Бодхи - Твердые реки, мраморный ветер
Если еще фонд стал бы оплачивать его расходы…, то так и вовсе можно всю жизнь путешествовать! Мысль казалась ему безумной, нереальной. Так не бывает. Ну может и бывает, да нет, конечно бывает, но не с ним. Кто-то другой, какая-нибудь японка или канадка – это да, но он – нет, невозможно. И все же – а вдруг! И когда Йолка приказала ему (именно приказала, а не пригласила) поужинать с ней, его охватил мандраж, как перед зачетом по электротехнике или черчению. «Сегодня должно решиться» - сверлила мозг мысль, не давая покоя.
За ужином ничего особенного, вопреки его ожиданиям, не происходило. Йолка пришла не одна, а привела с собой еще двух девушек – весь наличный состав преподавательского состава фонда в Семпорне. Они заказали еду и стали ее есть. Кажется, экзамен на должность оплачиваемого преподавателя будет так же сильно отличаться от ожидаемых процедур, как и само обучение отличалось от привычного ему.
За соседним столом ужинала большая компания французов, и Йолка подошла к ним, перебросилась парой фраз, после чего сообщила, что они все вчетвером пересаживаются к ним за стол. Столы сдвинули, и ужин продолжился.
- Знакомые? – Спросил Андрей.
- Первый раз вижу. Просто туристы.
- Зачем тогда мы к ним пересели??
- Терпение.
Йолка поманила рукой одну из девушек-преподавательниц, и они удалились в туалет. Спустя две минуты они вернулись, но девушка вместо штанов, в которых она уходила, была одета в супер-сверхкороткие шорты. Кажется, что как минимум треть ее попки выглядывала из-под них. Вместо закрытой футболки на ней был топик, из которого грудки чуть ли не вываливались, и даже несмотря на приглушенное освещение было видно, как сильно она покраснела от неловкости, но Йолка, похоже, не дала ей возможности отказаться.
Андрею показалось, что Йолка намеренно медленно и кругами вела девушку к столу, проводя ее поблизости от других столов. Мужчины-малайцы, поддерживая руками челюсть, заворожено крутили головы вслед, шум разговоров затих, в том числе и среди французов. Подходя к столу, Йолка шлепнула ее по попе. Французы были в некотором трансе. Прошло секунд десять неловкого молчания, и какая-то пожилая француженка что-то пробормотала на тему шортов. Йолка, ставшая неожиданно очень любезной, чуть не растекаясь по столу, переспросила – что именно та сказала. Француженка повторила, что мол шорты очень короткие.
- О, да! – Улыбаясь до ушей согласилась Йолка. Шорты очень, очень короткие, прелестно, правда?
Француженка неодобрительно покачала головой.
- Знаете, - начала она, - в этой стране, в Малайзии, вы понимаете, есть определенные правила, и нам следует их уважать…
Йолка внимала каждому слову женщины и поддакивала ей.
- Верно, совершенно верно вы говорите! Тут есть определенные правила, так вы полагаете, что моей подруге следовало бы одеть обычные штаны и футболку, верно?
Француженка, не ожидая такой всецелой поддержки, осмелела.
- Да да, следовало бы одеться.
- А почему, собственно?
Этот вопрос Йолки прозвучал жестко, разрушив все надежды на всесторонний консенсус. Фактически, ее вопрос прозвучал даже грубо, и сложилась ситуация, в которой француженка почти что против своей воли оказалась втянутой в спор, и отступать ей было некуда.
- Поймите же, мы в стране, где есть определенная культура, у них своя мораль, и мы, как гости, должны уважать их нравы. Посмотрите, тут много мусульманских женщин с детьми, они наверное чувствуют себя оскорбленными, когда их мужья так откровенно смотрят на вашу подругу.
- Это ведь так просто – взять да одеть штаны, верно? – Спросила Йолка.
- Верно, - недоуменно ответила француженка, явно не понимая, что происходит.
- Это так просто, - повторила Йолка. – Раз-раз, и штаны уже одеты, полминуты, верно?
- Да, конечно!
- Но ведь и снять их быстро, верно? Снять штаны – это так же быстро, как одеть, вы согласны?
- Но при чем тут это?! – Стала звереть француженка.
- Вы согласны или нет?
- Да согласна я, но при чем тут…
- Если я предложу вон той женщине в чадре снять свои штаны, она ведь их не снимет, верно? Несмотря на то, что это очень просто и легко.
- Что вы говорите такое, девушка, - не выдержал один из французов, благообразный мужчина с бородкой.
- Она их не снимет. И не потому, что это сложно, а потому, что их культура это не позволяет, верно?
- Вот именно!
- А изменить свою культуру за один день невозможно, да и за месяц невозможно, и наверное за год.
- И за десять лет невозможно, - выкрикнула женщина.
- Вот именно, - снова улыбаясь, подтвердила Йолка. – Вы меня уже почти убедили, давайте зафиксируем, к чему мы пришли: та женщина в чадре свои штаны не снимет, хотя технически это просто, поэтому тему простоты давайте вообще забудем. Фраза типа «ну вам же не сложно» лишена смысла – нам всем несложно сделать многие вещи, которые мы никогда не сделаем, так как у нас такая культура, а изменить свою культуру ни за день, ни за десять лет, как мы поняли, невозможно.
Французы довольно осклабились.
- Однако, господа, хочу обратить ваше внимание на следующий факт, а именно – мы тут!
Она сделала паузу, удостоверившись, что никто ни черта не понимает – причем тут то, что мы тут.
- А что значит, что мы тут, позвольте вас спросить? Это значит, что правительство Малайзии дало нам визы, и тем самым согласилось с тем, что мы сюда приедем.
- Да нет, ну поймите же вы, - вдруг неожиданно агрессивно заговорил благообразный мужчина, - никто не говорит, что вы не имеете права так ходить. Конечно, закон вы не нарушаете, наверное, но речь идет об уважении, вы понимаете такое слово – «уважение»?
- Я не пытаюсь перевести разговор на тему о правах и законах, - возразила Йолка, - я говорю именно об уважении, именно о нем. Итак, малайское правительство выдало нам визы. При этом оно понимало, что мы – иностранцы? Вот моя подруга, которая так вас шокировала, из Англии. Как вы думаете, офицер, дававший ей визу, понимал, что она не малайка, а англичанка? Понимал, конечно. И вот она – англичанка, заметьте, а не малайка, въехала с Малайзию с разрешения правительства Малайзии, понимающего, что она – англичанка.
- Господи, ну что вы все одно и то же, к чему все это?
- А если она англичанка, дамы и господа, то она является носителем английской культуры, верно?
- Ну и что? Но ведь она приехала сюда, она должна уважать…
- О, несомненно, но послушайте – она англичанка и она – носитель английской культуры. И вот она въехала сюда, и ей говорят – а у нас тут принято вот так ходить, в длинных штанах, уважайте нас и оденьте штаны. То есть ей предлагают сделать то, что согласно вашим утверждениям сделать невозможно – за одну минуту изменить своей культуре.
- О…
Возмущение охватило весь французский стол.
- Какую ерунду вы говорите…
- Какая чушь…
- Речь только о том, чтобы всего лишь одеть штаны…
- «Всего лишь»? – Переспросила Йолка. – Значит вопрос не слишком значим? Тогда снимите, пожалуйста, свои штаны, если это «всего лишь».
- Но ведь мы просим не снимать, а одевать, неужели вы не понимаете разницу?!
- Вот именно. Понимаю. Для меня – для моей культуры – для молодой девушки выйти в длинных штанах – оскорбительно. Она тем самым всем говорит – я старая дама, я фригидна, я бесперспективна, я не верю, что достойна внимания. И вы хотите, чтобы она вот так себя унизила, изменив за один миг своей культуре, то есть тем стереотипам поведения, к которой приучалась все двадцать лет?
- Знаете, если для нее так оскорбительно носить длинные штаны, зачем она сюда приехала? Пусть уезжает к себе!
- Она сюда приехала, потому что ее сюда впустили. Если для малайцев так важно, чтобы она ходила в штанах, ей на границе должны были поставить такое условие, и если бы она отказалась, ей бы не дали визу – вот это было бы честно. Так что предъявляйте ваши претензии правительству Малайзии, которое так не уважает своих граждан, так не заботится о них, что дает въездные визы всем подряд.
- Глупость, ну какая глупость!
- Это не аргумент, господа. Возразите мне по существу.
- Глупость же, ну что тут возражать? Речь лишь о том, чтобы уважать страну, в которую ты приехал, всего лишь одеть штаны…
- И еще заметьте, что малайцы не высказали нам своего негативного отношения. Я тут уже месяц хожу в этих самых шортах, это вообще-то мои шорты, и замечания слышу только от дебелых туристок, а малайцы лишь пялятся и слюну пускают.
Неожиданно Йолка встала и дала знак, мол «отъезжаем». Ребята встали и отодвинули обратно свой стол. Французы сопроводили этот «отъезд» повышенным шумом и даже улюлюканием, выкриками и смехом, который по их замыслу видимо должен был звучать издевательски. Андрей с удивлением смотрел на лицо Йолки, но не видел на нем ничего из того, что он мог бы ожидать – ни обиды, ни разочарования, ни чувства превосходства. Такое же бодрое, собранное выражение лица, как обычно.
