Как познается Бог. Книга 1. Автобиография учёного, изучавшего Бога - Владимир Васильевич Антонов
— Привязанность к телу — вот загвоздка! Ты устраняешь её, стремясь к дематериализации. Так ты — в этом процессе — сливаешься со Мной. Но вообще — и без дематериализации можно.
Твоя главная проблема — это твоя отдельность. Устрани — и станешь Мной! Устрани — и впущу без проблем! Сам войдешь! Войди!
Ведь отдельность после смерти тела — не устранить! Придётся заводить новое тело!
Я тобою познан. И теперь должен остаться только Я!
— Господи! А что нужно, чтобы овладеть дематериализацией?
— Это — длительный и сложный процесс. Сначала проходит подготовку тело. Потом сознание доводится — через серию приёмов — до того состояния, когда оно становится способным взять на себя всю полноту власти, которая ранее должна была принадлежать и принадлежала телу. Тогда сознание становится свободным.
Ну а потом сознание должно найти себе новую опору — Бога.
Всё это, как ты сегодня уже сам знаешь, — неимоверно сложный процесс.
Когда сознание сливается с Богом вместо тела, задача, считай, решена.
Но остаётся незавершённым ещё один промежуточный процесс… Спешить с ним нельзя. Я объясню тебе его позже…
… Мне жаль, что ты не смог принести Мне с Земли букет цветов! Но вины твоей здесь нет никакой: такой сейчас на Земле климат…
… Твоё время на Земле истекает. Ты достиг той крайней черты, за которой — только море Огня Бога. Дематериализация тела в Нём — это Я почитаю высшим, что может сделать человек!
Я — и только Я один — существую! Становись Мной!
И всех достойных, кого Я ещё приведу к тебе, — растворяй во Мне!…
* * *
Я, разумеется, размышлял и о личностях преступников.
Что за люди собрались в той “духовной группе”, превратившейся в преступную банду? И чему они там учились?
Это был как раз тот случай, когда бывший преподаватель оказался оставлен Богом без учеников, но уже не мыслил себя в какой-то иной социальной роли, кроме как в роли “духовного лидера”.
Да, она была обучена ряду ступеней духовных знаний, включая серьёзные приёмы психоэнергетической работы на местах силы.
И всё это, кроме самого важного — этического — она пыталась отдавать ученикам. Каким? — любым, кто только бы захотел составить ей группу, — чтобы ей самой остаться в роли лидера.
И вот, у неё наращивали психоэнергетическую силу парень, который лучше умеет разговаривать кулаками, чем речевым аппаратом, для которого насилие является естественным состоянием… Ещё — женщина, типичная для нашего “коммунистического” прошлого — раздражительная, вскипающая ненавистью к любому — скажи только что-то дурное в его адрес. Я её про себя называл “толстой дьяволицей”, пытался отговаривать от психоэнергетической работы, предлагал переключиться на интеллектуальную. Не удалось. Это она стала организатором и прямым участником того преступления… Ещё — эгоистичная, капризная и инфантильная студентка… Были и другие — такие же…
Я однажды спросил у “толстой дьяволицы”: какими духовными практиками они занимались в летнем лагере в предыдущее лето? Единственное “упражнение”, которое она вспомнила и от которого была в восторге, оказалось таким: надо было целыми днями носить металлический жетон от метро, зажатым между ягодицами. Это называлось “отрабатыванием походки гейши”…
Но зачем нужна эта походка? Что ли с блестящим жетоном “в одном интересном месте” легче войти в Царствие Небесное? Или с ним в том месте мы больше нравимся Богу? Неужели же это есть духовная работа?
… Я знаю ещё одно изобретённое ею упражнение. Сам его видел, когда однажды застал концовку проводимого ею занятия. Это было коллективное виляние задами. Называлось это иначе: “Виляние хвостиками”. Так группа должна была выражать преподавателю свой восторг от занятия. Но, поскольку у учеников, в отличие от собак, хвостов не было, — виляли просто задами.
А я-то думал, что они занимаются религией…
* * *
Итак, Бог объяснил мне, что не видел другой возможности перевести меня в новый режим жизни, остановив мою непрерывную устремлённость на заботу об учениках, о судьбе дела, которому я до этого посвящал всецело свою жизнь. Дальнейший мой рост, как объяснил Он, мог продолжаться только при образе жизни монаха-затворника, всё внимание которого направлено лишь на Него — Творца, Высшую и Конечную Цель каждого человека.
Я согласился с мотивировкой. Да, вершине пирамиды было трудно самой оторваться от всей пирамиды: ведь я ощущал свою единосущность со своим творением. И моя любовь к каждому его элементу состояла вовсе не в притяжении-привязанности к нему или в хотении от него — а в том, что я жил его интересами в большей мере, чем своими личными.
Именно такое отношение и приводит к растворению себя в объекте своей любви, к состоянию, когда есть только он, а меня нет.
Если такая любовь разворачивается на Творца — тогда её обладатель растворяется в Нём, сливаясь с Ним, становясь Им.
Этого-то и хотел от меня сейчас Он.
Но что делать с изуродованным и не способным к жизни телом? Уже четыре месяца после нападения непрерывная боль не покидала его. Как, например, стоять, сидеть или лежать, если любое шевеление позвоночником или просто давление на него вызывало острую боль?
Четыре месяца я мечтал только об одном: скорей бы умереть!
И Бог пошёл мне навстречу: дал возможность пройти через клиническую смерть.
Это случилось от передозировки одного из лекарств.
Я вдруг ощутил себя огромным сгустком белого света высоко над телом. С телом пока сохранялась связь. После нескольких маятникообразных колебаний — связь с телом оборвалась, и я перенёсся в глубинный слой Царства Святого Духа и слился с Ним. До Обители Творца, где я уже бывал многократно прежде в медитациях, оставался всего один шаг — в соседний эон. Но этот шаг я сейчас сделать не мог: ведь человек после кончины тела попадает в ту пространственную мерность, к которой он именно привык, ещё имея тело. В Обитель же Отца я входил, но она ещё не стала моим Домом.
Да, я был встречен — в глубокой Божественной Любви и Покое. Но ведь не в Святого Духа я стремился, а в Бога-Отца!..
И я приложил сверхусилия, чтобы вернуться из этой только что страстно желанной смерти — снова в наполненное болью тело…
Несколько позднее я умирал снова…
* * *
Шли месяцы. Я продолжал учиться, всё глубже осваивая новую для себя роль монаха-затворника. И всё теснее сливался с Творцом.
В конце концов для меня стали реальностью, хотя и не столь пока прочной,
