Арнольд Минделл - Вскачь, задом наперед

Рожденный в огне и пертурбациях 60-х, Эсален стал enfant terrible, которому удалось создать окружающую среду, позволяющую расти и развиваться Фрицу Перлзу и гештальттерапии, Иде Рольф и рольфингу, Уиллу Шутцу и его методу встреч, а также множеству других гуманистических подходов и школ. Эсален приютил Грегори Бейтсона, Стена Грофа, Рам Дасса, Джозефа Кэмпбелла, Александера Лоуэна и многих других.

Сегодня, в девяностые, Эсален подобен юноше, превращающемуся во взрослого мужчину. Все еще передовой в своем роде в западном мире, это прежде всего центр отдыха и конференций, представляющий новые или популярные психологические традиции, а также эзотерических учителей и мыслителей, творящих на стыке естественных и гуманитарных наук. По словам Майкла Мерфи, одного из лидеров Эсалена, для этого места “в меньшей степени применима метафора терапии, а в большей — искусства, созерцания, интеллектуального поиска и социальной неангажированности” (Los Angeles Times Magazine, Dec. 6, 1987). И все же Эсален пока излучает атмосферу тайны, поиска и внутреннего роста.

Эсален, как и любое сообщество, невозможно понять со стороны. Наши первые впечатления от его великолепных окрестностей охлаждались той напряженной атмосферой, которая окутывала многие личные взаимодействия. Этот изолированный мирок (ближайшие соседи — полтора часа езды на север), казалось, варится в собственном беспокойном соку. По мере того как мы стали друзьями и вошли в семью, мы стали симпатизировать им и фактически подхватили инфекцию их проблем.

Дик Прайс, один из основателей Эсалена и человек, уважаемый за его пределами, недавно погиб во время прогулки в горах, недалеко от Эсалена. Он, очевидно, медитировал сидя, когда сверху, с соседней скалы, на него обрушился огромный камень. Его мягкий голос, нежный подход к гештальттерапии и его скромные манеры оказывали решающее воздействие на поддержание Эсалена в целостности.

Но столь же огромное влияние, как и легендарный Дик, оказывал вечный, всепроникающий дух каменистой, сухой земли. Эта особенность укрепила веру и пробудила любовь к природной окружающей среде, которую можно пережить лишь непосредственно. Мы почувствовали силу коренных американцев и их земли и поверили: что бы ни случилось с политическим обликом Эсалена, работа на этой земле будет плодотворной до тех пор, пока из нее будут бить горячие серные источники.

История Эсалена фактически дает надежду остальному миру, изрешеченному болью и симптомами. С проблемами внутренних, изолированных городов можно встретиться на Ближнем Востоке, в Африке и других странах Третьего мира, практически в каждом сообществе. В большинстве случаев группы страдают от своей разобщенности, фрагментации. В Эсалене мы научились, что радикальные, новые перемены можно осуществить в кратчайшие временные сроки.

Наша первая задача заключалась в том, чтобы собрать всех вместе. К счастью, я запомнил уроки, полученные в других местах. Наши чувства как фасилитаторов часто являются сновидениями непредставленных частей группы. В некоторые моменты мы были веселы, испуганны, ностальгичны и даже воинственны. Мы часто оказывались сверхчувствительными, отчасти потому, что само сообщество не было способно входить в контакт со своей собственной чувствительностью. Мы постоянно сталкивались с вопросами “Кто есть мы и кто есть они?”, и мы не могли на них ответить.

Общий процесс сообщества тогда был незабываем. Первая напряженная большая встреча состоялась в Хаксли. Были приглашены все. Мы начали формировать огромный круг, пытаясь прочувствовать атмосферу и ощутить роли, присутствующие в групповом поле. Мы выделили роли духовников, мятежников, сибаритов, администраторов и работяг Эсалена.

Нам едва хватало времени для объяснения концепции краев и напряжений, когда те, кто связывал себя ролью мятежника, выбивали для себя шанс, чтобы наконец выразить себя. Они разражались поразительным неистовством в отношении роли администратора. Те, кто был в других ролях — духовники, сибариты и даже работяги, — потихоньку рассеивались и смывались, пока фракция мятежников громила администрацию, оставляя лишь две эти позиции на сцене нашего театра глобального процесса.

Содержание ярости мятежников было важным, но оно бледнело на фоне их гнева. Радикальное насилие периода стычек 60-х, которое мы наблюдали в тот вечер, казалось последней опорой парадигмы катартического прорыва. Это лишь одно из состояний в более широком процессе, грубая форма общения, которую выбирают, как правило, те, чьи послания, как они полагают, не слышны.

Мы с Эми жались по углам в то время, как запертые в ограниченном пространстве силы Эсалена буйствовали внутри комнаты. Мы тоже уже были готовы встать на линию огня, когда нас моментально осадили, обвинив в поддержке одной стороны против другой. Ой! У нас было достаточно возможностей, чтобы попрактиковаться в наших методах внутренней работы, пока мы ретировались на некоторое время в уголок, подальше от разрушительного шторма. Эми ощущала напряжение даже острее, чем я, а сам я был почти болен в течение этих начальных сеансов.

По мере того как административная часть держала оборону, члены сообщества одобрили те методы разрешения конфликтов, которые мы им предложили: переключить роли и почувствовать другую сторону. Люди использовали свое осознавание, чтобы ощутить ту роль, которую они чувствуют, они вошли в эти роли и выразили себя. Мятежники — критики — постепенно трансформировались и начали моделировать перемены, которые они требовали. После двух часов сражения им удалось привести конфликт ко временному разрешению.

Местные духи местности, должно быть, были удовлетворены, поскольку, как только завершился процесс, на Эсален хлынул дождь, положив конец двухлетней засухе в этом районе Северной Калифорнии. Был ли это просто “случай”, или действительно синхронность между дождем и групповым процессом указывает на связь между человеческой атмосферой и небесами?

Так же, как отдельные индивиды изменяют некоторые части своей повседневной жизни в результате работы над собой, так и большие группы развиваются путем перемен в своих подгруппах после работы в большой группе. Работа с групповым процессом схожа с племенным ритуалом, который интегрируется в последующие дни через сплетни, переоценки, удивление, страх и общий обновленный интерес к жизни сообщества.

Следующее занятие групповой работой было первым, в котором принимали участие высшие представители администрации. К тому времени сообщество Эсалена уже почти изменилось. Между процессами в больших группах мы проводили семинары для персонала, схожего с тем, который был описан в первой части этой книги. Мы также работали с малыми группами в Эсалене, от 5 до 50 человек, которые давно пытались совместно поработать над своими переживаниями в сообществе. Мы были поражены гибкостью и способностью к обучению у администрации, рабочих, студентов, а в особенности группы работников кухни.

Последний групповой процесс являл собой полную противоположность первому. Напряжение спало, и единственным вопросом, который возник в этот момент, явилась трогательная проблема: как соединить с сообществом тех людей, которые все еще чувствуют себя исключенными из него. Мы воодушевили тех, кто еще не говорил, “посторонних” в комнате, на то, чтобы они сформировали свой круг внутри общего. К концу нашего пребывания в Эсалене происходило воссоединение.

Эсаленовское семейство, так же как и другие маленькие миры, проецировало некоторые свои лидерские импульсы на администрацию и приглашенных преподавателей. Они не могли поверить в то, что никто, кроме них самих, не сможет исцелить их собственные раны. Хотя Эсален обладает своей собственной индивидуальной природой, это модель любого места, человека или ситуации. Мы все страдаем от множества голосов, от конфликтов, вызванных существованием стольких различных систем убеждений. Члены всех организаций, стран, сообществ, ты и я — все вечно представляют себе, что у других есть интеллект, понимание и власть, чтобы спасти нас, нашу планету и чтобы при этом они были нейтральны и неподкупны. У всех групп есть эта тенденция — желать лидера или спасителя и, таким образом, подавлять свои врожденные силы.

Мы вспоминаем нашу последнюю работу, проведенную в Эсалене. Мы экспериментировали с процессуальной работой на занятии под названием “Живое Дао”. К нашему восторгу, этот семинар посетил мастер тай-цзы, Аль Хуан. (Он рассказал нам, что его собственная организация называется “Живое Дао”. Мы посчитали, что такое название — то что нужно!) Форма семинара определялась случайно. Мы решили крутануть бутылку; на кого покажет горлышко, тот станет объектом нашего внимания, нашей работой на данный момент, и что бы ни случилось, будет считаться рекомендацией природы о направлении нашего дальнейшего обучения.