Идрис Шах - Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Суфийский авторитет Абу-Наср аль-Сарадж в Kitab al-Luma иллюстрирует необходимость в плане и приоритетах в учебе. При этом он цитирует слова Баязида, одного из наиболее выдающихся суфиев, который обучал Абу Али из Синда формальным ритуалам ислама, в то время как Абу Али, в свою очередь, обучал его основанной на опыте науке суфизма.

А один из учеников Баязида сообщал, что не слышал ни слова от своего мастера в течении тринадцати лет — времени, которое он провел с ним…

Неправильное понимание надобности или ненадобности постоянного общения с мастером как некоего рода волшебного ключа обязано, по меньшей мере частично, вырожденному поведению тех весьма многочисленных группирований, которые первоначально были суфийскими, но по прошествии столетий превратились просто в культы.

Многие суфии прошлого настаивали на уединении и анонимности, отказываясь общаться с людьми.

Му" ин ад-дин Чишти, который ввел чиштизм в Индии, (похоронен в Аджмере) — замечательный тому пример. Хотя некоторые из созданных им образцов позднее были переняты последователями, воображавшими, что они следуют его учению, его склонность к уединению была оставлена без внимания.

«Он, обычно, не позволял, — говорит д-р Шариб, — чтобы в путешествиях его сопровождал более чем один дервиш. Он останавливался в безлюдных и пустынных местах. Иногда он останавливался на кладбищах. Как только люди узнавали, где

он остановился, он тут же покидал это место. Он ненавидел известность».

Несомненно, для учебных группирований есть огромный риск стать в миниатюре племенами или семьями, культами и структурой для получения социального удовлетворения, а не учебы, не говоря уже о понимании.

Такой образец утверждается, и часто весьма явно, в большинстве кажущихся религиозными общин и деятельности. По этой причине шейх Абдулла Ансари называл молитву «лишь воздержанием от пищи», формальную молитву — «делом стариков и старух», паломничество — «одним из удовольствий этого мира».

Ансари подчеркивает, что люди могут научиться от групп и собраний только в той степени, в какой они преодолели четыре ловушки:

Неблагодарность при удаче.

Нетерпение при неудаче.

Недовольство своей судьбой.

Колебание в служении своим товарищам.

Во всех материалах, используемых в нашей работе, есть внутренние смысловые измерения. К этим материалам я отношу как то, что выполняется и переживается, так и то, что написано, сказано, увидено и можно потрогать руками.

Раскрытие внутренних измерений, как и во всех сохранивших свою силу традициях, должно иметь место тогда, когда оно может быть эффективным. Это не детективное расследование, решение головоломки или замаскированное развлечение. Напротив, эти элементы должны оставаться на своих, весьма второстепенных местах.

Внутренние измерения присутствуют, чтобы передать определенный опыт в момент их раскрытия. Этот опыт снабдит ученика неким элементом, нужным для того, чтобы способствовать его дальнейшему развитию.

Раскрытие внутренних измерений просто ради раскрытия является не просто поверхностным, оно лишает процесс его развивающей ценности.

Возьмем в качестве иллюстрации один незамысловатый пример.

Я говорю: «Это наша работа [38]». Это слово связывается в уме с определенными значениями. «Работа» означает действие. Но если я открою вам, что на самом деле слово «работа» также означает, скажем, "Всемирную Организацию по Изучению Знания" и составлено из начальных букв этого выражения, вы увидите в этом целый ряд других возможностей. Но просто делать это, не имея конструктивных целей, — банально.

Именно поэтому "раскрытие секретов" является стадией, следующей за ознакомлением с материалами и понятиями. «Раскрытие» должно иметь — и имеет место — на уровне и при обстоятельствах, соответствующих цели: развитию человеческой природы.

Нетерпение в этом процессе просто превратит вас в пустого человека, играющего словами, вещами и понятиями. Если вы играете с чем-то сложным, обращаясь с этим как с простым, оно не проявит своих истинных качеств. Например, электронный прибор, который, возможно, крайне чувствителен, эффективен и дорог, может выглядеть просто как предмет для детской игры. Используя его для игры, вы будете играть, но не обманывайте себя, что при этом задействуется ваша более эффективная часть, только потому что это не деревянный диск, и игра доставляет удовольствие или угнетает вас.

Едва ли в обращении найдется вторичная книга по метафизике, в которой автор сумел избежать этой тенденции, и еще менее вероятно, что ее смысл не искажают читатели.

Мало удивительного в том, что обыкновенные люди смеются над метафизиками, и что большинство последних преуспели, главным образом, в обучении себя и других играть в развлекательные игры с тем, что на деле могло быть жизненно важным материалом.

Это надо повторять в различных формах потому, что внутри и вне людей всегда присутствуют тенденции «играть», которые можно нейтрализовать только с помощью иного материала, соответствующего качества и количества, и описаний его использования.

Помните, что простое изучение и впитывание предостережений, подобных этому, дает вам защиту и средства для удержания ощущения истины, гораздо в большей степени, чем вы можете вообразить.

Внутренние измерения, правильно переданные, являются наиболее полезной частью имеющихся у нас материалов. При неправильном и поверхностном использовании они полностью бесполезны.

СОЖЖЕНИЕ КААБЫ

Чтобы привлечь внимание к основному, суфии выступают против производного или вторичного. Аттар рассказывает, что Шибли носил по улицам горящие угли, говоря, что собирается поджечь Каабу, главную святыню ислама, чтобы предметом заботы людей была не она, а — Господин Каабы.

В: Основываясь на ваших заметках и произведениях, я наблюдал поведение людей по отношению к "высшему знанию" и нашел его таким, как вы описываете. Люди воображают, что раз другие говорят об этом знании, то и они являются кандидатами на его получение, и, на самом деле, не слушают тех людей, кто сообщает как к нему подступиться. К тому же они проявляют избирательность в учебе, полагая, что те крошки и кусочки, которые привлекают их, дадут то, чего они хотят, и не считают необходимой целостную учебу. Они соперничают друг с другом в «переживаниях», эмоциональных стимулах и даже личной чести и второстепенных, социальных преимуществах, утверждая, в то же время, что ищут «высокое». Каково ваше объяснение, если таковое имеется, этого абсурдного поведения?

О: Нет нужды в "моем объяснении", потому что вам надо лишь спросить себя, что означает для нормальных людей такого рода поведение, и где оно проявляется.

Достаточно спросить антрополога или историка в области образования или науки, и они поведают вам, что такое поведение характерно для недостаточно развитых людей, ущербных или невежественных, столкнувшихся с введением чего-то «нового» для них.

Такой анализ не под силу лишь тем, кто не увидел эту закономерность и кого вводят в заблуждение поверхностные вещи такие, как названия, которые дают себе различные культы.

Если бы те люди, о которых вы говорите, искали, скажем, научное знание или денег, вы бы сами сразу сказали, что они, в худшем случае, дикари или невротики; а в лучшем случае, у них фактически нет базовой информации или подготовки, позволяющей им подступиться к тому, в чем, как они воображают, они столь сильно нуждаются. Важная задача — сделать доступной эту базовую информацию, так, чтобы люди могли выйти на линию старта, а не ходить вокруг да около.

Западная культура гордится своей способностью отличать одну вещь от другой. Вот благоприятная возможность для людей этой культуры проявить этот, в целом, желательный талант, тренировку и умение. Когда они проявляют его в достаточном количественном и качественном отношении, может начаться реальная учеба, и остановить ее будет невозможно.

На Востоке же существует обычай, когда учитель обращает внимание на некоторую черту человеческого поведения тем, что сам проявляет ее, и это шокирует других или служит им напоминанием. Делается это для того, чтобы при прямых нападках у людей не возникало защитной реакции.

Такое поведение сохраняет и передает тот смысл, что учащимся не следует льстить себе тем, что, в силу своей занятости делом духовным, они важные персоны, — нет, они нуждаются в должном смирении.

Когда я был маленьким, то однажды, зайдя в рабочий кабинет моего отца, оставил дверь открытой. Вместо того, чтобы велеть мне закрыть ее, он сказал:

«О, я, кажется, забыл закрыть дверь. Будь так добр, закрой ее».