Амальгама власти, или Откровения анти-Мессинга - Веста Арина
– Перед началом испытаний ведьму полагается раздеть, – плотоядно прокомментировал «бильярдный шар».
Илга подняла голову и обреченно посмотрела в зрачок телекамеры.
– Заметьте, в душевой нет камер видеонаблюдения и изображение передается с мини-шпиона. Однако она явно знает, что ее снимают, и теперь будет действовать особенно дерзко, – плотоядно ухмыльнулся Малюта.
Повернувшись спиной, девушка разделась и подставила лицо и грудь водяным струям.
– Доченька, что эти ироды с тобою творят? – простонал Зипунов.
Барнаулов смотрел на девушку с жалостью и проснувшимся влечением, смотрел тайно, как вор, сознавая свой стыд и ее унижение, но заставил себя смотреть до конца. На бедре у Илги темнело что-то вроде татуировки, но девушки, подобные ей, никогда не пятнают богоданную чистоту своего тела.
Внезапно камера приблизилась, и стало видно, что небольшое родимое пятно имеет форму изогнувшейся змейки.
– Обратите внимание, – подал голос Удав. – У нее на ноге родовая печать, у северных народов она зовется «пас».
Внезапно свет погас, и в полной темноте засветилось ее тело, пойманное инфракрасными датчиками. Оно играло всполохами огня, и пламя разливалось по его обворожительным линиям, превращая девушку в инфернальный дух, в опасного и влекущего суккуба. Родовой знак на бедре Илги против всяких законов оптики засветился ярче, он сиял на ее коже, как алое созвездие, как россыпь жарких угольков. Илга растерялась только на секунду, она вскинула руки в безмолвной молитве и прошептала:
– Я – как Ты… Яко Ты…
– Что она говорит, какие якуты? – удивился сосед Барнаулова. – Опять эти шаманские штучки?
Мгновенно получив столь необходимую ей силу, Илга уверенно дошла до выхода и в абсолютной тьме протянула руку к выключателю.
Ослепительный свет зажегся на секунду раньше, прежде чем она нажала на кнопку. В мертвой тишине зала горестно всхлипывал Зипунов.
– Браво! – сам себя похвалил Удав и сдержанно похлопал в ладоши. – Господа, предлагаю отужинать в честь нашей удачи! Мы нашли ее, последний экземпляр Камы.
– Кама? – Барнаулов ослабил ворот, и живые, теплые токи, родившиеся от этого имени, охватили и согрели его выстывшее от горя сердце.
– В некотором смысле она не человек, не женщина, а сгусток зла, порождение Тьмы, – продолжал Удав, извиваясь, точно от тайной похоти. – Она – средоточие плотской силы, настоящая ловушка, капкан Природы! Ее задача – соблазнить и пленить, чтобы символически кастрировать мужчину и вымазать его своей грязью…
– Используем «Молот ведьм» для их перековки! – пошутил кто-то в зале.
– Для этого мы здесь и собрались! – Потирая холеные ладони, руководитель важно сошел с трибуны.
Не дожидаясь общей команды, все участники встали и поспешили в банкетный зал.
После представления по обычаю всех участников просмотра пригласили на ужин. Сосед Барнаулова снова возник по правую руку от военкора, и Сергей Максимович попробовал разговорить его:
– Как вы думаете, какова судьба этой девушки?
– Покажут испытания, – ковыряя вилкой снежного краба, ответил тот. – Если она их выдержит, ее посвятят в тайны военной магии, разовьют ее и без того высокую природную чувственность, обучат способам заманивая и игры с противником: основы гипноза и приемы бесконтактного боя она уже изучила самостоятельно.
В этом кругу не принято было представляться, хотя далеко не все были знакомы лично. По разговору Барнаулов догадался, что его собеседник – военный историк.
– Без женщин в современной войне не обойтись? – удивился Барнаулов и по зажегшимся глазам собеседника понял, что задел за живую струнку.
– Вы здесь явно человек не случайный, хотя я и вижу вас впервые, и вам, должно быть, известно, что в современной Российской армии существует особый институт жриц войны.
– В чем же состоит боевая задача ваших, так сказать, Валькирий?
– Вы разве книг не читаете? Первым делом Валькирии должны ублажать воинов и героев!
– Героев России? – усомнился Барнаулов.
– Кого прикажут, – коротко бросил собеседник. – О женщины, вам имя вероломство! – Историк внезапно расстроился, должно быть вспомнив о личном. – Простите, я отвлекся, скажите, мой молодой друг, вам приходилось видеть, как у северного племени квахо происходит охота не белуху? Впрочем, не напрягайтесь, этого по телевизору не покажут… – По всей видимости, случайному собеседнику Барнаулова нравилось назидать седовласому «юноше», и он не скупился на откровения. – Решающая роль в «натравливании» принадлежит женщинам племени, даже наживка пропитывается их телесными соками, и в самый момент охоты они ложатся спиной на пол своих хижин, ставят ноги на косяк и громко выкрикивают заклинания. Первобытная магия не утратила своей силы! И что характерно, подобные тайные камлания регулярно проводятся на специальных объектах Министерства обороны.
– Да, жизнь, как резвая кобылка, не стоит на месте! – Внимательно слушая историка, Барнаулов краем глаза наблюдал за Лешачком.
Таежное дарование потерянно слонялось по залу, изредка прикладываясь к стаканчику с соломинкой, минуя соломинку. За ним на некотором расстоянии следовал конвоир с выключенным лицом и включенной рацией в кармане пиджака; похоже, художника вывели погулять на коротком поводке.
– Война и любовь связаны гораздо теснее, чем мы думаем, – продолжил развивать свои свитки историк. – В Древнем Риме даже сам акт объявления войны отчасти отражал соитие. Глава коллегии жрецов-фециалов бросал копье на участок, символизировавший вражескую землю. Это был акт пробуждения половой агрессии, следом происходил парад нагих весталок, жриц Беллоны – Богинь войны. Жрецы Марса канализировали этот поток в русло непобедимой воли и победы римского оружия!
– И зачем же вам юные нимфы, вроде этой девчушки? – спросил Барнаулов. – В нее даже копьем не попадешь и голой маршировать не заставишь!
– Пора! Пора влить свежую кровь! На пенсию всех этих «балерин политотдела» и полковниц с синими бедрами и тициановскими складочками на животиках. Всех! Всех в отставку! – бушевал историк.
– Извините, коллега, я вынужден вас покинуть, – вежливо улыбнулся Барнаулов.
Как раз в эту минуту Лешачок удалился в одиночные покои, куда пешком ходят даже коронованные особы. Охранник замер у дверей туалета, и Барнаулов решил подкараулить свою добычу внутри.
Насупленный Лешачок сосредоточился у прирученной Ниагары.
– Скажите, вы знали Илгу? – вполголоса спросил его Барнаулов.
– Ага, ты тот самый журналер, который вокруг нее колбасил? – Лешачок пристально огляделся по сторонам. – Чего тебе от меня-то надо?
– Спасать надо девчонку! Самой ей отсюда не выбраться.
Марей подозрительно оглядел Барнаулова:
– Спасать! Хорош гусь! А как ты ее отсюда спасешь, когда мы все здесь, как мыши под веником? Я вот тоже здесь на казенном коште, каждую минут следят, чтобы не утек.
– Тебя-то за что замели? – спросил Барнаулов.
– За русскую тайну, их уму непостижимую, – задумчиво ответил Лешачок.
– Ты знаешь, где сейчас девушка?
Марей молча сунул ладони под сушилку.
– Марей, выручай, помоги вытащить ее отсюда! – взмолился Барнаулов.
– А давай попробуем! Была не была! – Голубые глазки Лешачка блеснули удалью. – Она, должно быть, еще в медицинском блоке. Я их отвлеку, а ты действуй. Когда начнем?
Барнаулов посмотрел на часы:
– Ровно в половине шестого.
Времени на раздумья оставалось минут пять, стрелки почти сошлись на южном полюсе циферблата; на тайном языке символов эти несколько минут обозначали погружение духа в материю, спуск в материнскую пещеру и вслед за этим неизбежный подъем! Женское время поможет ему выручить Каму!
– Возьми! – Барнаулов протянул Марею пистолет. – Лучше маленький «ТТ», чем большое карате!
– Как раз наоборот! Скобарь с колом опасней танка! – улыбнулся тот. – Мы скопские, мы прорвемся! Давненько я не скобарил, как второй раз освободился, но руки-то помнят! – внезапно посерьезнев, Марей пошел к вращающимся дверям.
