Кеннет Джонсон - Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века
В 1907 году в возрасте около тридцати лет Шампань завёл дружбу с семьёй Лессеп, состоятельными наследниками Фердинанда де Лессепа (1805–1894), выдающегося дипломата и инженера, построившего Суэцкий канал. Сын де Лессепа, также по имени Фердинанд устроил лабораторию на рю Вернье неподалёку от Порт-де-Шампер, и пригласил Шампаня и ещё одного господина, Макса Розе, поработать там вместе с ним.
Одним из плодов, которые принесла эта работа, было открытие Шампанем «воздушных санок» — любопытного агрегата с пропеллером, приводимым в движение мотором. Вполне возможно, это средство передвижения было бы довольно удобно на дорогах. Впоследствии оно было преподнесено в дар царю Николаю II. Амбелен утверждает, что у него была фотография этого странного механизма на авеню Монтень с Шампанем за рулём. На снимке имеется дата — 1911 год — и посвящение Максу Розе.
Амбелен предполагает, что у Шампаня были связи при русском императорском дворе, возможно приобретённые через его современника, оккультиста Папюса (Жерара Анкоса). Однако более вероятно, что контакты с царём могли иметь место исключительно благодаря высокому положению семьи де Лессеп.
В 1916 году Шампань познакомился с Эженом Канселье, которому в ту пору было всего семнадцать лет. (По данным Брата Альберта, Канселье утверждал, что встретил Фулканелли годом ранее, в 1915-м). Они сразу же стали хорошими друзьями, и, как пишет Амбелен, Шампань взял его себе в ученики. Должно быть, именно в то время Шампань и Канселье и поселились на рю Де-Рошешуар. Шампань продолжал быть вольным художником, иногда используя в качестве агента Канселье; кроме того, он продолжал исследовательскую работу в компании Лессепа и Розе.
В 1921 году Фердинанд де Лессеп, у которого было два сына, Поль и Бертран, решил устроить вторую лабораторию в замке де Лере, что в Бурже, и взял Шампаня с собой в качестве домашнего учителя для мальчиков. По данным Амбелена, Шампань хвастался, будто уже через шесть месяцев сможет создать золото. Но даже изведя шестьдесят граммов золота на разного рода алхимические опыты, он не добился ни малейшего успеха.
Какова бы ни была природа экспериментов, проводимых в замке де Лере, можно с уверенностью утверждать, что, по крайней мере, часть из них была направлена на производство различных терапевтических препаратов. Старый консьерж замка рассказал Амбелену, как во время пребывания в нём Шампаня одна из кухарок уколола руку рыбьей костью. В ранку попала инфекция, рука распухла и почернела. Шампань использовал какое-то чёрное притирание с резким запахом, и через две с небольшим недели рука была полностью здорова. Жюль Буше, в свою очередь, сообщает, что Шампань впоследствии сделал мазь, которую использовали в госпиталях для лечения гангрены.
Амбелен пишет, что именно в этот период Шампань впервые увидел герметические скульптуры расположенной неподалёку усадьбы Лальмон, странный символизм которых Фулканелли проанализировал, а сам Шампань проиллюстрировал в «Тайне соборов».
Как долго Шампань оставался в замке Лере, доподлинно неизвестно. Канселье говорит, что художник вернулся в Париж в 1925 году, но, возможно, он несколько раз наезжал в столицу в этот период, поскольку Жюль Буше утверждает, что познакомился там с Шампанем в 1922 году. Однако это не совпадает с другим заявлением того же Буше — что он посещал собрания на квартире у Шампаня «в течение почти двадцати лет», ибо последний умер всего десять лет спустя, в 1932-м.
Когда они впервые встретились, Буше работал в фирме «Рон-Пуленк», где в своё время служила также Луиза Барб, погибшая в 1919 году в результате приёма «эликсира». В их лаборатории Буше познакомился с кузеном Шампаня, который в итоге и настоял, чтобы художник взял Буше и Гастона Соважа в ученики.
В сентябре 1922 года Канселье, по его собственным словам, осуществил трансмутацию в Сарселе при помощи порошка, данного ему Фулканелли. Это звучит особенно интересно ввиду того, что, как мы слышали, Шампань потратил шестьдесят граммов золота на безуспешные эксперименты в замке де Лере.
В этой истории уже встречались довольно спорные моменты в зависимости от того, чьи данные принимать за точку отсчёта — Буше или Канселье, но начиная с этого года противоречия становятся особенно многочисленными. Канселье почти полностью отвергает всё, сказанное Буше, но к его версии событий мы вернёмся немного позднее.
Амбелен сообщает, что Буше часто вспоминал тот период, когда его Учитель — то бишь Шампань — писал свои работы. Вот, что Амбелен об этом пишет: «Он рассказывал мне о вспышках гнева, которые бывали у Шампаня, когда, делая правку готового текста, он вдруг обнаруживал опечатки или ошибки в расположении текста. Гранки „Тайны соборов“ и „Философских обителей“ приходилось переделывать по восемь раз под пристальным наблюдением автора. И каждый раз Шампань обнаруживал очередные недочёты и требовал новых исправлений».
Следующее утверждение Амбелена, тоже основанное на словах Буше, выглядит просто убийственно. Если, разумеется, считать его правдой.
«Именно Шампань настоял на том, чтобы самостоятельно написать предисловия к обеим книгам, а потом попросил своего старейшего и самого преданного ученика Канселье их подписать».
К этому времени, пишет Амбелен, Шампань основал «диковинное тайное общество, название которого было призвано ещё лучше замаскировать то, чем оно, собственно, занималось». Оно называлось «Гелиопольские братья», и обе работы Фулканелли были посвящены ему.
«На самом деле, — пишет Амбелен, — состав Гелиопольских братьев ограничивался самим Шампанем, Максом Розе, Дижолями, Канселье, Соважем и Буше, к которым стоит, пожалуй, добавить ещё Штайнера и Фожерона».
Суть их деятельности состояла, вероятно, в том, что Гелиопольские братья представляли собой узкий круг современных алхимиков, использовавших таинственное имя Фулканелли в качестве знамени, хотя на самом деле это был не кто иной, как Жан-Жюльен Шампань, или, если угодно, его альтер эго.
Теперь давайте ознакомимся с его доводами в пользу этого предположения.
Амбелен пишет, что Буше принимал участие в подготовке обеих работ Фулканелли, исполняя обязанности корректора. Также он цитирует посвящение, помещённое Эженом Канселье на фронтисписе его книги «Две алхимические ложи»:
«Жюлю Буше,
Нашему с Шампанем общему другу, герметисту, который лучше, чем кто бы то ни было, знает тайну личности Фулканелли.
От всего сердца, Эжен Канселье».Амбелен обращает внимание читателя на значительную разницу в возрасте между Шампанем и его учениками. Если последние были относительно молоды и неискушенны в алхимическом искусстве, то у Шампаня за плечами было тридцать восемь лет непрерывного стажа практической работы. Когда вышли «Философские обители», ему было пятьдесят три, в то время как Канселье, знакомому с ним уже четырнадцать лет, исполнился всего тридцать один год. Буше в то время было двадцать восемь, и в группе он был всего восемь лет. (Что опять-таки противоречит утверждению Буше, что он более двадцати лет посещал собрания у Шампаня.)
Штайнер и Розе были друзьями Шампаня ещё до Первой мировой войны и занимались у него в лаборатории де Лессепа на рю Вернье, как впоследствии Канселье и Буше на рю Рошешуар.
Вот как Амбелен это комментирует: «Гелиопольские братья образовывали нечто вроде услужливой свиты вокруг своего Учителя, скрывавшей его от чужих глаз и позволявшей пользоваться анонимностью, которую он так любил…»
И всё же невозможно избавиться от ощущения, что всё это как-то не вяжется с другими сторонами искромётной личности Шампаня — хотя бы с теми же его розыгрышами. Его жестокое чувство юмора во всей красе предстаёт в одном из рассказанных Буше анекдотов. Однажды Шампань убедил наивного молодого ученика, что первым важным шагом на пути постижения алхимического искусства является запасание достаточно большого количества угля, которого бы хватило на поддержание огня в горне в течение достаточно долгого времени. По наущению Шампаня бедный юноша мешок за мешком таскал к себе в комнату уголь, пока в результате там не осталось места, едва достаточного, чтобы лечь и вытянуться во весь рост. Когда же наступило время разжигать огонь, потребный для предстоящего алхимического эксперимента, Шампань отвёл молодого человека в сторону и весьма серьёзно объяснил ему, что поиск Философского камня — дело не только опасное, но и совершенно тщетное. После чего удалился, оставив того без возможности войти в собственную квартиру и, увы, почти без денег.
Ещё одна из шуток Шампаня состояла в том, что он написал редактору «Французского меркурия», представившись месье Полем Лекуром, издававшим периодический журнал «Атлантида», который был целиком и полностью посвящён тайнам мифического «утраченного континента». Надо сказать, что методологически всё было исполнено просто блестяще. Используя свой дар копииста, Шампань сварганил письмо, в котором всё было идеально — печатный бланк, выбор чернил, почерк и подпись. В письме читателей «Французского меркурия» призывали вносить пожертвования в фонд сооружения памятника жертвам великой атлантической катастрофы. Памятник предполагалось соорудить в Саргассовом море, ввиду чего он, скорее всего, должен был быть плавучим. Попало ли письмо в печать или было безжалостно выкинуто редакторами, неизвестно, однако ничего не подозревающий Поль Лекур получил от издателя «Меркурия» гневную отповедь, которой совершенно не понял и, более того, не заслужил.
