Такая информация, передаваемая в виде сверхсжатых электромагнитных колебаний, не фиксируемых даже нынешней радиоаппаратурой землян, может, по мнению Вяч. Вс. Иванова, стать почвой естественнонаучного подхода к понятию гениальности и приемлемой формой для объяснения известных фактов “одномоментной” переработки мозгом одного человека громадных массивов информации [См.: Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет. Асимметрии мозга и знаковых, систем М., 1978. С. 163.]. Видимо, Майоль тоже допускает возможность существования некоего общекосмического ретранслятора, осуществляющего недоступную пока людям суперсвязь между человеческой культурой и “разумом” дельфинов. По крайней мере ряд его реплик может быть понят именно под таким углом зрения.
