Елена Хотулева - Гравюры на ветру
— Присядь здесь, я хочу немного поговорить с тобой.
Хельга послушно села на край стоявшего неподалеку стула, мысленно готовя себя к худшему. «Сейчас он начнет задавать мне вопросы до тех пор, пока я не допущу какую-нибудь ошибку, — думала она. — А после этого у него будет повод издеваться надо мной. Они все так поступают. И самое главное, что никогда не угадаешь, какой ответ был верен, потому что все это только игра. Такая специальная жестокая игра…»
— Расскажи мне, как ты жила в своем Кракове до войны, — сказал Клаус, отрывая ее от размышлений. Ему хотелось пообщаться с кем-нибудь, а поскольку, кроме нее, у него дома в этот вечер никого не было, ему пришло в голову позадавать ей ненавязчивые вопросы.
Хельга сжала пальцы до боли в суставах. Она не знала, чего он ждет от нее, и не знала, что ей отвечать. Однако на размышление было не больше нескольких секунд, и, почти не раздумывая, она сказала:
— Я начала работать учительницей, собиралась выйти замуж, а потом… — она остановилась и в ужасе поняла, что дальше говорить ей нечего, отчего она только в безысходности закусила губы и стала молча смотреть на Хайделя, ожидая самого худшего.
Клаус снова закурил. «Интересно, — подумал он, — я ежедневно вижу эти подобострастные выражения лиц, эти судорожно сжатые руки, бессильную ненависть, но отчего-то там внизу, все эти люди кажутся мне каким-то единым месивом, которое заслуживает только жестокости и презрения, а она… Хельга? Да, Хельга Майерсон, она вдруг стала интересна мне, как некое живое существо». Он отметил про себя и то, что хочет наблюдать за ней, что-то понять в ее поведении, однако, что именно им движет, он так до конца и не осознал, и от этого ему захотелось как-то спровоцировать ее на проявление эмоций. Он продолжал смотреть на нее, и ему стало казаться, что он только ищет способ развеяться. Найти для себя некий новый источник развлечений, который дал бы ему возможность и отдохнуть от лагеря, и бросить пить, и на время оставить Магду, которая уже порядком ему поднадоела. «Надо что-то предпринять, — уже почти с азартом думал Клаус, глядя в немигающие желтые глаза Хельги. — Что-то такое, чего еще не было. Без крови, без боли, но чтобы остался этот страх, и это… Что-то еще, чего я никак не могу в ней понять».
— Иди к себе, — неожиданно для Хельги сказал Клаус и, дождавшись, когда за ней закроется дверь, снова погрузился в свои мысли.
«Это должно быть нечто новое, — думал он, вертя в руке пустой стакан. — Что-то, чего она никак не ждет от меня, но при этом очень боится. Даже нет… Не так…» Он снова закурил и, прокручивая в голове всевозможные варианты развития событий, неожиданно сделал для себя открытие. «Она ждет от меня жестокости и издевательств? Каждую минуту боится, что я могу убить ее? Она даже не надеется обольстить меня, потому что понимает, что этот путь ведет все к той же боли и унижению. Да, это именно так, — утвердился Хайдель в своем мнении, — именно так, потому что она прошла пятый барак и никаких иллюзий по поводу действенной силы красоты у нее уже нет. И значит, она готова только к худшему». Он встал и прошелся по комнате, по привычке наматывая на руку широкий кожаный ремень. «Тогда, — и он рассмеялся от идеи, которая пришла ему в голову и показалась поразительно гениальной, — тогда надо дать ей все самое лучшее, и пусть она боится все это потерять». Он снова сел в кресло и, ощущая удовлетворение от наконец-то родившегося в голове плана, налил полстакана водки и залпом выпил. «Теперь осталось только начать воплощать это в жизнь, — решил он, как бы подводя итог своим размышлениям, — и это будет нечто грандиозное».
Выйдя из комнаты Клауса, Хельга скрылась в своем полуподвале и, закрыв дверь, села на кровать. «Кажется, меня чудом миновала буря, — думала она, закрыв лицо руками. — Почему он отпустил меня? Ведь я не ответила на этот вопрос, никак не попрощалась с ним, потому что не знала, что я должна была сказать». На мгновение она допустила мысль, что могла быть просто ему не интересна, но, вспомнив все то, что происходило с ней за последние пять месяцев, пришла к выводу, что они — а под этим обобщающим словом «они» она понимала всех наделенных властью мужчин в этом лагере — они никогда не проходят мимо возможности каким-то образом продемонстрировать свое право на ее жизнь и свободу. «Да, так же и он, — думала Хельга, — рано или поздно он все равно покажет себя, и все то, что говорили о нем там, внизу, окажется правдой. Но почему он так просто отпустил меня сегодня?» Эта мысль не давала ей покоя, и, промучившись полночи от ожидания того, что Клаус снова вызовет ее к себе, Хельга только под утро забылась тревожным сном.
Глава 5
На следующий день Клаус вернулся домой на несколько часов раньше обычного. Он очень быстро поднялся на второй этаж и с удовольствием застал там Хельгу с половой тряпкой в руках. Он остановился на пороге и, скрестив на груди руки, стал наблюдать за тем, как мучительно она ищет выход из создавшегося положения. Он прекрасно помнил, что запретил ей и попадаться ему на глаза, и начинать первой разговор. Так что теперь она оказывалась в безвыходной ситуации, из которой у нее был единственный путь — молча стоять и смотреть на него. В полной мере насладившись ее мучениями, Клаус ухмыльнулся и сказал:
— Иди к себе и жди, когда я тебя вызову. Да, и скажи Антонио, чтобы поднялся сюда.
Хельга в ответ хотела произнести неизменную фразу: «Слушаюсь, господин Хайдель», но Клаус остановил ее резким движением руки и, указав на дверь, выпроводил из комнаты.
Когда итальянец в позе метрдотеля застыл на пороге, Клаус сказал:
— Сегодня ужин на полчаса позже, стол на двоих, особое меню, полную сервировку, вино с задней полки, и… Будешь прислуживать вплоть до десерта, а потом — чтобы я тебя не видел.
Оставшись наконец один, он стал рассуждать: «Итак, я все продумал, теперь дело только за тем, чтобы она узнала, чего я от нее хочу. Главное только, чтобы я смог сыграть эту роль до конца». На секунду у него испортилось настроение. «Эта Магда… И те, что были до нее… — подумал он раздраженно. — Из-за их тупости я разучился быть галантным кавалером. Они просто отшибли у меня всякое желание быть нормальным. И этот лагерь… Провались он…» Клаус нервно зашагал по комнате, но, неожиданно подумав о том, какое все-таки развлечение ждет его сегодня вечером, остановился и успокоился. «Ладно, надо действовать», — подумал он и, еле сдерживая улыбку, нажал на кнопку звонка.
Дождавшись стука, он занял непринужденную позу возле окна и приказал Хельге войти.
Зайдя в дверь, Хельга в свою очередь поразилась тому, что Хайдель не сидит, как вчера, в кресле, а стоит в глубине комнаты. Это ставило ее перед выбором — то ли остаться стоять на пороге, то ли подойти к нему и замереть возле стола. Однако он опередил ее, жестом приказав сесть на стул.
«Главное — не забывать смотреть на него, — размышляла Хельга, теребя оборку фартука. — Но я никогда не думала, что приказ смотреть в глаза может оказаться таким наказанием. Когда надо было опускать глаза в землю, это казалось очень унизительно, недостойно свободного человека, но теперь, когда уже сама свобода превратилась только в пустой звук, этот приказ… Он лишает меня возможности скрывать свои мысли. Я не могу, глядя ему прямо в глаза, продолжать изображать из себя бездушный автомат. Я не могу скрывать страх, не могу укрыться от него…»
Клаус рассматривал Хельгу в предвкушении того, как будет меняться выражение ее лица. «Как хорошо, что я приказал ей всегда смотреть мне в глаза, — подумал он. — Пусть она постоянно чувствует, что находится под моим контролем. Это очень хорошо…»
— Хельга, — сказал он и целое мгновение наслаждался тем, как она опешила, услышав свое имя, — я хочу, чтобы ты сегодня со мной поужинала. Там внизу… Антонио приготовит нам несколько деликатесов, у него это хорошо получается… Так что у тебя в распоряжении два часа. Будь готова, когда я позову тебя.
Он сделал паузу, пытаясь показать, что задумался, хотя на самом деле то, что он хотел сказать дальше, было уже давно решено. И после минутного молчания продолжил:
— Да, конечно, этот наряд… Он не очень соответствует моменту… Однако я думаю, что ты можешь надеть вечернее платье Магды, которое висит в гардеробе. Конечно, оно тебе будет великовато, но с этим уже ничего не поделаешь. Да… там в спальне на трюмо лежат ее духи, пудра и все такое прочее… Ты этим можешь воспользоваться, если захочешь. Иди посмотри.
Хельга машинально, подчиняясь приказу, прошла в спальню и, забрав с трюмо все, что там лежало, вернулась к Клаусу и молча встала возле двери.
— Иди, — он сделал вид, что недоволен ее нерешительностью. — И кстати, там внизу ванная для гостей. Ею ты тоже сегодня можешь пользоваться.
