Ошо - Суфии. Люди пути. Беседы о суфизме
Робопат всегда перфекционист. Он никогда не бывает удовлетворен. Он всегда будет находить недостатки. Он будет стараться выглядеть как можно более безукоризненным, но будет замечать недостатки других. Однако если вы хотите быть безукоризненными, вы не можете быть подлинными. Подлинное содержит изъян. Если вы хотите делать что-то новое, вы должны принять, что иногда будете ошибаться. Если вы хотите быть безукоризненными, у вас остается очень ограниченный набор действий, которые вы вынуждены повторять так много раз, что они превращаются в застывшие следы, по которым вы безошибочно можете идти шаг в шаг.
Поэтому многие люди живут на минимуме, они не могут дойти до максимума. На минимуме они могут оставаться совершенными, а максимум — это опасность, может произойти ошибка. Люди живут очень ограниченной жизнью. Они выбирают маленькую жизнь, а жизнь должна быть многомерной, только тогда она богата.
Робопат по-настоящему беден. У него может быть столько богатства, сколько может иметь человек, но он беден. Его жизнь одномерна. Он всегда живет на минимуме, близко к минимуму. Делайте как можно меньше вещей, потому что тогда вы останетесь безупречными. Если вы делаете гораздо больше вещей, естественно, вы не можете оставаться безупречными.
Настоящий человек богат. Он совершает много ошибок — конечно, он никогда не совершает одну и ту же ошибку дважды — но он всегда отправляется на поиск новых приключений, ищет, выискивает новое. Он готов свернуть не туда. Перфекционист не готов к такому. Он не может учиться, потому что обучение создает проблемы, поэтому вы видите, что дети еще могут многому учиться, а взрослые уже не могут. Взрослые становятся перфекционистами, они становятся робопатами. Дети этому еще не обучены, они готовы учиться.
И дети быстро учатся. Психологи пришли к наблюдению, что за семь лет ребенок узнает столько же, сколько он узнает за всю оставшуюся жизнь. Пятьдесят процентов всего опыта своей жизни он приобретает к семи годам. Если вы собираетесь прожить еще семьдесят лет, вы узнаете еще только пятьдесят процентов. Это кажется чистой растратой жизни. Но почему ребенок так готов учиться? Он готов совершать ошибки, он не беспокоится о своем имидже. Он может пробовать. Если он терпит неудачу, он готов к неудаче. Человек, не готовый к неудаче, никогда не будет пробовать.
Робопат непременно против радости, против жизни. Он не только против радости, он убийца радости. Если кто-то другой празднует, он будет смотреть с осуждением. Если кто-то поет и танцует, он будет смотреть так, будто бы кто-то совершает грех, тяжкий грех. Он не может принять смех, смех кажется ему кощунством. Он хочет, чтобы все были серьезны, чтобы у них были вытянутые лица, он хочет, чтобы все были страдальчески серьезными. Таково его представление о взрослом человеке. Это не взрослый человек, это действительно патологическое состояние, болезненное.
Настоящий человек имеет способность смеяться в той же степени, что и плакать. Настоящий человек имеет способность быть счастливым и быть несчастным. В его страдании тоже есть некая жизнь. Робопаты несчастны, но даже их страдания безжизненны и мертвы, механичны. Даже в их страдании нет пульса.
Помните об этом и избегайте всех идей, который делают вас безжизненными.
Отец Салливан слишком много работал и поведал психоаналитику, что находится на грани нервного срыва.
«Что вам нужно, — сказал врач, — так это полностью порвать с вашей повседневной жизнью. Наденьте деловой костюм и проведите вечер... скажем... в стриптиз-клубе».
В тот же вечер с некоторым недоверием священник последовал совету. Он сидел в самом темном углу клуба, пока проходящая мимо официантка не остановилась возле его столика. «О, здравствуйте, святой отец!» — сказала она.
«Как... как вы узнали, что я священник?» — в ужасе спросил священнослужитель.
«Вы меня не узнаете, святой отец? — улыбнулась девушка. — Я сестра Наталья. Как поживает наш мозгоправ?»
Один и тот же психоаналитик отправил их в стриптиз-клуб обоих. Она говорит: «Как там наш мозгоправ?»
Одна из самых больших проблем, стоящих перед терапевтами, — как помочь людям полюбить жизнь, снова стать жизнеутверждающими, потому что, когда вы утверждаете жизнь, вы расслаблены, когда вы начинаете наслаждаться жизнью, вы оживаете. Ваши ноги снова танцуют, в вашем сердце снова звучит песня, снова начинает происходить что-то новое.
Ко мне приходят люди — эти безжизненные люди — и говорят: «Что это за ашрам? Люди танцуют, поют, женщины и мужчины держатся за руки? — что это за ашрам?» Я могу понять их проблему. Возможно, они были в ашраме Винобы или в ашраме Шивананды. Ашрамы существовали в Индии на протяжении веков — жизнеотрицающие ашрамы, где собирались унылые, мертвые люди; старые, умирающие, уставшие, скучающие, поставившие крест на своей жизни, безрадостные, ненавидящие жизнь, ненавидящие любое празднование. Поэтому у них есть некое представление об ашраме — что ашрам должен выглядеть серьезно. У них есть определенное представление об ашраме — что ашрам должен выглядеть как больница.
Это не больница, он не для унылых, мертвых людей. Это не кладбище, не склеп. Это храм, в котором мы празднуем и благодаря празднованию быстро растем. Где мы празднуем сам тот факт, что Бог дал нам рождение, где мы благодарны за те немногие, но в высшей степени ценные моменты, которые дал нам Бог, за эту бараку, за этот прасад. Что еще мы можем сделать, кроме как благодарить Бога танцем, песней, любовью? Бог пролил на нас так много любви, что мы можем дать в ответ? Как мы можем отплатить? Мы можем проливать любовь на других людей, на деревья, на птиц, на животных, на мир. Мы должны отдавать и делиться всем, что бы ни дал нам Бог.
У робопата нет сострадания. Он жесткий. Он жесткий по отношению к себе, жесткий по отношению к другим. И иногда, когда робопатология доходит до крайности, ему не только недостает сострадания, он оказывается вне сострадания. Это качество просто исчезает. Он ни сострадательный, ни не-сострадательный, для него это качество просто не существует. Он только выполняет свою роль — надлежащим образом, разумеется; он выполняет приказы — слепо, конечно. Его величайшая ценность — эффективность.
«Поведение робопатов обычно не направлено ни против людей, ни на благо людей, в смысле отстаивания личных нравственных ценностей и принципов. Он действует, главным образом, исходя из того, что является самым выгодным для продвижения или подтверждения его ожидаемого статуса или имиджа в социальной системе».
Вот что говорили в судах люди, служившие Адольфу Гитлеру — что они просто выполняли приказы, они не были в ответе. Их единственной обязанностью было повиновение, и они выполняли свою работу как можно эффективнее. Их не заботило, что это была за работа.
Человека, сбросившего атомную бомбу на Хиросиму, следующим утром журналист спросил, как тот себя чувствует. Он ответил: «А что тут чувствовать? Я лишь выполнил свой долг. Я сбросил бомбу, затем поужинал и лег спать. Я отлично выспался». И что это за человек? Сто тысяч человек погибли от той бомбы, от его деяния — сто тысяч человек, а он смог прекрасно спать всю ночь, и его даже не беспокоили ночные кошмары? Что это за человек? И в тот вечер он смог съесть свой ужин?
Но постарайтесь понять. Он — совершенный робопат. Он говорит: «Я выполнил свой долг» — так же, как вы выполняете свой. Вы идете в офис и выполняете свой долг. Вы — клерк, если вы должны отдать кому-то приказ кого-то распять, приговорить к смерти — вы ничего не чувствуете. Вы просто печатаете приказ, отправляете его нужному человеку на подпись, возвращаетесь домой, съедаете ужин, занимаетесь любовью со своей женой, играете со своими детьми, смотрите телевизор, ложитесь спать. Это не ваша забота.
Такие же ответы были у немецких чиновников, которые выполняли такие приказы, что кажется невозможным, чтобы человеческий ум мог такое сделать, что человеческое существо могло это сделать. Сжечь тысячи евреев... Но они делали это идеально, они делали это эффективно.
Недавно я рассказывал во время даршана...
Умер индиец. Он жил в Германии. Когда он умер, он попал в ад, и дьявол спросил его: «Какой ад ты хочешь выбрать? Ты можешь выбрать индийский или немецкий, потому что ты родился в Индии, а жил в Германии, поэтому возможен выбор. Ты можешь выбрать один из двух».
Индиец был удивлен: «Я никогда не думал, что существуют разные виды ада. Но в чем отличие? Наказания отличаются?»
Дьявол рассмеялся: «Нет, наказания в точности одинаковые. Тот же огонь ждет тебя, все те же пытки».
Индиец оказался еще более озадачен: «Тогда в чем отличие?»
И дьявол ответил: «Конечно, отличие есть. В немецком аду все делается с немецкой эффективностью, немецкой аккуратностью, пунктуальностью и совершенством. Ну а индийский ад — это индийский ад».
