Тень ведьмы - Флоринда Доннер-Грау
Мерседес Перальта включила лампу на ночном столике.
- Клара, — позвала она тихо, откидывая в сторону сетку накомарника.
Ожидая увидеть ребенка, я стояла, удивленно рассматривая молодую женщину, возможно лет двадцати. Она полулежала, прислонясь к передней спинке кровати, все ее конечности были перекошены, как у тряпичной куклы, которую небрежно бросили на кровать. Красный китайский шелковый халат с вышитыми драконами едва прикрывал ее сладострастную фигуру. Несмотря на растрепанный вид, она была потрясающе красива, с высокими тенденциозными скулами, чувственным пухленьким ртом и темной кожей, блестевшей нежным глянцем.
- Негрита-Кларита, — позвала донья Мерседес, мягко встряхивая ее за плечи.
Молодая женщина резко открыла глаза, словно кто-то силой вытащил ее из кошмара. Она села, ее зрачки были невероятно расширены. Слезы потекли по ее щекам, лицо ничего не выражало.
Откинув книги в сторону, донья Мерседес поставила свою корзину около кровати, вытащила носовой платок и, побрызгав на него своим любимым средством, приложила его к носу женщины.
Духовная инъекция, как донья Мерседес называла свою смесь, по-видимому, не оказала на женщину влияния, она лишь вяло пошевелилась.
- Ну почему я не могу умереть в покое? — прошептала она, ее голос был капризным и усталым.
- Не болтай ерунды, Клара, — сказала донья Мерседес, что-то разыскивая в своей корзине. — Когда человек собирается умереть, я с радостью помогаю ему подготовиться к его вечному сну. Конечно, есть болезни, ведущие к смерти тела, но твое время еще не пришло. — Как только донья Мерседес нашла то, что искала, она встала и кивком велела мне подойти поближе. — Оставайся с ней. Я скоро вернусь, — тихо шепнула она мне в ухо.
С тревогой я смотрела, как Мерседес Перальта выходит из комнаты, затем перевела свое внимание на постель и перехватила взгляд женщины, наполненный мертвеющей неподвижностью. Она почти не дышала, но, кажется, сознавала то, что я пристально разглядываю ее. Она медленно приоткрыла веки и лениво мигнула, ослепленная тусклым светом. Клара потянулась к ночному столику, нашарила щетку и спросила:
- Ты не могла бы заплести мои волосы?
Я кивнула и улыбаясь взяла щетку.
- На одну или две косички? — спросила я, расчесывая ее длинные вьющиеся волосы и перебирая спутавшиеся прядки. Как и у доньи Мерседес, ее волосы пахли розмарином. — Ну как тебе эта милая толстая косичка?
Клара не ответила. Застывшим, отсутствующим взглядом она пристально разглядывала дальнюю стену комнаты, где в овальных рамах висели фотографии, украшенные пальмовыми листьями, сложенными крест накрест.
С искаженным от боли лицом она повернулась ко мне. Ее конечности забились сильной дрожью. Лицо потемнело, и она ловила воздух ртом, пытаясь подтолкнуть себя к спинке кровати.
Я побежала к двери, но побоялась оставить ее одну и не посмела уйти из комнаты. Несколько раз я кричала, призывая донью Мерседес, но ответа не было. Уверенная, что свежий воздух пойдет Кларе на пользу, я шагнула к окну и отдернула портьеру. Слабый проблеск дневного света еле пробивался снаружи. Его заслоняла листва фруктовых деревьев, которые, переливаясь цветами, гоняли тени по комнате. Но теплый ветер, влетевший в окно, лишь повредил Кларе. Ей становилось все хуже. Тело конвульсивно тряслось. Дергаясь и задыхаясь, она рухнула на постель.
Испугавшись, что в эпилептическом припадке она может перекусить себе язык, я попыталась засунуть рукоятку щетки для волос между ее лязгающими зубами. Это наполнило ее ужасом. Ее глаза вылезали из орбит. Ногти на руках превратились в фиолетовые пятна. Видно было, как в распухших венах на шее дико пульсировала кровь.
Совершенно не зная, что делать, я вцепилась в золотые медали, которые все еще висели на моей шее, и начала качать их перед ее глазами. У меня не было никаких идей и мыслей — это был чисто автоматический отклик. «Негрита-Кларита», — шепнула я то, что слышала от доньи Мерседес.
В слабом усилии она попыталась поднять руку. Я опустила ей на ладонь ожерелье. Тихо завывая, она прижала медали к груди. Казалось, она втягивает в себя какую-то магическую силу. Вздутые вены на шее опали, дыхание успокоилось. Зрачки уменьшились, и я заметила, что в ее глазах больше не было темноты, в них засиял янтарно-коричневый цвет. Слабая улыбка коснулась ее губ, насухо приклеенных к зубам. Закрыв глаза, она опустила медали и боком скользнула в постель.
Донья Мерседес вошла так тихо, что мне показалось, будто она материализовалась около кровати по вызову теней, кружившихся по комнате. В руках она держала большую алюминиевую кружку, наполненную ужасно пахнувшим зельем. В руке она крепко сжимала пачку газет. Закусив губы, она жестом приказала мне хранить молчание, затем поставила кружку на ночной столик и опустила газеты на пол. Она подняла с постели золотое ожерелье и повесила его себе на шею.
Зашептав молитву, донья Мерседес зажгла свечу и, покопавшись в своей корзине, вытащила крошечный комочек черного теста, завернутого в листья. Она скатала тесто в шарик и бросила его в кружку. Шарик мгновенно с шипением растворился. Она помешала зелье пальцем и, попробовав его, поднесла кружку к губам Клары.
— Пей, — приказала она. Молча, со странно бесстрастным выражением, целительница наблюдала за тем, как Клара глотает жидкость.
Едва заметная улыбка появилась на лице молодой женщины. Из ее губ вырвался резкий смех, который перешел в ужасную болтовню. Я не могла разобрать ни одного слова. Секундой позже она улеглась в постель, прерывисто шепча извинения и умоляя о прощении.
Совершенно не затронутая ее вспышкой, донья Мерседес склонилась над Кларой и начала массировать область вокруг ее глаз. Пальцы целительницы описывали круги одинакового диаметра. Она передвинулась к ее вискам, затем пассами, идущими вниз, начала массировать оставшуюся часть лица, словно сдирала липкую маску. Передвинув Клару на край постели, она расположила ее голову над газетами и давила на спину Клары до тех пор, пока ту не вырвало.
Одобрительно кивнув, донья Мерседес осмотрела темную массу на полу, завернула ее в бумагу и сказала:
- Сейчас мы похороним это месиво где-нибудь снаружи. — Она одним быстрым движением подняла Клару на ноги, ласково обтерла ее лицо и поправила ремень на ее халате.
- Музия, — позвала донья Мерседес, обернувшись ко мне, — возьми другую руку Клары.
Поддерживая ее с двух сторон, мы медленно прошли коридор, ведущий во двор, и спустились по широким цементным ступеням вниз по склону туда, где росли фруктовые деревья. Здесь донья Мерседес похоронила сверток в глубокой яме, которую она заставила меня вырыть. Клара стояла
