Грэм Хэнкок - Сверхъестественное. Боги и демоны эволюции

По мере того как взрослые танцуют, дети играют поблизости, порой шумно и весело подражая движениям шаманов. Самое интересное, что никто не считает подобное смешение "сакрального" с "мирским" возмутительным или просто неподобающим [405].

Час истекает за часом, и танцоров охватывает все большее изнеможение. От жары и усталости они просто истекают потом. В конце концов опытные шаманы первыми входят в состояние транса, получившее на языке Ju/'hoansi название! kia [406]. А поскольку обезвоживание и физический стресс приводят к тому, что в носах у танцоров лопаются мелкие кровеносные сосуды, процесс перехода в измененное состояние сознания сопровождается — как и на рисунках древних художников — обильным кровотечением. Кроме того, танцоры испытывают то, что затем они описывают как пугающее чувство жара, охватывающего все их тело. Вот что рассказал об этом антропологу Ричарду Ли один из шаманов племени Ju/'boansi:

Это лекарство и в самом деле причиняет боль! Как только вы начинаете входить в транс, n/от медленно воспламеняется внутри вас. Он поднимается вверх и захватывает все ваши внутренности, унося с собой любые мысли. Чувства и разум покидают вас, и вы уже не можете ясно думать. Все вокруг становится странным и начинает меняться. Вы уже не слышите людей и не способны понять, о чем они говорят. Вы смотрите на них, и тут они становятся совсем крошечными. Теперь внутри вас — один только n/от. Отныне это все, что вы способны чувствовать [407].

Шаман, пошатываясь, бродит вокруг танцующих. Он собирает в ладонях потеки крови из своего носа и смешивает их с собственным потом, изготовляя таким образом лекарство, в котором есть n/от. Затем он размазывает это все по телу больного, которого необходимо исцелить. Еще один способ передачи этой субстанции от шамана к другому человеку, часто встречающийся на доисторических росписях сан и до сих пор практикуемый бушменами Калахари, заключается в том, что шаман ложится прямо на больного, прижимая его к земле весом собственного тела [408].

Упоминая о других, не менее важных проблемах в области изучения наскальной живописи, Льюис-Вильямс отмечает, что некоторые из них удалось решить лишь с помощью бушменов Ju/'hoansi и их знаменитого трансового танца.

Загадочное положение тела, нередко встречающееся в наскальных росписях сан

В частности, на многих рисунках и гравюрах из Драконовых гор присутствуют изображения людей и териантропов, согнувшихся вперед и в то же время откинувших назад обе руки.

Поскольку эта забавная поза встречается на многих изображениях, ученые пришли к выводу, что она должна иметь какое-то ритуальное значение. Однако им так и не удалось понять, что бы это могло значить. И ни один из этнографов девятнадцатого столетия не оставил записей относительно такого положения тела [409].

Однако затем профессору улыбнулась удача.

В 1975 году я находился в пустыне Калахари вместе с Меган Бизеле, американским антропологом. Группа шаманов рассказывала нам о своих обычаях, а Меган, свободно владеющая языком! Kung [Ju/'boansi],переводила мне их слова. Внезапно один из мужчин поднялся и, слегка согнувшись вперед, принял ту самую позу, какую я не раз видел на рисунках сан. Я тут же понял, что нахожусь на пороге решения одной из тех загадок, что так долго волновали умы ученых. Вот так, объяснил мужчина, танцуют некоторые шаманы, желая испросить бога о том, чтобы он даровал им еще больше могущества. Теперь, благодаря этому объяснению, я начал понимать значение сцен, изображенных в Драконовых горах. Это был один из тех редких и в то же время чудесных моментов, когда прошлое словно бы соприкасается с настоящим [410].

Так, мало-помалу, изучение этнографии стало приносить свои дивиденды. А исследования, посвященные современным бушменам Калахари, позволили еще больше приоткрыть завесу тайны, скрывавшую прежде все, что касалось значения доисторического искусства Южной Африки и его связи с измененными состояниями сознания. Однако Дэвид Льюис-Вильямс нуждался в дополнительных сведениях из других областей науки, чтобы представить своим коллегам полноценную теорию, способную прояснить значение не только южноафриканского искусства, но и пещерных росписей, созданных в Европе в эпоху верхнего палеолита.

Первые указания на необходимую ему информацию Льюис — Вильямс обнаружил в работе колумбийского антрополога Жерардо Рейчел-Долматоффа. В 1975 году, как раз в то время, когда Льюис-Вильямс начал постигать отдельные аспекты наскальной живописи сан, Рейчел-Долматофф опубликовал свою монографию, которая называлась Шаман и ягуар: Изучение наркотических средств, употребляемых колумбийскими индейцами тукано [411]— Использование термина "наркотический" в названии этой книги представляется мне не слишком удачным, поскольку исследование касается не наркотиков как таковых, но галлюциногенов. Фактически речь идет все о той же аяуаске, горьком и отвратительном напитке с берегов Амазонки, главным ингредиентом которой является мощный алкалоид диметилтриптамин [412]. Более 70 племен и культур, обитающих в районе Амазонки, активно использует аяуаску. И у большинства из них есть собственные названия для этого напитка (натема, каапи, кино, тори и т. д.) [413]. Колумбийские индейцы называют свое питье яхе (произносится я-хэ?), однако по составу оно идентично той аяуаске, которую я пил в Перу и Бразилии.

В последующих главах я подробнее остановлюсь на открытиях Рейчел-Долматоффа. Для нас в данном случае представляется наиболее интересным один из фактов, зафиксированных в исследовании колумбийского антрополога. Оказывается, индейцы тукано рисовали геометрические узоры и абстрактные знаки, нанося их на ткани и музыкальные инструменты, на дома и общественные малоки, в которых они пили яхе [414].

Колумбийский антрополог рассказал также о результатах проведенного им эксперимента. В частности, он попросил представителей племени нарисовать с помощью цветных карандашей то, что они видели во время употребления яхе (разумеется, рисунки были сделаны по памяти, после того как индейцы вернулись к привычному осознанию действительности). Полученные узоры во многом напоминали те, которые уже украшали дома индейцев. В число их входили треугольники, расположенные в непосредственной близости от вертикальных линий, завершающихся на конце спиралями. Здесь же были ромбовидные и прямоугольные фигуры, заполненные рядами параллельных линий, узоры из горизонтальных волн, всевозможные овалы и U-образные элементы, ряды точек или маленьких кругов, решетки, зигзагообразные линии, сведенные воедино прямоугольники, множественные дуги и т. д., и т. д [415]. Весьма примечательно, что индейцы тукано рисовали схожие узоры на скалистых холмах, расположенных к северо-западу от Амазонки, сочетая эти абстрактные знаки с фигурами животных [416].

Для человека с опытом и знаниями Льюиса-Вильямса все это должно было стать несомненным указанием на возможный источник таких же абстрактных и геометрических знаков, которые нашли свое отражение в наскальной живописи сан и европейских рисунках эпохи верхнего палеолита [417].

Вторая идея, детально проработанная Льюисом-Вильямсом в его последующих сочинениях, также берет свое начало в монографии Рейчел-Долматоффа. В основе ее лежит представление о том, что любой галлюцинаторный опыт распадается на несколько стадий.

В частности, индейцы тукано сообщают о том, что после приема яхе/аяуаски они проходят через три фазы видений, которые весьма сильно отличаются друг от друга. На первой стадии они видят подавляющее большинство тех абстрактных и геометрических фигур, которые любят затем изображать на стенах своих жилищ. В их число входят "решетки, волнистые и зигзагообразные линии, сменяющиеся узорами в форме глаза, многоцветные концентрические круги и бесконечные ряды сверкающих точек"[418]: Рассказывая о видениях подобного рода, индейцы, как правило, употребляли термин номери. Слово это обычно описывает любой сияющий узор, однако его можно перевести и как глагол. И в этом случае оно означает "рисовать разноцветными точками". Рассказывая о видениях подобного рода, индейцы, как правило, употребляли термин номери. Слово это обычно описывает любой сияющий узор, однако его можно перевести и как глагол. И в этом случае оно означает "рисовать разноцветными точками": Рассказывая о видениях подобного рода, индейцы, как правило, употребляли термин номери. Слово это обычно описывает любой сияющий узор, однако его можно перевести и как глагол. И в этом случае оно означает "рисовать разноцветными точками" [419].