Джеймс Редфилд - Селестинские пророчества

В столовую вернулась Хулия. которая, заметив меня, подошла и села за мой столик напротив.

– Хозяина нет, – сообщила она. – А его служащий ничего не знает об У иле.– Ну и что теперь?

Взглянув на меня, она пожала плечами:

– Не знаю. Следует полагать, что у кого-то здесь есть весть для нас.

– И кто же это, по-вашему?

– Не знаю.

– Откуда вам известно, что это должно произойти? – спросил я, вдруг исполнившись скептицизма. Лаже после всех необъяснимых стечений обстоятельств, которые случились со мной с того времени, как я очутился в Перу, мне по-прежнему было трудно поверить, что обстоятельства сложатся определенным образом и в нужное время только потому, что нам этого хочется.

– Не забывайте, о чем говорится в Третьем откровении, – ответила Хулия. – Вселенная есть энергия, энергия, которая реагирует на наши упования. Люди составляют часть этой энергетической Вселенной, так что если перед нами стоит вопрос, появляются люди, у которых есть ответ.

Хулия покосилась на присутствовавших в столовой:

– Я не знаю, кто эти люди, но если мы не пожалеем времени на разговор с ними, то выясним, что у каждого есть для нас некая истина, которая является частью ответа на наши вопросы.

Я недоверчиво посмотрел на нее. Она перегнулась ко мне через стол:

– Усвойте это для себя. V каждого, кто встречается нам на пути, есть весть для нас. В противном случае они выбрали бы другую дорогу или рано или поздно свернули бы с нее. Присутствие этих людей свидетельствует о том, что они здесь не просто так.

Я смотрел на Хулию, по-прежнему не зная, можно ли верить, что все так просто.

– Самое сложное, – сказала она, – выяснить, с кем стоит тратить время на разговор, так как со всеми невозможно перекинуться даже парой слов.

– Ну и как вы определяете это?

– В Манускрипте говорится, что на это существуют знаки.

Я хотя и слушал со всем вниманием, но, неизвестно почему, окинул окружающих беглым взглядом и остановил его на человеке, сидящем справа от нас. Он обернулся и тоже посмотрел на меня. Когда наши взгляды встретились, мужчина снова уткнулся в тарелку. Я тоже отвернулся.

– Какие знаки? – спросил я.

– Вот такие.

– Какие такие?

– Такие, какой вы только что подали. – И она кивнула в сторону нашего соседа справа.

– Что вы имеете в виду?

Хулия снова перегнулась ко мне через стол:

– В Манускрипте говорится, что внезапный обоюдный зрительный контакт двух людей является знаком того, что им необходимо поговорить.

– А разве это не происходит постоянно?

– Происходит. Но после того, как это случается, большинство людей просто забывают об этом и продолжают заниматься своими делами.

Я кивнул:

– А О каких еще знаках упоминается в Манускрипте?

– О чувстве узнавания. Когда кто-то кажется знакомым, хотя и знаешь, что никогда раньше этого человека не встречал.

При этих словах я вспомнил Лобсона и Рено, которых, как мне показалось при первой встрече, я уже когда-то видел.

– А есть ли в Манускрипте что-нибудь о том, почему некоторые люди кажутся такими знакомыми?

– Есть, но немного. Просто упоминается, что по типу мышления мы делимся на группы. Они обычно образуются по интересам. Некоторые люди думают об одном и том же, а поэтому одинаково выражают себя и имеют похожий жизненный опыт. Мы интуитивно распознаем тех, кто входит в нашу группу, и очень часто они несут нам весть.

Я еще раз посмотрел на соседа справа. Он на самом деле смутно напоминал кого-то. И удивительное дело: когда я смотрел на него, он повернулся и снова мельком взглянул на меня. Я быстро перевел взгляд на Хулию.

– Вам обязательно нужно поговорить с этим человеком, – сказала она.

Я промолчал. Смущала сама мысль о том, чтобы просто подойти к нему. Хотелось уйти отсюда, чтобы ехать дальше в Икитос. Я уже собрался предложить это вслух, когда Хулия опять заговорила:

– Вот где нам нужно быть, а не в Икитосе. Необходимо пересмотреть наши планы. А ваша беда в том, что вы сопротивляетесь, вместо того чтобы подойти к этому человеку и завязать разговор.

– Как вам это удалось? – удивился я.

– Что удалось?

– Прочитать мои мысли.

– Никакой тайны в этом нет. Я лишь внимательно следила за выражением вашего лица.

– Ну и что же?

– Когда воспринимаешь какого-то человека более глубоко, чем других, то можно разглядеть его сокровенную суть, как бы снаружи она ни была прикрыта. А если вы действительно сосредоточите свое внимание на таком уровне, то сможете понимать мысли этого человека по едва заметным изменениям выражения лица. И это совершенно естественно.

– Для меня это звучит как телепатия, – признался я.

– А телепатия – абсолютно естественное явление, – со смехом сказала она.

Я снова взглянул на нашего соседа. На этот раз он не посмотрел в мою сторону.

– Вы бы лучше собрали всю свою энергию да поговорили с ним, -предложила Хулия. – А то упустите эту возможность.

Я сосредоточился и принялся наращивать энергию, пока не почувствовал себя сильнее, а потом спросил:

– Что же мне сказать ему?

– То, что есть. Только преподнесите истину в том виде, в каком он, по-вашему, признает ее таковой.

– Хорошо.

Отодвинув свой стул, я пошел к столику, за которым сидел этот человек. Казалось, он чего-то боится и нервничает – совсем как Пабло в тот вечер, когда я познакомился с ним. Я попробовал заглянуть в него поглубже, чтобы выяснить, что стоит за этой нервозностью. После этого мне показалось, что у него на лице появилось другое выражение, исполненное большей энергии.

– Хэлло,– обратился к нему я.– Вы, похоже, не местный житель. Хотелось бы надеяться, что вы мне поможете. Я разыскиваю своего друга, Уила Джеймса.

– Садитесь, пожалуйста. – Говорил он со скандинавским акцентом. – Я – профессор Эдмонд Коннор. – И он протянул мне руку. – Очень сожалею. Я не знаю вашего друга Уила.

Я представился и объяснил, что Уил ищет Девятое откровение – у меня было предчувствие, что для него это могло что-то значить.

– Я знаком с Манускриптом, – сказал профессор. – Я здесь для того, чтобы выяснить подлинность этого документа.

– Вы один?

– Я должен был встретиться здесь с профессором Добсоном. Но он пока не приехал. Непонятно, что могло его задержать. Профессор уверял, что, когда я приеду, он уже будет здесь.

– Вы знакомы с Добсоном?!

– Да. Именно он организовал освидетельствование Манускрипта.

– С ним все в порядке? Он приедет сюда? Коннор вопросительно посмотрел на меня:

– Он так планировал. Разве что-нибудь случилось?

Моя энергетическая заряженность упала. Я понял, что Коннор с Добсоном договорились о встрече до ареста последнего.

– Я познакомился с ним в самолете, когда летел в Перу, – объяснил я. – Его арестовали в Лиме. Я понятия не имею, что с ним случилось потом.

– Арестовали? Боже мой!

– Когда вы в последний раз говорили с ним?

– Несколько недель тому назад, но о времени нашей встречи в этой гостинице существовала твердая договоренность. Он сказал, что позвонит, если что-нибудь изменится.

– Вы не помните, почему он хотел встретиться с вами здесь, а не в Лиме?

– Профессор говорил, что поблизости есть какие-то развалины и что ему нужно побывать здесь еше для того, чтобы встретиться с одним ученым.

– А он не называл места, где должен был состояться разговор с этим ученым?

– Называл. Он говорил, что ему нужно в… э-э… Сан-Луис, мне кажется. А что?

– Да нет. Просто спросил.

Когда я произносил эти слова, одновременно случились две веши. Во-первых, я стал думать о Добсоне и представил, что мы снова встретились. Наша встреча произошла на дороге, вдоль которой росли гигантские деревья. Кроме того, бросив взгляд в окно, я, к своему изумлению, увидел, что по ступенькам веранды поднимается падре Санчес. У него был усталый вид, и он был весь в грязи. На стоянке в какой-то старой машине его дожидался другой священник.

– Кто это? – поинтересовался Коннор.

– Это падре Санчес! – воскликнул я, еле сдерживая радость.

Обернувшись, я поискал глазами Хулию, но за нашим столиком ее уже не было. Я поднялся, и как раз в это время в столовую вошел Санчес. Увидев меня, он резко остановился, и на лице у него выразилось полное изумление. Он подошел, и мы обнялись.

– Как вы, в порядке? – спросил падре.

– Да, нормально, – ответил я. – А что вы здесь делаете?

Несмотря на усталость, он слегка усмехнулся:

– Да вот, не знаю, куда еще податься. Сюда-то еле добрался. Сотни военных направляются в эту сторону.

– Что здесь нужно военным? – услышал я позади голос Коннора, который подошел к нам с Санчесом.

– Прошу прошения, – ответил Санчес, – но я не знаю, что у солдат на уме. Знаю лишь, что их очень много.

Я представил их друг другу и рассказал падре Санчесу о том положении, в котором оказался Коннор. Профессор, похоже, очень нервничал.