Прем Шуньо - Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра
Через две недели мы получили первые новости об Ошо. Он летел в Уругвай. «Уругвай! Это где? – спрашивали мы друг друга. – В Южной Америке? Но разве это не там, где постоянно совершаются военные перевороты, тайная полиция забирает людей на допрос, и больше эти люди не возвращаются?» Для нас это была неизвестная и очень опасная страна.
Помню, как в Непале мы смотрели на карту мира и думали, куда бы поехать. Перед нами лежал весь мир. А теперь мир стал очень-очень маленьким. Ехать было некуда. Хасья и Джайеш направляли запросы по всему миру, и не было ни одной страны, в которой мы были бы желанными гостями. Америка разослала сообщения о том, что мы террористы. Она запрещала странам, которые были у нее в должниках, впускать Ошо.
Я не могла понять, почему против Ошо так ополчились американские политики. Я знала, что он говорил об их культуре, обществе и вере, но то, что за правду его нужно преследовать, у меня просто не укладывалось в голове.
Я спросила Рафия, родившегося и выросшего в Америке (хотя я бы никогда не назвала его американцем), почему американцы так взбесились. Глубоким грудным голосом, растягивая слова и озорно подмигивая, он сказал: «Ну, видишь ли, Ошо спустил в унитаз всех американских богов и прежде всего самого главного их идола – деньги. Понимаешь, в Америке каждый мечтает о большой машине, а у Ошо их было девяносто шесть. Да и представление о том, что американцы всегда и везде впереди, тоже было опровергнуто. За пять лет кусок орегонской пустыни превратился в образцовый город, в плодородную ферму. И в этом городе тысячи людей жили припеваючи». Рафия вспомнил, что в те времена, когда он впервые приехал из Калифорнии в Орегон, на бамперах машин можно было увидеть наклейки с надписью: «Лучше мертвый, чем красный» и постеры с лицом Ошо, зачеркнутым крест-накрест, что означало «пусть выметается».
А потом христианство. Рейган и его правительство были истыми католиками, а Ошо говорил:
– За прошедшие две тысячи лет христианство нанесло человечеству огромнейший вред, больший, чем все другие религии вместе взятые. Религиозные фанатики устраивали массовые кровопролития, иезуиты сжигали заживо людей, их убивали во имя бога, во имя религии, а это значит для блага этих же самых людей.
А когда убийца убивает тебя ради твоего же блага, тогда он не чувствует себя виноватым. Наоборот, ему кажется, что он поступил хорошо. Он оказал услугу человечеству, богу – ради великой любви, истины и свободы («Новое распятие Христа, на этот раз в Рейгановской Америке»).
…«Если есть бог, обязательно должен быть и дьявол. Американский дьявол – это коммунизм. В коммуне мы создали высшую форму коммунизма, и она сработала. Впервые в истории всего человечества пять тысяч человек жили как одна большая семья. Жители не спрашивали друг друга, из какой они страны, какую религию исповедуют, какой они касты или расы. И каждый год к нам приезжало еще около двадцати тысяч человек, чтобы своими глазами увидеть это чудо. Американским политикам наш успех встал поперек горла»…
Чем Ошо довел официальных лиц Америки до попытки преднамеренного убийства? Что заставило министра юстиции США, генерального прокурора Орегона, федеральный магистрат, федерального судью и представителей департамента юстиции устроить заговор с целью тайного убийства Ошо? На мой взгляд, наиболее точный ответ на этот вопрос сформулировал автор многих бестселлеров Том Роббинс. Вот что он сказал:
«…Власти интуитивно чувствовали угрозу в том, что говорил Ошо. Почему они жестоко преследовали его и наказали так, как не наказывали ни филиппинского диктатора, ни любого из мафиозных донов? Если бы Рональд Рейган мог лично выбрать меру пресечения, он с удовольствием распял бы этого хрупкого вегетарианца на лужайке перед Белым Домом.
В словах Бахгвана они уловили для себя явную опасность… Его послание, при условии, что оно правильно понято, должно было помочь людям освободиться от бесчеловечного контроля государства и его представителей. Ничто так не пугает властей и их подельников – организованную религию, – как перспектива нового поколения людей, умеющих мыслить самостоятельно и жить свободно» («Новое распятие Христа, на этот раз в Рейгановской Америке»).
Иногда мне самой хотелось, чтобы Ошо не обличал политиков и священников, а просто рассказывал бы нам о магии, тихо, спокойно, где-нибудь вдали от всего остального мира. Но он так не мог. С каждым днем становилось все более и более очевидно, что неосознанность людей может довести до гибели всю планету. Он был вынужден говорить правду.
«Незачем злиться, незачем жаловаться. Как бы с вами ни поступили, обидчики всегда получат по заслугам. Они уже и так совершили ошибку, показав свое подлое нутро. Именно так поступают власти со всеми, кто отстаивает правду, все это старо как мир… Но меня чрезвычайно радует то, что один человек, не имеющий особой власти, смог испугать величайшую власть в мире, смог потрясти ее до самых корней… Я выведу их на чистую воду. Незачем на них злиться, нужно просто показать миру их настоящее лицо. Этого достаточно» («Новое распятие Христа, на этот раз в Рейгановской Америке»).
Все те страны, которые не пустили Ошо к себе, показали свою истинную сущность. Это был важный урок, благодаря которому мы смогли увидеть, что так называемые демократии на самом деле – лишь марионетки в руках Америки.
Куда бы мы ни поехали, везде мы были чужими.
Глава 14
Уругвай
21 марта, день просветления Ошо.
Вместе с четырьмя телохранителями я вылетела из лондонского аэропорта в Уругвай. Хасья и Джайеш наняли специальных людей, обученных борьбе с повстанцами и террористами. Они были профессионалами в установлении радиосвязи, в подрывных работах и в применении огнестрельного оружия. Каждый обладал каким-то определенным навыком. Они должны были охранять Ошо в Уругвае, поскольку мы совершенно не представляли себе, что творится в этой стране. Похожие на грозных солдат, телохранители окружили меня с четырех сторон, и я почувствовала себя под надежной защитой.
Ошо остановился в отеле Монтевидео. Едва приехав, я тут же принялась драить его номер. Он сидел в кресле возле окна. Я заметила, что он очень устал. Деварадж сказал, что Ошо сильно ослаб в Ирландии и что теперь ему трудно ходить. Я прикоснулась к его стопам, счастливая от того, что снова могу это сделать. Я посмотрела на него и спросила, как он себя чувствует. Он кивнул и сказал, что все в порядке. Он хотел знать, оправилась ли я после аварии, и я сказала, что, конечно, было глупо отправляться на мотоцикле в такую погоду, но для меня это было чрезвычайно ценное переживание. Он ничего не сказал. Я дала ему воды и снова принялась за уборку. Ошо сидел молча и смотрел в окно.
В этом году мы не праздновали день просветления. Помню, как в Катманду Ошо сказал, что не хочет, чтобы этот день был каким-то особенным, он хочет, чтобы каждый день был для нас праздником.
Вместе с нами в отеле были Анандо, Вивек, Деварадж, Джон, Мукти и Рафия. Они рассказали мне о своих злоключениях в Ирландии, о том, как их заперли в отеле и не разрешали выходить. Им нельзя было даже спускаться со второго этажа, на котором располагались их номера. Это было похоже на добровольный домашний арест. Целыми днями они находились в четырех стенах. Местная полиция оправдывала свои действия тем, что якобы было получено несколько угроз со стороны ИРА в отношении Ошо, вот они и были вынуждены охранять нас двадцать четыре часа в сутки. Повсюду в отеле были слышны приглушенные переговоры по рации, везде было полно баррикад из матрасов. Когда через три недели Ошо собрался уезжать и персонал пришел его провожать, Ошо сказал, что ему было очень хорошо в отеле, он чувствовал себя как дома. А в Уругвае Ошо попросил нас позвонить в тот ирландский отель и спросить у них рецепт чатни{ Индийская кисло-сладкая фруктово-овощная приправа к мясу. – Примеч. пер.}, которую они подавали на обед или ужин. Ошо заявил, что это была лучшая приправа, какую он когда-либо ел.
Приехали Хасья и Джайеш. Они нашли для Ошо дом в Пунта дель Эсте. Это место известно как южноамериканская Ривьера. Оно оказалось настолько красивым, что мы просто диву давались, почему про него никто ничего не знал.
На следующий день в Пунта дель Эсте отправились мы с Джайешем и Анандо. Дорога шла вдоль чудесных зеленых равнин, и целых три часа мы наслаждались прекрасными видами из окна. Дом, в котором должен был жить Ошо, находился в трех минутах ходьбы от песчаных дюн, за которыми виднелись пологий пляж и море! Здешний воздух считался целебным – чистый, с чуть сладковатым привкусом.
Дом был великолепен. Изначально он строился как два отдельных дома, которые впоследствии были объединены в один, поистине огромный. Рядом с домом был разбит небольшой сад, обрамленный эвкалиптами с их разноцветными стволами. Здесь же находились бассейн и теннисный корт. Хасья и Джон, которые до Раджнишпурама жили в Голливуде, сказали, что здесь даже прекраснее, чем в Беверли Хиллз.
