Джеймс Редфилд - Тайна Шамбалы

— Боже мой, — проговорил темноволосый мужчина, глядя в мою сторону. — Как вам это понравится? Я огляделся по сторонам. Мои соседи опять уткнулись в газеты, а незнакомец нашел в своей что-то любопытное и теперь старался пододвинуть свое кресло поближе ко мне.

— Они только что закончили молитвенную практику, — пояснил он. — Это просто изумительно.

— Что же их так обрадовало? — спросил я.

— Они изучали действие молитвы за людей, у которых возникли проблемы со здоровьем, и только что узнали, что пациенты, регулярно получавшие молитвенную помощь от других, имеют меньше осложнений и выздоравливают гораздо быстрее, даже если не знают, что за них молятся. Но это еще не все. Наши соседи удивились, что самая действенная молитва — это та, которая содержит не просьбу, а утверждение. — Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — отвечал я.

Он пристально посмотрел на меня своими кристально голубыми глазами:

— Они проводили занятие по изучению действенности двух типов молитвы. Первый тип — это просьбы к Богу или Божественному началу вмешаться и помочь больному. Другой тип — простое, высказанное с верой утверждение, что Бог поможет больному. Улавливаете разницу?

— По правде сказать, не совсем.

— Молитва, просящая Бога вмешаться, исходит из того, что Бог может это сделать, но лишь в том случае, если Он сочтет, что наша просьба заслуживает этого. Она предполагает, что мы не играем в этом никакой роли, кроме выражения просьбы. Другой тип молитвы исходит из того» что Бог готов и хочет вмешаться, но установленные Им законы человеческого бытия таковы, что исполнение молитвенной просьбы в определенной мере зависит от нашей веры в то, что она будет исполнена. Поэтому наша молитва должна содержать утверждение, отражающее эту веру. Как выяснилось, второй тип молитвы оказался наиболее действенным. Я кивнул. Кажется, я начал понимать. Тем временем мой собеседник задумчиво обвел взглядом окружающих и продолжал:

— Все самые знаменитые молитвы в Библии — это не просьбы, а именно утверждения. Вспомните хотя бы молитву Господню («Отче наш»). В ней сказано: «…яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши». Здесь нет мольбы о том, чтобы Бог дал нам пищу, как нет и просьбы о прощении наших грехов. Молитва просто утверждает, что все это будет дано нам, и, с верой утверждая свою уверенность в этом, мы получаем просимое.

Он опять сделал паузу, улыбаясь и словно ожидая вопроса.

Я только засмеялся в ответ. Его прекрасное настроение было на удивление заразительным.

— Некоторые ученые любят теоретизировать, — продолжал он, — утверждая, что эти данные выражают еще нечто такое, что имеет исключительную важность для каждого человека. Они настаивают, что если наши надежды, наши подкрепленные верой ожидания являются тем, что заставляет молитву «работать», это означает, что каждый из нас, независимо от того, сознает он это или нет, постоянно посылает в мир лучи и силу молитвенной энергии. Вы согласны, что это соответствует истине? — Не дожидаясь моего ответа, он продолжал: — Если молитва представляет собой утверждение, основанное на наших надеждах и вере, это значит, что любые наши ожидания имеют силу молитвы. Таким образом, мы, сами того не сознавая, непрерывно возносим молитвы во имя лучшего будущего для себя и других.

Он посмотрел на меня так, словно ему пришла в голову потрясающая мысль.

— Можете вы себе представить? — продолжал он. — Наука в наши дни подтверждает реальность наиболее эзотеричных мистических течений во всех религиозных системах. А все эти мистические практики утверждают, что мы сами оказываем ментальное и духовное влияние на все происходящее в нашей жизни. Вспомните хотя бы изречение о том, что вера с горчичное зерно может сдвинуть горы. Что, если эта способность и является секретом подлинного успеха в жизни, создания сообщества единомышленников? — Его глаза засверкали так, словно он знает гораздо больше, чем хочет высказать. — Мы все должны понять, как «работает» эта взаимосвязь. Час настал.

Я улыбался, глядя на этого человека, будучи заинтригован всем тем, что услышал от него, и не переставая удивляться изменению общего настроения посетителей у бассейна. Затем я инстинктивно поглядел налево, как поступаем мы, когда чувствуем на себе чей-то взгляд. В самом деле, я увидел, что один из официантов пристально смотрит на меня, стоя у входных дверей. Когда наши глаза встретились, он быстро отвернулся и пошел по дорожке, ведущей к эскалатору.

— Простите, сэр, — раздался у меня за спиной чей-то голос. Обернувшись, я увидел перед собой другого официанта.

— Не желаете ли выпить чего-нибудь? — спросил он.

— Нет… благодарю, — отвечал я. — Я хочу просто еще посидеть.

Бросив взгляд в сторону официанта у дверей, я обнаружил, что он исчез. Я обвел глазами пространство возле дверей, пытаясь отыскать его. Когда же я наконец взглянул направо, туда, где сидел мой черноволосый собеседник, оказалось, что его тоже нет.

Поднявшись из-за столика, я спросил господина, сидевшего напротив меня, не видел ли он, в какую сторону ушел мужчина с газетой. Господин отрицательно покачал головой и резко отвернулся.

Весь оставшийся вечер я провел у себя в номере. Происшедшее у бассейна повергло меня в смущение. Кто был незнакомец, рассказывавший мне о типах молитвы? Не присутствовал ли в этой информации элемент синхронистичности? Почему тот официант так пристально смотрел на меня? И в конце концов, куда девался Уил?

Ближе к сумеркам, поспав Несколько часов, я решил все же рискнуть и прогуляться в один из расположенных неподалеку ресторанов, о котором я слышал от одного из посетителей.

— Это совсем рядом. Опасности никакой, — отвечал мне важный консьерж в очках, когда я спросил его, как туда пройти. — Никаких проблем.

Выйдя из вестибюля в уличный полумрак, я старался разглядеть в толпе Уила. На улице было тесно, и мне приходилось буквально продираться сквозь толпу. Добравшись до ресторана, я уселся за маленький угловой столик, стоявший возле кованой чугунной ограды в четыре фута высотой, отделявшей зал ресторана от улицы. Не спеша уплетая ужин и перелистывая англоязычную газету, я просидел за столиком не менее часа.

Внезапно я ощутил какой-то дискомфорт. Я почувствовал на себе чей-то взгляд и никак не мог понять чей. Обведя взглядом соседние столики, я убедился, что никто не обращает на меня ни малейшего внимания, Поднявшись, я перегнулся через ограду, внимательно всматриваясь в толпу. Ничего примечательного. Пытаясь стряхнуть с себя неприятное чувство, я расплатился по счету и направился обратно к своему отелю.

Подходя к его дверям, я заметил человека, стоявшего возле зеленой изгороди из кустарника в каких-нибудь двадцати фугах слева от меня. Наши глаза встретились, и он сделал шаг в мою сторону. Я отвернулся и прошел мимо, но затем понял, что это был тот самый официант, который буравил меня взглядом возле бассейна. Правда, теперь он был в теннисных тапочках, джинсах и свободной синей рубашке навыпуск. На вид ему было около тридцати; его глаза казались очень серьезными. Я прибавил шагу.

— Прошу прощения, сэр, — окликнул он меня. Я Шел не останавливаясь.

— Прошу вас, — произнес он. — Мне надо поговорить с вами.

Пройдя еще несколько ярдов и оказавшись неподалеку от швейцара и охранников, я спросил:

— В чем дело?

Незнакомец, запыхавшись, подошел вплотную ко мне.

— Мне кажется, вы — именно тот, кого я должен встретить. Вы знакомы с мистером Уилсоном Джеймсом?

— Уилом? Да, разумеется. Но где же он?

— Он не смог прийти. Поэтому он попросил меня встретить вас. — Посланник Уила протянул руку, которую я автоматически пожал, назвав ему свое имя. — Меня зовут Инь Дулу, — представился он,

— Вы служите здесь, в этом отеле? — спросил я.

— Увы, нет. Здесь служит мой приятель. Я позаимствовал у него форменный пиджак, чтобы попытаться найти вас. Я хотел узнать, не приехали ли вы.

Я пристально посмотрел на него. Чутье подсказывало мне, что он говорил правду. Но к чему такая секретность? Почему он просто-напросто не подошел ко мне у бассейна и не объяснил, в чем Дело?

— А почему Уил не смог прийти сам?

— Простите, я не знаю. Он попросил меня встретить вас и доставить в Лхасу. Мне кажется, он намерен встретить нас там.

Я огляделся по сторонам. Дело приобретало зловещий оттенок. Я еще раз взглянул на Иня и проговорил:

— Я сомневаюсь, Почему я должен вам верить? Почему Уил не позвонил мне и не объяснил все как есть?

— Я не сомневаюсь, что у него были на то веские причины, — отвечал Инь. — Уил настаивал, чтобы я проводил вас к нему. Ему необходимо увидеться с вами. — Глаза Иня смотрели почти умоляюще. — Не могли бы мы уехать уже сегодня?