Анни Безант - Смерть, а потом?
“Он будет представлен таким мудрым, что лучшая часть “Я” будет отсутствовать в теле, и возьмёт себе неразрушимым таинством божественные способности, так что он не будет чувствовать к смертным существам ни любви, ни ненависти. Рассматривая себя как хозяина, он не будет слугой и рабом своего тела, которое он видит только как тюрьму, которая удерживает его в заключении, клей, который пачкает его крылья, цепи, которые связывают его руки, колодки, которые держат его ноги, завесу, которая закрывает ему обзор. Пусть он не будет ни слугой, ни пленником, пойманным в ловушку и прикованным цепью, праздным, вялым и слепым; тело, которое он сам оставляет, не может быть тираном для него, таким образом, чтобы дух в определённой степени становился перед ним, как телесный мир, а материя — подвластной божественности и природе”. (“Героические энтузиасты”, пер. Л. Вильямса, часть II, стр. 22–23.)
Как только мы, таким образом, приходим к оценке тела, и, подчиняя его, получаем свою свободу, смерть утрачивает для нас все свои ужасы, в её объятиях тело исчезает для нас, как облачение, и мы выходим из него распрямлёнными и свободными.
В таком же направлении мысли д-р Франц Хартманн пишет:
“Согласно определённым представлениям Запада, человек — развитая обезьяна. Согласно представлениям индийских мудрецов, которые соответствуют взглядам философов прошлых веков и учениям христианских мистиков, человек — бог, который объединён во время его земной жизни через его собственные плотские стремления с животным (его животной природой). Бог, который обитает внутри него, наделяет человека мудростью. Животное обеспечивает его силой. После смерти бог производит своё собственное освобождение из человека путём отделения от животного тела. Поскольку человек несёт в себе это божественное сознание, его задача — бороться со своими животными склонностями и подняться над ними с помощью божественной основы, задача, которую животное не может выполнить, и которая поэтому не востребована от него”. (“Кремация”, теософические исследования, т. III.)
"Человек", если использовать слово в смысле личности (оно так и использовано во второй половине этого предложения), только условно бессмертен; истинный человек — развивающийся бог — освобождается, и б`ольшая часть личности идёт с ним, так как поднялась и объединилась с божественным.
Таким образом, тело, оставленное буйству бесчисленных жизней, — ранее удерживаемых принуждением праны, действующей через её проводник, эфирный двойник, — начинает разлагаться, и с распадом его клеток и молекул, его частицы переходят в другие соединения.
По нашему возвращению к земле мы можем снова встретить некоторые из тех же самых бесчисленных жизней, которые в предыдущем воплощении сделали из нашего тела своё преходящее жилище; но всё, в чём мы сейчас заинтересованы, — это разрушение тела, жизненный период которого закончен, и судьба его — полный распад. Таким образом, для плотного тела смерть означает его конец как организма, освобождение связей, которые объединяли многих в одно.
Судьба эфирного двойника
Эфирный двойник — эфирная копия грубого тела человека. Это двойник, который иногда замечается во время жизни вокруг тела, а его отсутствие в теле вообще приводит к оцепенению или полулетаргии последнего. Во время земной жизни он действует, как резервуар, или проводник жизненного принципа, и его изъятие из тела, естественно, отмечено понижением всех жизненных функций, даже в то время, когда шнур, который объединяет их, все ещё не разорван. Как уже было сказано, разрыв шнура означает смерть тела.
Когда эфирный двойник, наконец, оставляет тело, он не отдаляется от него. Обычно, он остаётся плавать над телом в спокойном полусонном состоянии сознания, если шумное проявление горя и бурные эмоции не окружают труп, из которого он только что вышел. И здесь следует сказать, что во время медленного процесса умирания, в то время как эфирный двойник уходит из тела, забирая с собой высшие принципы, и после того, как он ушёл, в комнате умирающего должны сохраняться чрезвычайное спокойствие и самообладание. В течение этого времени вся жизнь стремительно проходит в обзоре перед эго, индивидуальностью, как имевшей отношение к тому, кто погрузился в это бессознательное и безжизненное состояние. Учитель написал:
“В последний момент вся жизнь отражается в нашей памяти, и выступают из всех забытых закоулков картина за картиной, одно событие за другим… Человек часто может казаться мёртвым, тем не менее, от последнего биения сердца и до момента, когда последняя искра живой теплоты оставляет тело — мозг мыслит, и «Я» переживает в эти краткие секунды всю свою жизнь. Говорите шёпотом у смертного одра и сознавайте себя в торжественном присутствии смерти. Особенно должны вы сохранять спокойствие тотчас после того, как смерть наложила свою хладную руку на тело. Говорите шёпотом, повторяю я, чтобы не нарушить покойное течение мысли и не воспрепятствовать деятельной работе прошлого, отбрасывающего своё отражение на завесу будущего”. (М. Чаттерджи, Л. Халловэй, “Человек: фрагменты забытой истории”, стр. 119–120. Перевод K. Z.)
Это — время, в течение которого мыслеобразы оконченной земной жизни, группирующиеся вокруг их творца, распределяются и перемешиваются в законченное изображение той жизни и отпечатываются в их цельности в астральном свете. Доминирующие тенденции, самые сильные привычные мысли утверждают своё преимущество и отпечатываются, как особенности, которые проявятся как “врождённые качества” в последующем воплощении. Это уравновешивание результатов жизни, это чтение кармических отчётов является слишком торжественной и важной вещью, чтобы быть нарушенной неуместными стенаниями родственников и друзей.
“В торжественный момент смерти, даже внезапной, каждый человек видит всю свою прошедшую жизнь, предстающую перед ним в определённом порядке и в мельчайших подробностях. На один краткий миг личностное становится едино с индивидуальным и всеведущим «Я». Но этого мгновения достаточно, чтобы показать человеку всю цепь причин, которые были задействованы во время его жизни. Теперь он видит и воспринимает себя таким, каков он есть, без прикрас лести и самообмана. Он читает свою жизнь, оставаясь как бы зрителем, наблюдающим с высоты покидаемую им арену”. (Е. П. Блаватская, “Ключ к теософии”, стр. 109, 3-я ред. Пер. В. Котикова и К. Зайцева.)
У ординарного человека это живое зрелище сменяется спокойной полусонной бессознательностью, как упоминалось выше, когда эфирный двойник плавает над телом, которому он принадлежал, теперь полностью отделившись от него.
Когда мысль о смерти настойчиво возвращается к кому-либо из близких умершего, когда какая-то забота была его последней мыслью, что-то осталось не законченным, что нуждалось в выполнении, или когда какой-то местный беспорядок нарушил его покой, этот двойник видят в доме или в окрестности. При этих или других подобных условиях двойник может быть замечен или услышан; в таких случаях можно убедиться, что он, безмолвный, имеющий неопределённый туманный облик, ни на что не реагирует.
С течением времени пять высших принципов постепенно отделяются от эфирного двойника, и удаляются из него, как ранее они удалились из плотного тела. Как пятеричное существо, они переходят в состояние, о котором будет сказано позднее, оставляя эфирный двойник — копию плотного тела, таким образом, ставшую эфирным трупом так же, как тело стало плотным трупом. Этот эфирный труп остаётся около плотного трупа, и они распадаются вместе; на кладбищах ясновидцы видят эти эфирные привидения, как фиолетовый туман или свечение, иногда демонстрирующие сходство с мёртвым плотным телом. Мой друг видел такой эфирный труп, претерпевающий отталкивающие стадии разложения, это — отвратительное зрелище, после которого понимаешь, что ясновидение не такая уж благословенная способность. Процесс продолжается pari passu (равно, наравне — лат.), пока фактически всё, кроме скелета плотного тела, полностью не разложится, а частицы не перейдут в другие комбинации.
Одно из больших преимуществ кремации — кроме всех санитарных обстоятельств — заключается в быстром возвращении природе-матери, благодаря горению, физических элементов, составляющих плотные и эфирные трупы. Вместо медленного и постепенного разложения происходит быстрое разъединение, не оставляющее физическим остаткам возможности причинить какой-либо вред.
Эфирный труп может быть в течение короткого периода после его смерти до некоторой степени вновь оживлён. Д-р Хартманн говорит:
“Хорошо сохранившийся труп человека, который был убит внезапно, может быть приведён в состояние, подобное живому, с помощью гальванической батареи. Аналогично эфирный труп человека может быть приведён в состояние искусственной жизни частичным привнесением жизненного принципа медиума. Если тот труп — очень интеллектуального человека, он может говорить очень интеллектуально; а если — глупца, он будет говорить, как глупец”. (Д-р Франц Хартманн, “Магия белая и чёрная”, стр. 109–110, третья редакция.)
