Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру

Когда я пришел за авторским гонораром, редактор долго мялся и наконец, предложил настолько смешную сумму, что мне действительно стало смешно. На рассказ уходит времени не меньше недели и, если получать за рассказы такие деньги, то можно и в одиночку помереть с голоду, не говоря уже о семье. Я взял свой гонорар книжками, это выглядело хоть как-то солидно, хотя бы по объему. С остальными редакциями я отношения прекратил. В том числе и с Киножурналом, куда я отдал пьесу.

Посоветовал мне её напечатать известный композитор или Композ в гитисовской терминологии. Вадим с Ильясом окончили не только МГУ, но и ГИТИС, постановка спектаклей им была близка к сердцу, но с постановкой так ничего и не получилось.

Композ был привлечен потому, что изначально планировался мюзикл, но материал получился шире и стал просто музыкальным спектаклем. Пьеса всем нравилась, хотя на мой взгляд она так и осталась не совсем доработанной. В Журнале её сначала приняли, потом отставили, кстати, вместе с последней пьесой Г. Горина тогда только что умершего. Сказали, что издадут их отдельным альманахом. Даже не знаю, издали или нет.

Через несколько лет после этого один из друзей, читавших пьесу, посоветовал мне посмотреть фильм «Любовь - морковь». Не смотря на то, что название, имена персонажей и многое другой были изменены, не узнать свою работу мне было не возможно, как мать не может спутать своего ребенка с чужим. Да, основная идея напрочь выхолощена, многое изуродовано, правда, очень профессионально. Но может ли мать не узнать сына вернувшегося из тюрьмы? Тем более что узнал не один я.

Я думаю, что взяли они пьесу не в журнале. Я не то чтобы разбрасывал её по всем московским театрам, но некоторым показывал, например, она очень понравилась ребятам из театра на Набережной, но главреж тогда категорически отказался ставить спектакли -только концерты. Про Антрепризный театр я вообще тогда не знал, а зря, наверное, даже скорей всего, это был единственный реальный шанс. Пьеса была нацелена на антрепризу -там всего шесть действующих лиц и шесть девочек в кордебалете. Но, опять же - не судьба.

Мою пьесу вдруг захотел поставить известнейший главреж ЮЗАО. Он сказал, что прочитал пьесу два раза, и она ему очень нравится, но у него принцип - отдавать пьесу в работу только после третьего прочтения и пропал. Пропал совсем. Я думаю, что в кино пьеса попала именно через него, потому что с главным продюсером у него много общих интересов и даже общая ориентация.

Я вообще, тогда столкнулся с кинопроизводством вплотную и хорошо понял, почему это сборище называют «террариумом единомышленников». Дело в том, что тогда же я написал киносценарий. Проект назывался «Улыбка Фортуны». Снимать кино собирались на киностудии «Глагол». Всё было уже почти на мази. Я ходил на Мосфильм, как на работу. Я приезжал, работал с редактором, потом шел проведывать друзей в другие павильоны. Художник, например, в это же время снимал кино с «великим» режиссером.

Не нужно и говорить, что проект в последний момент развалился, финансирование прекратилось, но даже, если б он состоялся, мое мнение о кино вряд ли бы стало лучше.

Я очень хорошо понял Хемингуэя, его слова о кино. Он советовал кому-то из писателей: если у вас попросят книгу для экранизации, договоритесь о встрече на канадской или мексиканской границе. Вы стойте на одной стороне, они пусть подойдут с другой. Пусть они вам перебросят деньги, а вы им роман и бегите со всех ног от этих.

Но для того, чтобы закрепиться в искусстве, мне нужно было получить нормальные деньги, а «нормальные» деньги давали только в кино и на телевидении. Был, конечно, еще один проект на телевидении, но о нем я даже рассказывать не хочу. Не судьба она и есть не судьба. И опять же, никто не знает, что лучше, скорей всего лучше так, как есть. Ну, ввязался бы я в эту бодягу, что ни день, хочешь не хочешь - пиши. За такое писание стыдно потом. Один известный писатель тут высказался: я, говорит, пишу, как говорю, с такой же скоростью, страниц по пятьдесят в день запросто, и не исправляю потом никогда! И победительно смотрит в камеру. Можно подумать из его принтера выходят тексты на уровне Толстого или Чехова. Писать-то он пишет, а читает ли кто?

Я не могу писать много и каждый день, мне нужно настроение. К тому же, малые формы мне удавались вполне в смысле поставленных мною задач. В каждом рассказе или сценарии прослеживалась заложенная идея исподволь, ненавязчиво, а в романах сложнее. Там художественная ткань не позволяла, персонажи не хотели говорить моими мыслями -навязывали свои, а длинные пояснения скучны и неестественны. Роман не очень пригоден для обмена мыслями - это развлекательное чтение. Когда я всё это стал осознавать, то потихоньку отошел от занятия литературой.

К этому моменту Валерьяныч вовлек меня в новую аферу. Он скупил в Сибирской тайге какие-то леспромхозы и уговорил меня организовать здесь под Москвой деревообрабатывающее производство. Я согласился с радостью - это позволяло мне выполнить свою давнюю мечту, съехать из Москвы, если не совсем, то на большую часть времени и появляться здесь, как можно реже. Я выбрал место для производства поближе к своей деревне, естественно.

Это мероприятие получилось очень интересным и небесплатным, но закончилось ничем. Зато я перезнакомился со всем начальством своего райцентра, что потом-таки привело к тому, что я здесь поселился окончательно.

А между тем, планомерно и ненавязчиво начался новый век и новое тысячелетие.

Я отметил это событие тем, что отпустил небольшую бородку. Надо же как-то отличать себя ветхого, жителя двадцатого века, от нового (человека будущего).

Сын вернулся из армии, дочь окончила школу и поступила в МГУ на факультет журналистики.

Сын, получив свободу, почти сразу женился. Он привел невесту домой знакомиться.

Они спросили, хотим ли мы внуков - я ответил, что нет, но выяснилось, что поздно рассуждать на эту тему.

Кстати, я не сразу начал отвечать «нет» в подобных случаях. Когда-то это было моим комплексом. Ну, согласитесь, люди ждут от тебя, что ты скажешь «да» и более того, сказать нет и отказать даже неприлично вроде бы. И ты попадаешь в вилку: сказав «да», ты сам попадаешь в ситуацию, которую я когда-то назвал для себя «Вечерний Киев» -неловкая ситуация, а отказав, ставишь в неловкое положение других.

Бывают в жизни такие моменты, остающиеся потом в памяти неудобными воспоминаниями. Например, еще в институте я как-то пригласил Марка на хоккей, у меня были два билета. Марк сослался на занятость и отказался. Но самому-то мне хотелось

поехать, и я предложил второй билет подвернувшемуся под руку парню с нашего потока, которого за неопределенный цвет волос прозвали - Цветной. Он был страстным болельщиком и с радостью согласился. Мы договорились встретиться в Лужниках.

Когда я после занятий собрался уже ехать на стадион, Марк увязался за мной, сказав, что освободился от дел исключительно ради меня. Что было делать? Послать его куда подальше? Это, наверное, было бы самым правильным, но я не смог - друг, всё-таки.

Дело, скорей всего не в этом, просто Марк был рядом, глаза в глаза, а Цветной ждал в Лужниках - пришлось потом ему покупать билет с рук. И это не единственный случай. Судьба как будто испытывает тебя - сможешь ты выйти достойно из ситуации или нет.

Я вспомнил сейчас этот случай потому, что примерно в это время судьба преподнесла мне последнюю возможность решить эту задачку. Дело в том, что сын служил совсем рядом с Москвой и часто приезжал к нам в деревню и не один, а с друзьями. Более того, эти друзья взяли моду приезжать и без него. Меня это раздражало, но я молчал, до поры до времени. И вот на мой день рождения, вечером приехал один деятель, с женой, собакой и кучей вещей, поздравил меня:

- Дядя Андрей, поздравляю, - и без всякого перехода, - Мы поживем у вас недельку?

Что я должен был ему ответить? Мало того, что в свой праздник я должен терпеть за столом того, кто мне неприятен. а потом еще неделю. Это был из «друзей» самый неприятный тип. Он всё время лез с дурацкими советами, ел больше всех и меньше всех помогал по хозяйству. Он поменял обычную русскую фамилию матери на заковыристую еврейскую по отцу. Вроде бы можно даже зауважать человека за такое мужество, но как он это преподносил - тошно вспоминать. И что я ему ответил?

- Знаешь что, Гена, я тебя не приглашал.

И они поехали, на ночь глядя, домой в Москву. И никаких неудобств душевных я не испытывал. С тех пор больше ни разу.

Свадьбу гуляли в деревне. Все пьянки, от свадеб до поминок, я обычно путаю одни с другими - всё сливается в памяти в непрерывный нетрезвый клубок впечатлений, а в этот раз было, что вспомнить. Перед самой свадьбой возле деревни упал электрический столб, и в доме три дня не было света. Свадьбу гуляли при свечах, а был уже конец октября. Приходилось и печку с камином топить постоянно.