Елена Лиственная - Маги и целители 21 века
« – Как ты чувствовал себя в глубине души? – Мне тогда было всего семнадцать. Единственное, чего я хотел, – это писать. Я уже начал работать репортером в одной газете, только что прочел всего Оскара Уайльда. В глубине души я был идеалистом, и мне казалось, что будет вполне справедливо, если тот, кто стремится стать писателем, все переживет на собственном опыте – в том числе и заключение в сумасшедшем доме. Ведь там побывали столько писателей и художников, взять хотя бы Ван Гога. В своей жажде приключений я счел это частью легенды о себе самом. В клинике я писал стихи, но в конце концов решил сбежать, потому что очень хорошо сознавал, что вовсе не безумен. Я хотел жить на все сто, полностью отдаваясь тому, что меня привлекало. Теперь некоторые думают, будто меня упрятали туда из-за наркотиков. Ничего подобного. Тогда я еще не пробовал никаких наркотиков. Мое знакомство с галлюциногенами состоялось позже, лет в двадцать.
– Какой урок ты вынес из этой экстремальной ситуации – находиться среди сумасшедших, не являясь одним из них?
– Буду с тобой откровенен. Мне кажется, главная опасность безумия не в нем самом, а в привычке к безумию. Когда я был в сумасшедшем доме, я понял, что могу выбрать безумие и провести всю жизнь, ничего не делая, просто изображая сумасшедшего. Это огромное искушение, я о нем писал в книге «Вероника решает умереть». Там, хотя и в романизированном виде, отразилась часть того, что мне довелось пережить в клинике.
Жизнь в доме для умалишенных показала мне, что уже на третий день начинаешь говорить: «Что ж, я постепенно привыкаю, здесь не так уж плохо, даже удобно, не грозят никакие внешние тревоги». Это было что-то вроде материнской утробы, в которой чувствуешь себя в безопасности».Еще два раза родители пытались «вылечить» Пауло от его мечты – стать писателем. В Бразилии того времени, раздираемой политическими противоречиями, слово «писатель» или «художник» было сродни словам «гомосексуалист», «коммунист», «наркоман» и «бездельник». Да и странно: ведь Пауло только благодаря взятке от родителей выдали школьный диплом: он три года оставался в выпускном классе, ну какой из «третьегодника» писатель? Очень трудно пришлось религиозным и законопослушным родителям Пауло с сыном: сколько сил потребовалось уговорить его пойти в университет на престижный юридический факультет, а сколько денег и нервов стоило «убедить» профессуру взять туда «третьгодника»… После психушки он попытался взяться за учебу, но сокурсники стали чужими. Университет он не закончил, так что нет у Коэльо «вышки», вот такой простой парень. « И вот я полностью погрузился в мир наркотиков и секса. Движение хиппи стало моей новой семьей, новым племенем. Я даже стал думать, что, наверное, я гомосексуалист, ведь мама подозревала, что у меня сексуальные проблемы. И я подумал: чтобы покончить с сомнениями, надо попробовать. Так я и сделал. Первый раз мне совсем не понравилось, должно быть, потому, что я ужасно нервничал. Прошел год, я все еще сомневался, и снова попробовал. На этот раз я не нервничал, но мне все равно не понравилось. Тогда я подумал: «Третий раз все покажет, попробую в последний раз, и если не понравится, значит, я не голубой». И действительно, мне снова не понравилось. Мне тогда было двадцать три года. Сомнения были такие: раз я занимаюсь театром – а в театральной среде много гомосексуалистов, – может быть, я, сам того не сознавая, тоже гомосексуалист. Так я наконец перестал сомневаться», – рассказывает Коэльо.
Освободившись от подозрений в психической неполноценности и от необходимости посещать лекции, – Пауло начал сам давать уроки, готовил к поступлению в театральную школу. Так он зарабатывал деньги на весь год. И еще занимался детским театром. Все это была временная работа, на три месяца, и она оставляла ему девять свободных месяцев в году на путешествия. Тогда это было очень дешево. Он объехал все Соединенные Штаты, не говоря по-английски, и доехал до Мексики с двумястами долларами. Это было безумие, но в США можно было купить проездной и путешествовать полтора месяца. Тогда хиппи постоянно держались вместе. У Пауло и его спутников не было денег на платный ночлег, так что они спали восемь часов в автобусе марки «грейхаунд», пока ехали куда-то, не зная куда, но им было все равно – так они объехали кучу мест. Это было первое паломничество великого мистика еще без веры и без цели – Путь в чистом виде.
Набродившись с хиппи по свету, голодный и нищий Пауло вернулся в родной город. У его девушки (а женщины всегда играли очень важную роль в его жизни) была квартира, но денег у них не было. Однажды они принялись искать работу. Нашли фирму, где был печатный станок, и Пауло создал новый собственный журнал. Вышло всего два номера, но журнал этот сыграл решающую роль в поисках работы. Один из экземпляров второго номера попал к продюсеру компании CBS, ровеснику Пауло – Раулю Сейшасу, который потом стал замечательным исполнителем во многом благодаря текстам песен, которые написал Коэльо. Он предложил Коэльо сотрудничество: «Тогда я повел себя очень хладнокровно, потому что был знаком с обоими мирами – («системой» и свободным миром хиппи. – Е.Л. ). Рауль был продюсером Джерри Адриани, исполнителя болеро в духе Хулио Иглесиаса, которого я ненавидел. Я думал про себя: «Какой кошмарный тип!» Но в конце концов, несмотря на все свои предрассудки, я все же понял, что он замечательный, чудесный, обаятельный человек. Был один прекрасный проект, он назывался «Поэт, открой свое лицо», в нем участвовали все бразильские поэты-песенники. Мой продюсер спросил, кого я хотел бы видеть исполнителем своих песен, и я назвал Адриани, потому что он это заслужил, и действительно получилось здорово. Всего я написал шестьдесят пять текстов песен.
Представляешь, я впервые в жизни за один день превратился в богатого человека. Я пошел в банк узнать, сколько у меня на счету денег, и увидел, что там почти сорок тысяч долларов. Еще вчера я не мог себе позволить сходить в кино или в ресторан, а на следующий день у меня появилось сорок тысяч долларов! От этого голова идет кругом… Первое, что мне пришло в голову, – это купить гоночную машину, но в конце концов я купил квартиру. Родители, пораженные этим редким сочетанием денег и успеха, начали меня баловать. Мне было двадцать четыре года, и отец помог мне купить квартиру. Он одолжил мне еще тридцать тысяч долларов, которые я ему тут же вернул, потому что продолжал много зарабатывать. Так много, что в 1978 г. у меня было уже пять квартир. Мне было около тридцати».
И вот тут бы «остепениться» и «образумиться», но поэт-песенник – это не писатель! Поэтому Судьба «деликатно» напоминает Пауло о его мечте. За 4 года его три раза сажают в тюрьму по политическим мотивам.«– Ты был арестован по политическим причинам, тебя похищали и пытали. Это правда? – Да, трижды. В моей жизни все происходит трижды. В «Алхимике» есть такой афоризм: «Что случилось однажды, может никогда больше не случиться. Но то, что случилось два раза, непременно случится и в третий». Я часто вижу подобные вещи, это символы, знаки, которые встречались мне в жизни. На самом деле я шесть раз был в заключении: трижды в сумасшедшем доме и трижды в тюрьме.
– Что было хуже?
– Тюрьма в тысячу раз хуже. Это было самое ужасное, что мне довелось пережить в жизни. Мало того, что мне пришлось там перенести, так, когда я вышел оттуда, ко мне относились как к прокаженному. Все кругом говорили: «Не приближайтесь к нему, он был в тюрьме, это неспроста».
Понимаешь, Хуан, в тюрьме сталкиваешься с ненавистью, с жестокостью, с абсолютной властью и полным бессилием. Когда меня арестовали в первый раз, я ужинал в компании других ребят в Парана, а рядом ограбили банк. Я носил длинные волосы, и у меня не было при себе документов, так что меня сразу же схватили и отвезли в участок. Меня продержали неделю, но в тот раз ничего плохого мне не сделали».Этот первый раз был как бы символическим предупреждением, а вот следующие два раза – настоящим кошмаром. Тем более что «известный и богатый» Коэльо никак не ожидал такого поворота событий. «Добившись такого успеха, мы с Раулем начали верить в возможность создать альтернативное общество, придумали себе своего рода утопию. У нас был концерт в Бразилиа, и я сказал несколько слов о том, что мы думаем об обществе, как мы хотим изменить его. Мне все это казалось совершенно невинным. Мы были всего лишь молодыми идеалистами. Но на следующий день Рауль получил повестку, где говорилось, что он должен явиться в полицию. Он пошел, а я отправился с ним за компанию и остался в приемной. И вот Рауль вышел, напевая одну песню, которую я сейчас не помню, но с другим текстом и по-английски. Он пошел позвонить и сказал: „Дело не во мне, дело в тебе“. Тогда я понял, о чем говорилось в песне, а когда двинулся с места, мне сказали: „Ты куда?“ – „Хочу выпить кофе“. – „Нет, пусть тебе твой друг принесет“, – ответили мне. Так я оттуда и не вышел». Родители пришли на помощь – наняли хорошего адвоката, и Пауло отпустили. В то время самый жесткий этап военной диктатуры в Бразилии подходил к концу, генерал Гайзель собирался начать демократические преобразования. Но существовали крайне правые реакционные силы, создавшие целую военную машину, которая разгромила сопротивление, а теперь должна была как-то оправдать свое существование. Они знали, что я один из этих безумцев, рассуждающих об альтернативном обществе, что я не имел никакого отношения к партизанам. Но у них уже почти не оставалось политических заключенных, потому что почти все были перебиты, и вот им понадобилось искать новых врагов. Коэльо вышел, его встретила жена и их тут же по пути домой похитили люди из полувоенных формирований. И на этот раз родители не могли ничем помочь – они даже не знали, где он. Их развели по разным машинам и, накинув на головы капюшоны увезли, куда-то; где они были, Пауло так и не знает. О пытках электричеством, пропускаемым через гениталии, я впервые узнала из воспоминаний Коэльо: технический прогресс, однако…
