Ольга Бузиновская - Тайна Воланда
…Нет никаких документальных свидетельств пребывания Бартини в хабаровском лагере военнопленных. Зато в книгах некоторых «дисковцев» есть намеки на то, что они познакомились с Бартини до его эмиграции в СССР. А.Толстой начал работать над «Аэлитой» в 1921 году, а закончил в двадцать третьем. Весной того же года был дописан «Блистающий мир». Но у Грина мы обнаружили более ранний знак Школы: в рассказе «Истребитель» (1919) упомянут броненосец «Диск».
В гриновском рассказе «Фанданго» (1927) волшебник Бам-Гран и его свита прибыли в революционный Петроград в январе двадцать первого года. Они привезли экзотические подарки и продукты для КУБУ — «Комиссии по улучшению быта ученых». Собрав интеллектуальную элиту столицы, «испанский профессор» Бам-Гран устроил точное подобие булгаковского Варьете: перед замерзшими и голодными людьми распаковывали тюки шелка, ковры, гитары, кораллы и морские раковины. Эту жестокую проверку выдержал лишь скромный переводчик с испанского Александр Каур. Он не потерял веру в чудо и удостоился награды: Каура переместили из холодной «колыбели революции» в Зурбаган — город веселья, тепла и покоя. Герою пришлось покинуть свое плотное тело: «…Задев случайно рукой за стул, я не почувствовал прикосновения так, как если бы был бестелесен». Но в Зурбагане чувство телесности возвратилось, — не потому ли, что этот мир соответствовал новому состоянию Каура? «Я стоял на твердом полу и машинально взял с круглого лакированного стола несколько лепестков, ощутив их шелковистую влажность».
Александр Каур — персонаж автобиографический: в 1920-21 годах Александр Грин жил в петроградском «Доме искусств» и получал академический паек в КУБУ. Легко догадаться и о прототипе «испанского профессора»: за полтора века до описываемых событий в Петербург приезжал «великий маг» Калиостро, выдававший себя за испанского полковника. Но эта подсказка слишком демонстративна, — так опытные диверсанты закладывают отвлекающий заряд поверх главного. А.Грин подчеркивает, что Бам-Гран — «личность не та, за кого себя выдает»: «Будто, говорят, проверили полномочия, а печать-то не та, нет». Кто же он на самом деле? Тот, кто «поддакивает изобретателям, тревожит сны и вмешивается в судьбу», — словом, необыкновенное существо, похожее на Друда. Косвенное подтверждение этой догадки мы обнаружили в первых черновиках «Блистающего мира»: летающий человек носил имя… Бам-Гран!
Таинственный герой «Фанданго» говорит, что прибыл с Кубы: Куба созвучна с КУБУ. «Эта любопытная, сильная и деятельная организация еще ждет своего историка», — пишет А.Грин. Не сам ли «кубинский профессор» курировал «деятельную организацию», опекавшую русских интеллектуалов? Сравните: чтобы спасти ученых и писателей Арканара, Румата Эсторский сорит деньгами налево и направо. Когда они кончаются, прогрессор загружает опилки в синтезатор «Мидас» и на выходе получает «золотые кружочки с профилем короля Пица Первого». Нельзя не вспомнить и четыреста тонн золота, найденные героями «Туманности Андромеды»: эта находка позволила приготовить топливо для нового звездолета, похожего на древнего рыцаря. Очевидно, Ефремов намекает на исчезнувшие сокровища рыцарей-тамплиеров: золотой конь указывает на конюшни Соломонова храма — первую резиденцию ордена. Находит объяснение и «лошадиная фамилия» героя «Фанданго» — Каур.
О происхождении «первоначального капитала» КУБУ ничего не известно. Зато в «Красных самолетах» упоминается о наследстве, которое оставил сыну несуществующий барон Лодовико ди Бартини — десять миллионов долларов. По словам Роберта Людвиговича, эти деньги были переданы в Международную организацию помощи революционерам. Но Лодовико ди Бартини в действительности не существовал, а огромная по тем временам сумма не оставила в финансовой отчетности МОПРа никаких следов. «Извлеките из этого урок».
14. В КРАСНОМ ДОМЕ
В 1993 году в Самаре был издан роман Елены Чудиновой «Держатель знака». Речь идет о петроградском белом подполье в 1919-21 годах и о многовековой борьбе двух ветвей масонства, одна из которых захватила власть в октябре 1917 года. Прямо сказано, что за спиной обеих сторон действовали некие могущественные силы — внешние по отношению к людям. «…По меньшей мере половина фигур, без которых нам немыслимо представить себе историю человечества, недоказуемо являются в действительности не более, чем марионетками».
Большинство персонажей романа существовали на самом деле, а некоторые очень известны — Воино-Ясенецкий, Гумилев, Даль, Голенищев, Петерс, Дзержинский, Блюмкин и другие. Но особенно интересен один из вымышленных героев — подпоручик Чернецкой: энциклопедически образованный человек, обладатель незаурядного экстрасенсорного дара, помнящий многовековую цепь своих воплощений. Он был придворным Екатерины Великой, одним из сыновей-близнецов исландского конунга и даже сыном Нефертити — жены уже упомянутого фараона Эхнатона. В бесконечном путешествии его сопровождает Т-образный крест с петелькой вверху — древнеегипетский анх, знак бессмертия.
(По-латински — «крукс ансата». Крукс — одно из имен гриновского Друда).
Родители Евгения Чернецкого, как водится, неизвестны: в раннем детстве он был увезен из России теми, кто ждал его очередного рождения и надеялся сделать из необыкновенного ребенка мощнейшего психократа — повелителя людей-марионеток. Сказано также, что для Чернецкого были мучительны ночи полнолуния.
Бартини?
В массе вымысла просвечивает тонкая арматура фактов. Несколько деталей, разбросанных по тексту, говорят о том, что в основе романа лежат воспоминания и документы двух семей — Чудиновых и Альбрехтов. Мы не очень удивились, когда выяснилось, что Елена Петровна Чудинова является дочерью Петра Константиновича Чудинова — друга И.Ефремова и автора его научной биографии!
В 1921 году Ефремов жил в Петрограде: не он ли выведен под именем школьника Андрея Шмидта? Роман завершается тем, что смертельно больного Андрея этапируют с колонной зеков, а затем оставляют умирать на руках ссыльного хирурга — знаменитого Воино-Ясенецкого. Но врач выхаживает юношу и отдает в ученики какому-то таинственному тунгусскому шаману. Фамилию Воино-Ясенецкого нам называл Виктор Павлович Казневский: Бартини упоминал о нем, когда рассказывал про Бутырки.
В «Держателе знака» много места отведено петроградскому «Дому Искусств» (сокращенно — «Диск»), который располагался в бывшем особняке Елисеевых. «Дом Искусств» прекрасно известен историкам литературы: он был создан в 1920 году стараниями КУБУ и поэта Николая Гумилева. В большом красном доме на углу Невского и Мойки жили многие писатели, поэты, переводчики, литературные критики, актеры и художники. В их числе был и Александр Грин. А в декабре 1920 года в Петроград приезжал Маяковский — специально для того, чтобы выступить в «Диске». ,
Известная поэтесса Ирина Одоевцева — ученица Гумилева — вспоминает те годы: «В Доме искусств, или, как его называли сокращенно, в „Диске“, всегда было шумно и многолюдно. Сюда заходили все жившие поблизости, здесь назначались встречи и любовные свидания, здесь студисты устраивали после лекций игры, в приступе молодого буйного веселья носясь с визгом и хохотом по залам».
Очень удобно: войдя в здание, ученики «Атона» растворялись в пестрой толпе и незаметно проходили в одну из комнат. Для тайных занятий больше подходили роскошные ванные комнаты — та, в которой жил Гумилев и соседняя, выполнявшая роль гостиницы. Они расположены в левом крыле особняка, — далеко от гостиных, ставших столовой и лекционной аудиторией.
15. «В МОРЕ-ОКИЯНЕ, НА ОСТРОВЕ БУЯНЕ…»
Если верить Бартини, он покинул Советскую Россию в конце 1920 года, а вернулся в двадцать третьем. Мы не знаем, что произошло с ним за эти три года: рассказы «красного барона» о работе на заводе «Изотта-Фраскини» и об участии в боевых акциях Итальянской компартии ничем не подтверждаются. Но, может быть, его биография только намекает на истину?
Любопытно проследить маршрут, по которому Бартини возвращался в СССР: из Италии через Австрию, Чехословакию и Германию. В Штеттине (ныне — польский город Щецин) Бартини сел на немецкий пароход и через трое суток прибыл в Петроград. Но из Италии проще и быстрее плыть в Одессу. Этот путь подсказывали и имевшиеся у Бартини документы на имя одессита Бориса Иофана. Возможно, барон намеренно рассказал о «ходе конем», — дав понять, что по пути в Союз он посетил некое место, расположенное неподалеку от Штеттина.
В статье о «невидимке» Чутко описывает странную акварель, висевшую в комнате Бартини: «На острове невероятно высокая башня, каких не бывает и быть не может, уходящая сквозь подсвеченные снизу облака. И на кончике башни, за облаками, чуть ли не среди звезд — белый огонь». Башня и… большая звезда? Или это не башня, а невидимый Тоннель, берущий начало с какого-то таинственного острова?
