П. Веденин - Звери скального храма
По своей структуре он очень напоминал то ложе, на котором только что омывали тело белого человека. Камень был совершенно черным, без каких-либо прожилок. На стенах, выше человеческого роста, по всему периметру горели факелы.
В их отсветах создавалось впечатление, что этот монолит мерцает каким-то таинственным фиолетовым свечением. Поверхность камня была так же отполирована, как и у его собрата, лежащего на середине реки. Но, в отличие от него, имела небольшое углубление как раз для того, чтобы в нем могло удобно расположиться тело взрослого человека.
Поднеся носилки к камню, монахи остановились, как бы чего-то ожидая. И действительно, из боковой ниши вышел тот же Старец, который руководил с берега деятельностью остальных. Он нес в руках большую корзину, наполненную травами.
Заполнив выемку на камне этими травами, Старик произнес несколько слов, и из той же самой ниши, вслед за ним, вышел молодой монах (очевидно, его помощник). В одной руке он нес свернутый коврик, а в другой — небольшую, но довольно тяжелую корзинку.
Поставив ее на один из концов камня, помощник стал развертывать скатанный коврик, покрывая им траву. Это была плотная циновка, искусно сплетенная из рисовой соломки. Образовалось довольно экзотическое ложе.
Переместившись поближе, сознание Стефана заметило, что по краям циновки были нанесены изображения пяти животных. Вверху находился рисунок орла, в углах ног — дракона и тигра, а по бокам — змеи и обезьяны.
В середине же был изображен мощный боевой слон, а на его спине находился стоящий на одной ноге журавль с широко расправленными крыльями и грациозно склоненной головой, украшенной красным, как шапочкой, хохолком. Казалось, все они были живы, и только делали вид, что нарисованы, очень внимательно наблюдая за происходящим.
Расстелив подстилку, помощник сделал шаг назад. И тут же восемь послушников, до сих пор стоявших неподвижно, повинуясь жесту Старца, переложили тело белого человека с упрощенных носилок на тщательно подготовленное ложе. После того как помощник сказал несколько слов, носильщики вышли из пещеры.
Пока молодой монах доставал из корзины, стоящей у изголовья, небольшие свертки, Старец обошел вокруг лежащего тела и осмотрел его.
Причем уделил большое внимание рваной ране на правом плече, которая хоть и не кровоточила, но выглядела весьма устрашающе.
Подойдя к изголовью, пожилой монах накрыл своими руками виски лежащего и, закрыв свои глаза, застыл в таком положении.
В это время помощник развернул один из свертков и достал оттуда небольшой кусок бамбука.
Он имел перепонку на одном из своих концов, и был заткнут пробкой с другого, срезанного конца и, по всей видимости, служил монахам сосудом.
Вытащив пробку, молодой человек подцепил пальцем светлую мазь, и стал ею тщательно смазывать все раны и царапины на теле.
После этого он, отложив использованное бамбуковое колено, развернул второй сверток, достав оттуда еще один бамбуковый стакан, немного меньше первого.
Подойдя к ногам летчика, помощник внимательно осмотрел их, после чего принялся старательно натирать опухшие суставы левой ноги какой-то темной, густой мазью.
Закончив, он, предварительно завернув полые палочки с лечебными составами, убрал оба свертка в корзину.
Взяв оттуда еще один сверточек, молодой человек извлек из него изящный ларец, сделанный из темно-красного дерева, и открыл его.
Стефан увидел, что там находилось много каких-то небольших и очень острых предметов, напоминающих иглы, но с утолщениями кверху.
Укрупнив картинку, он понял, что эти утолщения имеют посередине выемки.
— Что это? Для чего? — подумал Стефан.
И тут его осенило:
— Боже, да ведь это лечебные иглы, издавна применяющиеся на Востоке! Правда, они имеют весьма странную форму…
Он вспомнил, что когда-то давно вьетнамец, помогавший готовить его самолет к вылету, рассказывал о существовании таких игл, применяемых в древности для реанимации людей.
— Значит, это реанимационная палата, и сейчас будут пытаться вернуть к жизни это тело?
Тем временем старик, наклонясь к лицу лежащего человека, стал в него всматриваться. Как бы подчиняясь его движению, совершенно непроизвольно внимание Стефана тоже приблизилось.
Всматриваясь, он как будто бы стал чувствовать холодок в груди: ему показалось лежащее тело до боли знакомым. Да и вся эта ситуация, когда он старался узнать его, когда-то уже происходила.
И тут новая мысль молнией пробила его сознание:
— Да это же мое тело!
Мгновенно быстрой лентой перед его взором раскрылись картины прошлого. Он вспомнил все: и падение, и вход в пещеру, и его разговор с Проводником, и то озеро…
— Так вот где я! — понял Стефан.
Внезапно появившаяся тоска по прошлой жизни будто позвала его обратно в тело… Но, в то же время, другая сила, возникшая от нового состояния, удерживала от каких-либо действий в этом направлении.
И вновь извечный вопрос человечества встал перед ним со всей своей актуальностью: быть или не быть? Сознание зависло в нерешительности.
В это время старый монах, стоя у изголовья тела и как будто услышав эту внутреннею борьбу двух желаний сознания и словно всё поняв, мягко и даже как-то удовлетворенно улыбнулся.
Сказав несколько слов своему помощнику, он встал с правой стороны от ложа и, беря по одной подаваемые учеником иглы, стал их вкалывать в тело с четко прослеживаемой закономерностью. Вскоре все оно, начиная с головы и заканчивая пятками, было утыкано иглами.
Окончив устанавливать иглы в нужной последовательности, старик вновь стал внимательно всматриваться в тело. А помощник, развернув еще один сверток, достал измельченную в порошок траву, и начал ее понемногу засыпать в выемки игл.
Затем монахи стали поджигать траву лучинами, зажигая их от факелов. Та же не загоралась, а только тлела. Однако, судя по удовлетворенному выражению лиц врачевателей, это был именно тот эффект, которого они и добивались.
В результате тления от травы поднимался голубовато-сизый дымок. Стефану показалось, что он даже, по ассоциации, ощутил горьковатый запах полыни, который напомнил ему детство, когда он осенью на покосах жег сухую траву.
Дым постепенно образовывал облачко, от которого Стефан слегка опьянел. И хотя он понимал, что это невозможно из-за отсутствия органов чувств, все же сила ассоциативной памяти продолжала вызывать в нем знакомые и дорогие сердцу образы.
Находясь в таком умиротворенном состоянии, он увидел, как лицо Старца раздвоилось, будто бы с него сняли маску, и фантомный образ, постепенно увеличиваясь в объеме, подплыл к границам духа летчика.
У Стефана возникло ощущение, что он смотрит сквозь круглый аквариум на это старческое лицо. Их взгляды встретились. Глаза Старца лучились мудростью.
Улыбаясь, он что-то говорил — это было видно по его шевелящимся губам, однако Стефан не слышал ни единого звука.
— Необходимо сконцентрироваться, — осознал он.
И тут же услышал мелодичные звуки, словно сотканные из журчания весеннего ручейка, летнего щебета птиц, шелеста осенней листвы и шепота рождественского снегопада. Но о чем говорил Старец, ему было неведомо.
Однако духу летчика очень захотелось понять смысл этой певучей речи, и он сосредоточил на этой идее все свои ментальные силы. В ту же секунду у него как будто переключилось реле, в результате чего внутри себя он услышал слова:
— Пора домой, пора возвращаться в тело…
В сознании Стефана поднялась волна протеста:
— Не хочу, да и страшно!
— Почему страшно? — спросил старик.
— Смерти боюсь, — ответил Стефан. — Ведь это труп, и если я войду в него, мое сознание там умрет.
— Ну что ты, — увещевал Старец, — совсем необязательно. Посмотри… Видишь серебристую нить, которая тянется от тебя к его голове?
Это знак того, что ты с ним до сих пор соединен ею, а значит, вы оба живы. И не надо сознанию жить отдельно от тела. Ты просто выскочил от страха, а теперь от радости вернись.
Сознание Стефана в отчаянии завибрировало:
— Да, я хочу вновь обрести свой дом! Но если возвращаться, необходимо знать, как это сделать. А я даже не помню, как вышел из тела. Помоги! Покажи вход!
— Вот, — улыбка старика стала еще шире, — это совсем другое дело! Легко помогать тому, кто сам хочет добиться цели!
Смотри — видишь нить вашего соединения? На самом деле это спираль. Тебе нужно только начать движение — и, вращаясь по ее линиям, ты сможешь войти в себя.
После некоторой заминки сознание все же решило попробовать. Оно даже почувствовало некоторую тоску по прошлому. Да, ему захотелось домой, назад, обратно в тело, чтобы там жить…
С огромным напряжением в самом себе, возникшем от понимания важности происходящего, ментальное поле попыталось создать вращение, закрутиться вихрем.
