Сакральный эрос Третьего Завета - Мария Нагловская
24-29 января 1938 г.
26 декабря 1939 г. — 3 января 1940 г.
Схема Б даёт один диапазон (когда Меркурий, Венера и Юпитер находились в нужных зодиакальных знаках): 26 января — 11 февраля 1940 г.
Вдобавок к тому, условия схемы А могли быть соблюдены в 1967 и 1996 годах, а также могут быть соблюдены в 2025.
Условия схемы Б могли быть выполнены в 1951, 1963, 1975, 1997 и 1999 годах. И ни одно из них не выполнялось в период с 22 января 2011 года до 4 июня 2011 года, хоть в это время и наблюдался весьма впечатляющий стеллиум в Овне. А также есть возможность того, что все три условия будут соблюдены в 2022 году. Уточнить это исследование я также позволю читателям.
Даты с 1938 по 1940 годы намекают на начало Второй Мировой Войны, но они не соотносятся с конкретными событиями оной, такими, как вторжение в Польшу или падение Парижа. Они также не совпадают с предсказаниями самой Нагловской — она ожидала, что война начнётся в 1936 году (и тогда действительно началась гражданская война в Испании, ставшая преамбулой к Второй Мировой Войне).
Несомненно, у многих возникнет вопрос — могла ли Нагловская получить эту астрологическую информацию или проделать эти вычисления? Ответ будет таким: ей не нужно было делать это самостоятельно. Один из наиболее известных французских астрологов, Жан Картере, был участником группы Нагловской, «Братства Золотой Стрелы».[62]
Приложение С. Источники Нагловской
Мария Нагловская заявляет, что получила одну из главных частей своего учения (о сменяющих друг друга эрах Отца, Сына и Святого Духа) от старого монаха, пока жила в Риме. В частности, она говорила, что получила эту доктрину, когда Папа Пий XI был избран на свой престол. Поскольку выборы Папы состоялись 6 февраля 1922 года, у нас есть точная дата. Чего мы не знаем — так это того, кем был старый монах.
Корни учения о трёх следующих друг за другом эрах, ассоциирующихся с тремя ликами Троицы, можно отследить в истории до старого монаха, жившего в ХII-начале XIII в., Иоахима Флорского. Он учил, что время от Адама до Христа было временем Отца и Ветхого Завета; промежуток от Христа до времени, которое ещё должно было наступить (предположительно, в XIII веке) он отдавал Сыну и Новому Завету; и за этими эпохами должна была последовать эра Святого Духа, за которой, в свой черёд, настанет конец света[63].
Очевидно, у нас тут есть несколько вариантов. Нагловская могла ознакомиться с учением Иоахима Флорского через его книги, или же могла познакомиться лично или через посредников с одним из его последователей. Во втором случае на ум приходит имя Эжена Винтра[64]. У него было схожего рода учение о трёх эрах. Но поскольку Винтра умер за 80 лет до рождения Нагловской, любое его влияние должно было быть непрямым. Оно могло придти от Элифаса Леви, писавшего об Эжене Винтра в своей «Истории магии», и это достаточно вероятно, поскольку есть и иные свидетельства влияния Леви на Нагловскую[65]. Или влияние могло исходить от самого Винтра, через его 700-страничный труд «L’Evangile Eternel». Но и на этом возможности не заканчиваются, поскольку в Париже, пока там жила Нагловская, были его последователи[66].
Но нам не нужно предполагать, что Нагловская знала о Иоахиме Флорском, Эжене Винтра и его «L’Evangile Eternel», ибо она сама упоминала обоих. Главная статья одиннадцатого выпуска «Стрелы» от 15 марта 1932 года — рецензия на антимасонский труд Жана Марке-Ривьера[67].
Рецензию можно охарактеризовать как защиту масонства, но поводом к ней стала атака Марке-Ривьера на группу самой Нагловской. Две страницы в его книге занимает отрывок из «Стрелы». И сама Нагловская прямо указывает, куда смотреть: отрывок начинается со страницы 175.
Зерно этой мысли могли обронить Иоахим Флорский и Эжен Винтра, но всё же она дала и своё собственное развитие идее. У них это была апокалиптическая, однократная последовательность — у неё же это был космический концепт, циклический, повторяющийся непрестанно. И это — пример того, как её видение оказалось более универсальным и нестареющим, чем взгляды её предшественников.
Другой концепт, типичный для трудов Нагловской — её недоверие человеческому разуму и его ограничениям, и предпочтение того, что она называла «прямым осознанием» или «прямым пониманием». Она ненароком открыла нам источник этой идеи в предисловии к изданию «Священного Ритуала Магической Любви» в виде газетного приложения в 1932 году.[68] Это была книга, которую она перевела на русский язык ещё до Первой Мировой Войны: «Une revolution dansla philosophic» Франка Гранжина[69]. Это книга о философии Анри Бергсона, и очевидно, что она серьёзно повлияла на мысли Нагловской.
Главным тезисом Бергсона было то, что одному лишь разуму, ввиду его ограничений, доверять нельзя, и интуиция является необходимой для понимания жизни. Эта идея повторяется многократно в книгах Нагловской.
Также Нагловская переняла один из философских терминов Бергсона — «Длительность». В системе Бергсона Длительность равняется свободной воле, или же чистой мобильности; у Нагловской же — это борьба сил Света и Тьмы, «Воли к Жизни» и «Воли к Смерти».
Ещё более глубокая связь между Бергсоном и Нагловской видна в их уважении к мистицизму. Бергсон выражал его так:
На земле, во всяком случае, вид, составляющий смысл существования всех других видов, лишь частично является самим собой. Он и не помышлял бы о том, чтобы целиком стать самим собой, если бы некоторым его представителям не удалось, посредством индивидуального усилия, прибавившегося к общей работе жизни, сломать сопротивление, оказываемое орудием, одержать верх над материальностью — словом, найти Бога. Эти люди — мистики. Они открыли путь, по которому смогут пойти другие люди. Они тем самым указали философу, откуда и куда движется жизнь[70].
И в следующей главе Бергсон продолжает:
Возникшая таким образом динамическая религия противостоит статической религии, происшедшей из мифотворческой функции, так же как открытое общество противостоит обществу закрытому[71].
Возможно, и философия Бергсона, и новая религия Нагловской имели
