И Калышева - Основы истинной науки - III
«Я не знаю, сколько я провел времени в этом состоянии, в котором я завидовал счастливым избранным, которых блаженство я видел изредка, ненавидел злых духов, которые меня преследовали, дразнили, насмехались надо мной и презирал людей, дела которых были для меня открыты; я всё время переходил от самых сложных огорчений к безотчётному возмущению.
«Но ты позвал меня, и в первый раз какое-то тёплое и смиренное чувство посетило меня; я слушал наставления, которые дают тебе твои руководители; истина стала проникать меня, и я помолился; Бог меня услышал и склонился ко мне Своею милостью так же, как Он относился ко мне Своим правосудием».
IV сообщение. Вопр. Желаете ли вы дать мне несколько подробностей о вашем состоянии и рассказать причину ваших страданий?
Отв. Будь смирен сердцем, покорен воле Божией, терпелив во время испытаний, милостив к бедными, поддерживай слабых, относись тепло и сочувственно ко всем страдающим, и ты не будешь испытывать то, что я испытываю.
Вопр. Если вас беспокоят грехи, противоположные тем качествам, которые вы сейчас перечисляли, то, вероятно, ваши мучения уменьшатся, ибо вы, кажется, раскаиваетесь в них.
Отв. Нет, - раскаяние бесплодно, если оно вызвано страданиями. Раскаяние действительно только тогда, когда оно основано на свободном и добровольном чувстве сожаления, что своими поступками я оскорбил величие Бога, при том непременном условии, чтобы было твёрдое решение никогда более в те же грехи не впадать. К величайшему своему сожалению я до этого ещё не дошла. Прошу вас помолиться за меня, мне это существенно нужно.
Вопр. Вашу просьбу мы исполним, но не можете ли дать несколько подробное описание вашей последней жизни? Результатом вашего рассказа может быть польза для нас, а вы, рассказывая и признаваясь в своих поступках, положите уже начало раскаянию.
Отв. Я родилась в условиях чрезвычайно благоприятных и, даже, высоких. Я имела все условия, которые только может требовать человек от счастья. Я была богата, к несчастью своему была эгоисткой, я была красивой кокеткой и относилась вполне безразлично к ближним; я была лжива и тщеславна, гордясь своим благородным происхождением. Я подавляла своим влиянием всех, которые кланялись мне недостаточно низко и вредила без всякой жалости тем, которые были совсем в моей власти, или у моих ног, не думая, что гнев Божий раздавит того, чья гордость заставляет поднимать свою голову выше других.
Вопр. Когда вы жили?
Отв. Полтораста лет тому назад в Пруссии.
Вопр. С тех пор усовершенствовались ли вы, проживая столько времени в состоянии духа?
Отв. Нет; материя всего моего существа противилась тому. Ты не можешь себе представить, какое непреодолимое влияние оказывает моя материя, несмотря на то, что разделение души с телом давно уже окончено. Гордость на подобие стальной цепи, связывает и немилосердно сдавливает все свои звенья кругом несчастною, который решил отдать ей своё сердце. Гордость есть стоглавая гидра, которая умеет соразмерять свой свист сообразно настроению духа, так что этот вполне фальшивый тон можно принять за Божественную музыку. Гордость есть демон, умеющий приноравливаться ко всем изменяемостям вашего духа; она прячется в каждый изгиб души, проникает в кровь, окутывает всё существо, поглощает всё всецело и влечёт его затем в самые тёмные места геенны вечной... да, вечной.
Вопр. Бог слишком милостив, чтобы осудить какое бы ни было своё творение на вечные мучения; надейтесь на Его милость.
Отв. Может быть будет конец, мне уже говорили это, но когда? Я уже давно его ищу и вижу одни только страдания - всегда, всегда».
V сообщение. Во время одного спиритического собрания в Брюсселе, без всякого предварительного вызова получилось неожиданно сообщение, сопровожденное необыкновенно порывистыми движениями медиума, написанное очень крупными буквами, испачкав предварительно всю бумагу какими-то нецелесообразными движениями карандаша; оно следующее.
«Я раскаиваюсь, я раскаиваюсь; Жак Латур».
Присутствующие очень удивились такой неожиданности, они обратились к духу с несколькими успокаивающими словами и потом спросили его, что заставило его явить себя здесь, так как никто его не знал.
Медиум был не только пишущим медиумом, но и говорящим, а потому ответил очень оживленным голосом:
«Я увидел, что вы души, взирающие с участием на ближнего, я видел, что сжалитесь надо мной; другие вызывают духов больше из любопытства, чем из сердечной сострадательности к ним, а чаще совсем отворачиваются от меня».
Вслед затем началось зрелище, которое описать очень трудно и которое длилось не менее получасу. Медиум во время передачи слов, которые через него говорил дух, начал линем своим выделывать самые выразительные гримасы, определяющие действительное состояние настроения духа; было для всех ясно что существо духа вполне овладело существом медиума. Иногда приступы отчаяния доходили до чисто раздирательных и поразительных пределов; то проявлялась вся сила мучений, испытываемых духом, доходящих до самых невозможных пределов, то наоборот, мольба его была потрясающа, она умиляла сердца всех присутствующих и возбуждала общее сочувствие и участие.
Многие испугались чрезмерного возбуждения медиума; но решили, что сообщение духа кающегося, молящего о пощаде и участии, не может вредит медиуму. Если он временно занял такой силой тело медиума, то это только для того, чтобы лучше очертить своё положение и больше заинтересовать присутствующих своей судьбой, но не для того, чтобы его совершенно одержать и потом мучить. Кроме того, это, вероятно, было ему позволено духами-покровителями сеанса и не иначе, как для пользы присутствующих.
Он вскричал:
«О, да, да, пощады прошу, мне она очень нужна, вы не знаете, как я страдаю... Нет, вы не знаете и не можете понять этого. Это ужасно... Гильотина... Она ничего ровно против того, что я теперь чувствую. Это ровно ничего, Это одно мгновение. Но огонь, который меня поглотил... это ужасно, это ощущение смерти, которое ни на минуту меня не покидает... Это мучение не имеет конца.
«А мои жертвы; они все здесь кругом меня... они показывают мне свои раны... они преследуют меня своими взглядами... Они здесь, предо мной... я их всех вижу... да всех... я их вижу и не могу избежать их взглядов... А эта лужа крови... А это золото, запачканное кровью... Всё это здесь передо мной... Чувствуете ли вы запах крови... Кровь, всё кровь... Вот они, мои бедные жертвы, они молят о пощаде... а я безжалостен, я всё наношу удары, я бью... бью... я всё бью... и кровь нас окружает.
«Я думал, что после смерти всё будет кончено; это была причина, что я не боялся казни и отверг Бога... И вот, когда я думал, что я уже совершенно уничтожен... на всегда... произошло ужасное пробуждение... О да, ужасное... Я окружен трупами и угрожающими мне фигурами... Я купаюсь в крови... я думал быть мёртв, а я жив... Это ужасно... Это более ужасно, чем все ваши земные страдания, взятые вместе.
«О! если бы все люди могли бы знать, что находится по ту сторону смерти. Если бы они знали, как они заплатят за свои злые поступки, то не было бы убийц, не было бы преступников, не было бы злодеев. Я желал бы, чтобы все убийцы видели, что я вижу и что я терплю. О нет, не было бы больше преступлений, ибо приходится терпеть слишком жестокие мучения.
«Я хорошо знаю, что я заслужил их; о мой Бог. Я не имел сожаления к своим жертвам; я отталкивал их руки, которые они протягивали мне, умоляя о пощаде. Да, я сам был жесток, я их убивал самым немилосердным образом, чтобы иметь их золото. Я порицал Твое Святое имя... я хотел забыться и в этом отыскать доказательства, что Тебя, - о, мой Бог, нет; - я большой преступник, но не будешь ли милосерд ко мне, - Ты Бог, следовательно, идеал добра и милосердия и кроме того, Ты Всемогущ.
«Сожаления прошу, Господи! О! сожаление и милость, не будь не умолим, освободить от этого ужасного вида... от этих отвратительных картин... кровь... жертвы... взоры их пронизают меня, как кинжалы...
«А вы, присутствующие здесь, вы добрые и милостивые души, вы сжальтесь надо мной. Молитесь за меня! О! я умоляю вас, не прогоняйте меня, не отказывайте мне в молитве. Просите Бога избавить меня от этих невыносимых для меня картин, и Он послушает и исполнит ваши молитвы, ибо вы добры... молитесь за меня».
Присутствующие в сеансе были глубоко тронуты всем этим, несчастный вызвал в них участие к своей участи, и они обратились к нему со словами утешения и ободрения. Потом была произнесена молитва за бедного и несчастного грешника, которая очень успокоила его состояние.
«Благодарю Тебя, мой Бог... О, благодарю вас, что вы сжалились надо мной; эти образы отодвигаются от меня. Не покидайте меня. Дайте мне доброго духа, чтобы он поддержал меня... Благодарю вас».
После многих подобных сеансов и молитв за несчастного, его положение значительно улучшилось. Однажды он сообщил следующее:
